Чувашская правозащитная организация «Щит и меч» первой добровольно вступила в реестр «иностранных агентов», чтобы «вызвать огонь на себя»
МОСКВА —
Первой НКО, пожелавшей добровольно занести свое название в список «иностранных агентов», стала чувашская правозащитная организация «Щит и меч». Соответствующие документы в Минюст РФ направил председатель организации Алексей Глухов.
Напомним, в июле нынешнего года Госдума (374 голоса «за», трое - «против» при одном воздержавшемся) приняла инициированный группой депутатов «Единой России» закон, предусматривающий включение российских некоммерческих организаций, получающих финансирование из зарубежных источников и занимающихся политической деятельностью, в отдельный реестр НКО, выполняющих функции иностранных агентов.
Вплоть до самого последнего времени ни одна НКО не записалась в реестр «агентов» – некоторые из них демонстративно отказываются делать это. Алексей Глухов в интервью Русской службе «Голоса Америки» рассказал о том, почему «Щит и меч» пошел на этот шаг.
Виктор Васильев: Что побудило вас пойти на такой неординарный шаг?
Алексей Глухов: До сих пор ни Минюст не объяснил толком, кто же все-таки подпадает под закон об иностранных агентах, ни в самом законе нет ни одной четкой формулировки. Мы полагаем, что нельзя дожидаться момента, когда правоприменители – государственные органы – начнут, грубо говоря, «прихлопывать» одну некоммерческую организацию за другой, пользуясь этими неясностями в законе.
Считаем, что борьба с антиконституционными законами возможна лишь в случае вхождения в реестр. Уже, находясь там, мы попытаемся заставить сформировать положительную правоприменительную практику защиты всех НКО.
Но мы никогда не будем считать себя иностранными агентами. Мы действуем исключительно в интересах граждан России и на территории РФ. Без НКО Россия уже перестала бы быть полноценным государством. Это было бы какое-то страшное образование, где гражданин, его жизнь и человеческое достоинство не стоили бы ничего.
В.В.: Предлагаете другим последовать вашему примеру?
А.Г.: Наоборот, я со своей стороны настоятельно рекомендую добровольно ни в коем случае ни одной НКО, которая по формальным основаниям может подпадать под закон, вступать в этот реестр до момента, пока не сформируется положительная правоприменительная практика.
Мы открыто заявляем, что вступаем в реестр для формирования правоприменительной практики, чтобы ни одна НКО, работающая на благо жителей нашей страны, не была включена туда принудительно. А размытые формулировки могут привести к тому, что любая организация, получившая даже один доллар пожертвований из-за рубежа, может подпасть под действие этого закона.
В.В.: То есть вы вызываете огонь на себя?
А.Г.: Считайте это некой «контрольной закупкой» для оперативного внедрения в Минюст. Фактически в России невозможно, имея статус жертвы, добиться каких-то позитивных изменений.
В.В.: Чем непосредственно занимается ваша организация?
А.Г.: У нас несколько направлений. Главное – защита жертв бесчеловечного обращения сотрудников правоохранительных органов. Став членами общественной комиссии, мы осуществляем контроль в местах принудительного содержания. Кроме того в наши функции входит защита журналистов, блогеров, гражданских активистов.
В.В.: Вы получаете финансовую поддержку из-за рубежа?
А.Г.: Напрямую – нет. Мы получаем денежные средства от ассоциации «Агора», которую в рамках договора о пожертвованиях поддержала международная неправительственная организация.
В.В.: Однако по формальным признакам вы все равно подпадаете под закон?
А.Г.: По формальным признакам под него попадает любая организация, которая занимается «политической деятельностью», и, как сказано в законе, «в том числе формированием общественного мнения для изменения государственными органами свое политики».
Но извините, когда руководитель НКО говорит: «Прекратите пытать заключенных в тюрьмах, прекратите издеваться над людьми», – разумеется, он формирует общественное мнение для того, чтобы изменить ситуацию. А если при этом в его организацию поступило пожертвование, например, в защиту запытанных в российских колониях граждан, то все формальные признаки налицо. Мы хотим добиться от Минюста четких конкретных формулировок.
В.В.: Нет опасений, что пострадает ваша репутация?
А.Г.: Граждане от нас точно не отвернутся. Для них абсолютно не важно, кто им оказывает содействие, главное, чтобы помогали. А насчет моральных издержек… Волков бояться – в лес не ходить. Иначе вслед за законом об иностранных агентах наши законодатели примут множество других ограничивающих законов.
Например, ограничивающих право организаций, выполняющих функции иностранного агента, выдвигать членов в общественные наблюдательные комиссии по контролю за условиями содержания заключенных. Или обяжут СМИ, в случае если они берут комментарии у представителей подобного рода организаций, обязательно указывать в материалах, что, допустим, Алексей Глухов – руководитель организации иностранного агента.
Можно всякое ожидать от наших законодателей, которые иногда принимают абсурдные законы, в том числе и этот. Даже в Общественной палате, где далеко не всегда выступают на стороне здравого смысла, говорили, что этот закон не может применяться правильно, поскольку его формулировки крайне расплывчаты.
Напомним, в июле нынешнего года Госдума (374 голоса «за», трое - «против» при одном воздержавшемся) приняла инициированный группой депутатов «Единой России» закон, предусматривающий включение российских некоммерческих организаций, получающих финансирование из зарубежных источников и занимающихся политической деятельностью, в отдельный реестр НКО, выполняющих функции иностранных агентов.
Вплоть до самого последнего времени ни одна НКО не записалась в реестр «агентов» – некоторые из них демонстративно отказываются делать это. Алексей Глухов в интервью Русской службе «Голоса Америки» рассказал о том, почему «Щит и меч» пошел на этот шаг.
Виктор Васильев: Что побудило вас пойти на такой неординарный шаг?
Алексей Глухов: До сих пор ни Минюст не объяснил толком, кто же все-таки подпадает под закон об иностранных агентах, ни в самом законе нет ни одной четкой формулировки. Мы полагаем, что нельзя дожидаться момента, когда правоприменители – государственные органы – начнут, грубо говоря, «прихлопывать» одну некоммерческую организацию за другой, пользуясь этими неясностями в законе.
Считаем, что борьба с антиконституционными законами возможна лишь в случае вхождения в реестр. Уже, находясь там, мы попытаемся заставить сформировать положительную правоприменительную практику защиты всех НКО.
Но мы никогда не будем считать себя иностранными агентами. Мы действуем исключительно в интересах граждан России и на территории РФ. Без НКО Россия уже перестала бы быть полноценным государством. Это было бы какое-то страшное образование, где гражданин, его жизнь и человеческое достоинство не стоили бы ничего.
В.В.: Предлагаете другим последовать вашему примеру?
А.Г.: Наоборот, я со своей стороны настоятельно рекомендую добровольно ни в коем случае ни одной НКО, которая по формальным основаниям может подпадать под закон, вступать в этот реестр до момента, пока не сформируется положительная правоприменительная практика.
Мы открыто заявляем, что вступаем в реестр для формирования правоприменительной практики, чтобы ни одна НКО, работающая на благо жителей нашей страны, не была включена туда принудительно. А размытые формулировки могут привести к тому, что любая организация, получившая даже один доллар пожертвований из-за рубежа, может подпасть под действие этого закона.
В.В.: То есть вы вызываете огонь на себя?
А.Г.: Считайте это некой «контрольной закупкой» для оперативного внедрения в Минюст. Фактически в России невозможно, имея статус жертвы, добиться каких-то позитивных изменений.
В.В.: Чем непосредственно занимается ваша организация?
А.Г.: У нас несколько направлений. Главное – защита жертв бесчеловечного обращения сотрудников правоохранительных органов. Став членами общественной комиссии, мы осуществляем контроль в местах принудительного содержания. Кроме того в наши функции входит защита журналистов, блогеров, гражданских активистов.
В.В.: Вы получаете финансовую поддержку из-за рубежа?
А.Г.: Напрямую – нет. Мы получаем денежные средства от ассоциации «Агора», которую в рамках договора о пожертвованиях поддержала международная неправительственная организация.
В.В.: Однако по формальным признакам вы все равно подпадаете под закон?
А.Г.: По формальным признакам под него попадает любая организация, которая занимается «политической деятельностью», и, как сказано в законе, «в том числе формированием общественного мнения для изменения государственными органами свое политики».
Но извините, когда руководитель НКО говорит: «Прекратите пытать заключенных в тюрьмах, прекратите издеваться над людьми», – разумеется, он формирует общественное мнение для того, чтобы изменить ситуацию. А если при этом в его организацию поступило пожертвование, например, в защиту запытанных в российских колониях граждан, то все формальные признаки налицо. Мы хотим добиться от Минюста четких конкретных формулировок.
В.В.: Нет опасений, что пострадает ваша репутация?
А.Г.: Граждане от нас точно не отвернутся. Для них абсолютно не важно, кто им оказывает содействие, главное, чтобы помогали. А насчет моральных издержек… Волков бояться – в лес не ходить. Иначе вслед за законом об иностранных агентах наши законодатели примут множество других ограничивающих законов.
Например, ограничивающих право организаций, выполняющих функции иностранного агента, выдвигать членов в общественные наблюдательные комиссии по контролю за условиями содержания заключенных. Или обяжут СМИ, в случае если они берут комментарии у представителей подобного рода организаций, обязательно указывать в материалах, что, допустим, Алексей Глухов – руководитель организации иностранного агента.
Можно всякое ожидать от наших законодателей, которые иногда принимают абсурдные законы, в том числе и этот. Даже в Общественной палате, где далеко не всегда выступают на стороне здравого смысла, говорили, что этот закон не может применяться правильно, поскольку его формулировки крайне расплывчаты.