На переговорах президента РФ Владимира Путина и канцлера Германии Ангелы Меркель, судя по итоговой пресс-конференции, возобладала внешнеполитическая повестка. Встреча лидеров прошла в пятницу, 11 января, в Москве и продлилась дольше, чем было запланировано изначально, сообщают СМИ.
В центре внимания лидеров двух государств оказались ситуация в Ливии, Сирии, Иране, иранская ядерная программа, Минские соглашений и «Северный поток-2».
Владимир Путин сообщил, что «прежде всего» переговорщики на рассмотрели положение в Ливии. Он подчеркнул необходимость положить конец вооруженному противостоянию сторон там и начать политический процесс с тем, чтобы не допустить развала страны. При этом российский президента напомнил, что недавно в Анкаре они совместно с президентом Турции Реджепом Эрдоганом уже призвали командующего так называемой Ливийской национальной армией генерала Халифа Хафтара и Правительство национального согласия во главе с Фаизом Сараджем прекратить огонь, начиная с 12 января. Правда, Хафтар накануне отверг это предложение.
Кроме того Путин поддержал инициативу Германии провести в Берлине международную конференции по Ливии.
Меркель, со своей стороны, назвала усилия Москвы и Анкары по достижению перемирия в Ливии «продуктивными», выразила надежду на то, что они будут успешными, и пригласила все заинтересованные стороны на конференцию в столице Германии. Одновременно она акцентировала внимание на важности сохранения ливийского суверенитета.
Оба лидера также отметили необходимость сохранения Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) по иранской ядерной программе. По словам Путина, Россия и Германия решительно выступают за дальнейшую реализацию СВДП.
Меркель подтвердила, что Берлин заинтересован в сохранении сделки и предпримет в этом направлении дипломатические усилия. В то же время высказала убеждение, что «Иран не должен обладать ядерным оружием».
Канцлер Германии также настаивает на том, что строительство газопровода «Северный поток-2» нужно завершить, несмотря на принятые США запретительные меры в отношении кампаний, принимающих участие в осуществлении проекта.
В свою очередь, Владимир Путин выразил уверенность, что Россия способна самостоятельно достроить «Северный поток-2». Хотя, как он признал, это может отразиться на сроках ввода в строй газопровода.
Комментарии из Москвы
Заведующий Отделом стран и регионов, руководитель Центра германских исследований Института Европы Владислав Белов в интервью Русской службе «Голоса Америки» сказал, что, если судить по пресс-конференции, то никаких неожиданностей в ходе переговоров не произошло. По крайней мере, все его личные прогнозы насчет предстоящей встречи подтвердились, уточнил он.
«Понятно, что двусторонняя повестка оказалась на втором плане, – добавил германист. – По сути, она свелась к поддержке «Северного потока-2» и готовности завершить проект. А во главу угла выдвинулась тематика Ближнего и Среднего Востока. И здесь был очевиден, в частности, общий знаменатель со стороны Берлина и Москвы на признание иранским руководством своей ответственности за сбитый украинский самолет».
Как представляется Владиславу Белову, весь мир также настроен на то, чтобы предотвратить разрастание конфликта в ближневосточном регионе по непредсказуемому сценарию, что нашло отражение и в содержании переговоров, завершившихся в Москве.
Ведущий научный сотрудник отдела политических европейских исследований ИМЭМО РАН Александр Кокеев в комментарии «Голосу Америки» отметил, что состоявшиеся переговоры важны сами по себе. По его оценке, это обусловлено тем, что у России с Германией весьма натянутые отношения по целому ряду проблем.
«Это касается, в том числе, двусторонних отношений, несмотря на «Северный поток-2», который Берлин довольно последовательно отстаивает, при том, что он активно поддерживает и санкции в отношении России, – констатировал он. – Поэтому в любом случае переговоры стоит признать позитивными, даже если там никаких договоренностей не было достигнуто совсем».
Вместе с тем Александр Кокеев предположил, что если бы в рамках трансатлантических связей было полное единство, позиция Германии по ряду международных проблем могла бы быть несколько иной.