Трагической истории 23-летней индийской студентки Джиоти Сингх (Jyoti Singh), ставшей жертвой группового изнасилования, посвящен новый документальный фильм «Дочь Индии» (India’s Daughter). Он был показан в кинозале Нью-Йоркского Технологического института (NYIT) на Бродвее. Фильм и его автора, британского режиссера, актрису и продюсера Лесли Удвин (Leslie Udwin) представила собравшимся Мэрил Стрип.
«Эта история не может не потрясти, – сказала Стрип. – Такое происходит не только в Индии, но и везде в мире, и в Америке тоже. Мы должны вмешаться, должны что-то делать, чтобы остановить варварство».
После просмотра Лесли Удвин ответила на вопросы зрителей. Дискуссию вела телекомментатор Кэти Курик.
В декабре 2012 года в Дели студентка-парамедик Джиоти Сингх вместе со своим приятелем возвращалась на автобусе после просмотра фильма. На них напали шесть человек, жестоко избили, а девушку зверски изнасиловали. Ее доставили в больницу, сделали операцию. Она дала показания полиции. Потом Джиоти перевезли в Сингапур для интенсивной терапии. Через несколько дней она умерла. Насильников судили, один повесился в камере, другой, несовершеннолетний, получил три года тюрьмы. Четверых приговорили к смертной казни, которая предположительно будет приведена в исполнение, когда защита исчерпает возможности обжалования вердикта.
Страшное преступление всколыхнуло всю Индию, на улицы городов страны вышли тысячи возмущенных людей, произошли стычки с полицией. Когда же был закончен фильм «Дочь Индии» и его планировали выпустить на экраны, индийские власти, опасаясь еще большего социального взрыва, запретили его показ.
Лесли Удвин родилась в 1957 году в Израиле. Живет в Лондоне. Продюсер популярных комедий «Восток есть Восток» и «Запад есть Запад», сыграла в нескольких фильмах и телесериалах.
С Лесли Удвин после показа в NYIT побеседовал корреспондент Русской службы «Голоса Америки».
Олег Сулькин: Лесли, я не могу сказать, что мне понравился ваш фильм. Это неточное слово. Фильм взволновал, шокировал. Сильное впечатление.
Лесли Удвин: Спасибо. Вы же русский, да? Мне очень приятно (произносит по-русски). Когда-то я начинала карьеру в качестве актрисы и играла у Юрия Любимова в постановке «Бесов» в Лондоне. Мы побывали с этим спектаклем в Милане, Париже, ездили по всему миру. Юрий был невероятно талантлив.
О.С.: Как вы думаете, почему дело Джиоти Сингх получило такой огромный резонанс в Индии и во всем мире?
Л.У.: Есть несколько факторов, которые выделяют это дело. Возмущение и протест самих индийцев, тысячи людей на протяжении месяца выходили на улицы, требуя наказать виновных по всей строгости закона. Пресса в Индии и в других странах освещала инцидент в Дели и реакцию на него во всех деталях, чего не было раньше. Почему именно дело Джиоти? Не знаю. Не столь давно Google Alert сообщил мне о чудовищном групповом изнасиловании в Индии, где жертвой стала 4-летняя девочка. Это представить себе немыслимо. Причем привезли ее в ту же больницу, что и Джиоти. Видимо, гнев и возмущение копятся в обществе, и потом в какой-то момент прорываются наружу.
О.С.: В ходе диалога с Кэти Курик вы сказали, что дело не в нескольких «гнилых яблоках», а в философии мужского шовинизма, презрения к правам женщин. И что такой образ мысли распространен очень широко не только в Индии, но и в других странах, включая США. Вы не преувеличиваете?
Л.У.: У меня нет ни малейшего сомнения, что такой образ мысли имеет сегодня широчайшее распространение в мире, можно сказать, в масштабе глобальной эпидемии. Что разнится – степень гендерного неравенства. В отдельных странах женщин просто не допускают к экономической, коммерческой деятельности. В некоторых странах Африки женщинам не разрешается иметь банковский счет. В Египте 96 процентов женщин подвергаются варварскому «женскому обрезанию».
О.С.: Вы выступали продюсером двух игровых фильмов «Восток есть Восток» и «Запад есть Запад», в названии которых обыгрывается известный афоризм Киплинга. Можно ли сказать, что насилие в отношении женщин более характерно для «Востока», для «третьего мира»?
Л.У.: Нет, я так не считаю. Насилие в отношении женщин и изнасилования распространены по всему земному шару. Нельзя говорить, что они характерны только для Индии и других развивающихся стран. В США и Великобритании одна из трех женщин испытывала хотя бы раз в жизни насилие со стороны мужчин, а каждую пятую либо изнасиловали, либо пытались изнасиловать. Проблема в том, что с незапамятных времен миром правит патриархат. Мужчины решают главные задачи, мужчины занимают ключевые позиции во власти, женщинам же предначертано безропотное подчинение и безгласие. Только 20 процентов женщин в мире занимают позиции, связанные с принятием решений.
О.С.: Как вы снимали фильм? Следовали написанному сценарию?
Л.У.: У меня была четкая внутренняя установка. Мне не нужен закадровый голос ведущего. И уж тем более не должно быть моего голоса.
О.С.: Почему?
Л.У.: С самого начала я хотела сделать главными голоса тех, кто призывает к изменениям. Мой фильм – орудие в кампании против ужасающего положения женщин. В моем послужном списке до этой картины были только игровые фильмы. Это первый документальный проект в моей карьере. То, что долго зрело в моей душе и рвалось наружу, я воплотила в этой работе. Я не хотела нагружать историю статистикой, привлекать другие случаи изнасилованний. Тогда бы кино стало аналитичным, интеллектуальным. Нет, я хотела сделать фильм-протест, фильм-призыв. Поэтому с экрана вы слышите только голоса непосредственных участников этой истории.
О.С.: Все они согласились отвечать на ваши вопросы?
Л.У.: Почти все. За исключением двух человек. Одна, ближайшая подруга Джиоти, дала мне изумительно подробное и душевное предварительное интервью, в котором рассказала, какого замечательного человека потерял мир в лице Джиоти. Однако отец и брат этой девушки запретили ей отвечать на мои вопросы на камеру, так что в фильме ее свидетельства нет. Как нет и рассказа друга Джиоти, который ехал с ней в автобусе. Он тоже отказался. Я ходила по адресам и стучалась во все двери. Использовала все мыслимые способы убеждения, уговаривала сомневающихся.
О.С.: Когда вы снимали в Индии, у вас было ощущение, что за вами наблюдают, следят, что вам вставляют палки в колеса, запугивая свидетелей?
Л.У.: Нет. Совершенно нет. Поэтому, когда власти объявили о запрете фильма, это стало для меня полным шоком. Люди были в большинстве случаев совершенно открыты, искренни. У меня были все необходимые разрешения от тюремной администрации для интервью с осужденными. У меня есть бумага, выданная министерством внутренних дел как иностранцу, которому разрешено проводить журналистское расследование. Когда фильм был готов в первой сборке, я показала его тем, у кого брала интервью, мне была важна их реакция, я готова была что-то изменить, подправить. Люди меня благодарили, они плакали во время просмотра, говорили о чувстве гнева, которое их переполняет. И вдруг – запрет! Абсолютная неожиданность!
О.С.: Вам объяснили его причину?
Л.У.: Запрет инициировали шеф полиции Дели и министр внутренних дел Индии. Насколько мне известно, они запретили фильм, который на тот момент не видели. Их мотивация – фильм может спровоцировать массовые протесты и другие нарушения общественного порядка. В этом есть высшая ирония. Я приехала в Индию, чтобы снять фильм об истории, вызвавшей в этой стране бурю негодования, фильм, который помог бы индийцам в борьбе с насилием в отношении женщин. И вот его запрещают, что не способствует хорошему имиджу этой в целом демократической страны. Люди в других странах, где показывается картина, недоумевают: почему запретили? В чем его смысл? Тем более в век глобализации запреты не эффективны. Весь мир смотрит мою картину по Интернету. Когда его показал телеканал ВВС, уже через час его скопировали пираты, и за короткое время увидели полтора миллиона индийцев. А сегодня, я думаю, все, кто хотел его увидеть в Индии, увидели.
О.С.: Какие, на ваш взгляд, перспективы снятия запрета?
Л.У.: Власти Индии должны отменить запрет. Надеюсь, суд скажет свое слово. Ведь мы обжаловали запрет в судебном порядке. Правда, юридическая машина там очень медленная, так что надо запастись терпением.
О.С.: Что нужно сделать, чтобы уменьшить масштабы насилия в отношении женщин, установить подлинное равноправие полов?
Л.У.: Нужны большие усилия и добрая воля. В Швеции, например, установлена квота для женщин, гарантирующая им места в парламенте. До «фифти-фифти» там еще не дошло, но уже близко к тому. А самое важное – образование. В дошкольный период, когда в ребенке формируются основы восприятия мира, нужно закладывать принципы гендерного равноправия, уважения к другой личности, невзирая на разницу полов, религии, этноса. Я сама решила посвятить такому просветительству ближайшие несколько лет. Ведь нужно как-то исправлять ситуацию.