Известный российский журналист и директор Центра экстремальной журналистики Олег Панфилов теперь будет жить и работать в Грузии. О том, что побудило его принять такое решение, и чем он будет там заниматься, с г-ном Панфиловым побеседовала корреспондент «Голоса Америки» Виктория Кучинецкая.
Виктория Купчинецкая: Олег, чем вызван ваш переезд из России в Грузию?
Олег Панфилов: Вы знаете, это, наверное, неправильное слово – переезд. Я свободный человек. Я получил интересное предложение здесь работать. А поскольку я никогда не был гражданином России (Олег Панфилов является гражданином Таджикистана и теперь Грузии – прим. В.К.), у меня перед этой страной нет абсолютно никаких обязательств. Я за последние 15-17 лет работал в нескольких странах, и сейчас для меня очень важно работать в Грузии. В этом решении есть, бесспорно, и какая-то политическая подоплека. Но решение связано, в первую очередь, с тем, что Грузия – очень перспективная страна, здесь есть больше возможностей для моей профессии, для того, чтобы развивать журналистику, для того, чтобы создавать хорошие условия для журналистского образования. Поэтому я принял предложение ректора университета имени Чавчавадзе, получил место профессора и начинаю работать здесь и преподавать журналистику. Я буду создавать школу журналистики для постсоветского пространства. Вот и все причины.
В.К.: Но вы признаете, что в вашем решении есть, в частности, и политическая подоплека?
О.П.: Конечно. В России нет возможности для развития независимой журналистики, потому что ее практически уже нет. Есть какие-то остатки либеральных газет, есть радиостанция «Эхо Москвы», есть Интернет, который постоянно преследуют, постоянно устраивают судебные разбирательства с блогерами, с участниками форумов или чатов. В России просто нет перспективы, чтобы я мог приложить свой опыт, свои знания. Потому что, во-первых, это не нужно власти, и я так подозреваю, что в ближайшие 10-15 лет это не нужно будет совсем. И, к сожалению, у меня нет причин говорить, что это нужно журналистам. Журналисты в России в последнее время практически перестали защищать себя, перестали бороться за свои права, перестали говорить о свободе слова в стране.
В.К.: Вы можете привести конкретные примеры того, как трудно и, по вашим словам, порой невозможно вам было работать в России?
О.П.: Ну, во-первых, в России меня запрещено показывать по телевидению уже последние 8-9 лет. Во-вторых, я давно уже не пишу для российских газет, потому что они мне ничего не заказывают. Наконец, «Эхо Москвы» мне не звонит уже с 18 августа прошлого года. Еще одна серьезная причина – в том, что мы пытались перерегистрировать свою организацию «Центр экстремальной журналистики», и этот процесс длился целый год, с сентября прошлого года по сентябрь этого. И каждый раз нам возвращали документы и говорили, что там не хватает запятой, что там исчезло какое-то слово. Надо мной никто не стоял с занесенным мечом или со взведенным курком, но мне надоело выживать в стране, которая придумывает всякие способы, чтобы люди не могли в ней нормально жить, работать и заниматься тем, что им нравится.
В.К.: Помимо профессорской деятельности, в Грузии вы будете ведущим на новом грузинском телеканале, который будет вещать на русском языке. Расскажите об этом новом проекте.
О.П.: Да, это телевидение, которое создается и начинает работать в январе следующего года. Я буду там ведущим одной из программ, которая будет выходить в эфир раз в неделю. Это будет публицистическая программа, которая не будет иметь никакого отношения к политике. Ну, во-первых, потому, что я очень плохо понимаю грузинскую политику, и я здесь никогда не жил долго. Я буду делать программу о Грузии, о том, как я люблю эту страну, какие здесь интересные люди, какие исторические памятники, как развивается искусство, о национальных меньшинствах. Грузия – это уникальная страна, здесь живет огромное количество разных людей, разных национальностей с разными судьбами, с разной историей. Сейчас обо мне в российской прессе и в Интернете много пишут, как о негодяе, который связал свою жизнь с Аллой Дудаевой, которая тоже будет работать на этом телеканале (вдова Джохара Дудаева, Алла Дудаева, будет ведущей нового грузинского канала на русском языке – прим. В.К.). Но я вот уверяю, что и я, и Алла Дудаева – это всего лишь два человека из нескольких десятков ведущих, которые будут делать другие программы.
В.К.: На какие регионы будет вещать этот канал?
О.П.: Во-первых, это будет Интернет-телевидение, а со временем это будет спутниковый канал, который можно будет принимать во многих странах. Он рассчитан на русскоязычное население. Это перспективное телевидение, потому что потенциальными потребителями будут не только граждане России, но и всего постсоветского пространства. Это несколько миллионов русскоговорящих немцев, это большое количество русскоговорящих французов и, я так полагаю, еще несколько миллионов американцев, выходцев из Советского Союза, которые еще пользуются русским языком.
В.К.: Этот канал является государственным или частным?
О.П.: Вы удивитесь, но в Грузии конституцией запрещены государственные СМИ, этот канал – часть общественного вещания Грузии.
В.К.: Эксперты ЕС, которые в сентябре опубликовали результаты исследований о прошлогоднем российско-грузинском конфликте, пришли к выводу, что в конфликте в равной степени виноваты обе стороны. Будучи ведущим грузинского телеканала, сможете ли вы, если посчитаете нужным, критиковать грузинское правительство и его роль в августовской войне?
О.П.: Ну, во-первых, моя программа будет не для этого. Это публицистическая программа. А что касается моего отношения к нарушениям свободы слова в Грузии, то я критиковал их неоднократно. И два года назад, когда была захвачена телекомпания «Имеди», я опубликовал свое открытое письмо, в котором написал, что этого нельзя было делать. Но я полагаю, что в Грузии нет такого отношения власти к прессе, какое есть в России. Здесь, в Грузии, проблема журналистики состоит в том, что, к сожалению, здесь очень много журналистов, которые не имеют профессионального образования. Очень много журналистов, которые выучили слово «свобода» и очень плохо понимают, что это такое. Здесь проблема не во власти, здесь проблема, к сожалению, в том, что сохранилась такая постсоветская ментальность, когда люди хотят быть свободными, но не знают – как. И поэтому единственное решение в этой ситуации – это улучшение журналистского образования. В России это не получается, потому что там по-прежнему преподается журналистика по советской программе. Мы попытаемся это сделать в Грузии, где есть возможность создания хорошей, профессиональной школы журналистики.
В.К.: А что же будет с Центром экстремальной журналистики?
О.П.: Все будет нормально, если власти не будут чинить каких-либо препятствий. Я остаюсь директором Центра. Центр в последние несколько лет работал в таком автономном режиме, у меня всегда было очень много поездок, я очень редко бывал в Москве. В Центре продолжают работать профессионалы, которые будут продолжать это делать в ближайшие полтора-два года как минимум. Но, повторяю, если власти не додумаются чинить нам препятствия.