Европейский суд по правам человека экстренно рассмотрел жалобу американских усыновителей, правительству РФ дали месяц, чтобы ответить на вопросы
МОСКВА —
Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) в Страсбурге во вторник 29 января положительно отреагировал на жалобу американских усыновителей российских детей, чьи совместные права были нарушены в связи с вступлением в силу закона Димы Яковлева. Дело срочно передано на рассмотрение российским властям. Об этом Русской службе «Голоса Америки» в эксклюзивном интервью рассказала директор Центра содействия международной защите, адвокат Каринна Москаленко.
По ее словам, жалоба американских граждан была удовлетворена ЕСПЧ в сжатые сроки, что вызвано характером разбирательства. На все поставленные вопросы Российской Федерации предстоит ответить до 16 февраля.
Виктор Васильев: Поясните, пожалуйста, что именно стало предметом разбирательства?
Каринна Москаленко: Это жалоба не против закона (Димы Яковлева – В.В.), а на нарушение прав конкретных людей. Нарушение прав действительно происходит в связи с принятием этого закона. Но мы по другому поводу обратились в ЕСПЧ. У него нет процедуры пересмотра наших законов. Он занимается нарушением конкретных прав конкретных заявителей, прав, которые гарантированы Европейской конвенцией – права на семейную жизнь, права на справедливый суд, права на недискриминацию (почему, например, в законе фигурируют только американские граждане – это просто недопустимо). Причем, по некоторым делам, как у моей коллеги Марины Захариной, адвоката, который ведет дело очень больного ребенка и ее усыновителей, вполне реальны трагические последствия, потому что этому ребенку будет крайне тяжело пережить полученную моральную травму. Здесь мы ставим вопрос еще и о нарушении статьи 3 Женевской конвенции – недопустимость бесчеловечного обращения. Вот это предмет нашей жалобы, ничто более.
В.В.: Как развиваются события?
К.М.: Вчера мы по факсу получили сообщение (из ЕСПЧ) о том, что наша просьба о применении 40-го правила регламента (Страсбургского) суда удовлетворено, и дело срочно коммуницировано Российской Федерации. На это у Европейского суда ушло 5 дней минус два выходных. Представляете, в каком экстренном порядке это было сделано?
В.В.: Что из этого следует?
К.М.: Перед российским правительством поставлены вопросы обо всех перечисленных нарушениях. В зависимости от того, как ответят на эти вопросы представители РФ, будет решаться судьба нашего другого ходатайства – о правиле 39 регламента суда, которые позволяют ЕСПЧ в особо экстренных случаях применять то, что называется мерами предупредительного характера, чтобы нарушения прав человека не стали необратимыми.
В.В.: В какие сроки должны уложиться российские власти?
К.М.: До 18 февраля РФ должна ответить на поставленные вопросы. Причем один вопрос касается той группы заявителей, которые уже имели на руках вступившее в законную силу решения российского суда. Им не только отказали в выдаче ребенка, но и потребовали вернуть решение судов без их исполнения. Они возвратили, поскольку американцы, как я убедилась, очень законопослушные граждане. Они не требовали исполнения судебных решений, а ждали, когда все-таки правильно разрешится вопрос. Однако некоторые из них все же решили обратиться в Европейский суд, потому что это уже верх нарушений и полное попрание прав, когда не исполняются обязательные для всех решения судов.
В.В.: Но у вас ведь есть и иная категория подзащитных?
К.М.: Да, и у них гораздо более тяжелая ситуация. Это люди, которые еще проходят процедуру либо суда, либо досудебную процедуру, потому что это долгий процесс, занимающий несколько месяцев, а то и лет. Сейчас к нам обратились люди, которые 7 (!) лет занимались усыновлением мальчика. Тем не менее оказалось, что российский закон подорвал их надежду на соединение с этим ребенком. То же самое касается и самого ребенка, его надежды, что он уедет в эту семью. Правда, ему вместо этого подарили какой-то смартфон. Но, думаю, что это скорее характеризует уровень нравственности тех небедных людей, которые заглаживают такую боль смартфонами. Они, наверное, очень «глубокие и тонкие психологи».
В.В.: Вы имеете ввиду историю с сиротой в Челябинске?
К.М.: Да, именно тот случай. Я говорю об этом только потому, что о нем уже и так широко публично известно. Во всех остальных делах мы раскрывать ничего, кроме инициалов семей и детей, не можем. Потому что по нашей просьбе в этом конфиденциальном деле по части имен и фамилий все должны хранить известную сдержанность. ЕСПЧ во всех публичных документах будет именовать заявителей только по их инициалам.
В.В.: А может, исход дела, касающегося конкретных заявителей, стать прецедентом для других заинтересованных лиц и вообще – как-то повлиять на ситуацию?
К.М.: Конечно, очень часто, когда выносится решение по нарушению прав человека, которые стали следствием тех или иных положений закона, вопрос о качестве закона неизбежно встает. ЕСПЧ вправе дать оценку этому качеству. Поэтому, возможно, чтобы не подвергать данный закон такой критике, российские власти все-таки выйдут на процедуру дружественного урегулирования спора. Если так, то многие заявители могут просто отозвать свои жалобы, потому что их волнует судьба детей. Если нарушения будут прекращены, то предмет жалобы отпадет. Если же российские власти будут упорствовать, тогда пройдет вся процедура.
По ее словам, жалоба американских граждан была удовлетворена ЕСПЧ в сжатые сроки, что вызвано характером разбирательства. На все поставленные вопросы Российской Федерации предстоит ответить до 16 февраля.
Виктор Васильев: Поясните, пожалуйста, что именно стало предметом разбирательства?
Каринна Москаленко: Это жалоба не против закона (Димы Яковлева – В.В.), а на нарушение прав конкретных людей. Нарушение прав действительно происходит в связи с принятием этого закона. Но мы по другому поводу обратились в ЕСПЧ. У него нет процедуры пересмотра наших законов. Он занимается нарушением конкретных прав конкретных заявителей, прав, которые гарантированы Европейской конвенцией – права на семейную жизнь, права на справедливый суд, права на недискриминацию (почему, например, в законе фигурируют только американские граждане – это просто недопустимо). Причем, по некоторым делам, как у моей коллеги Марины Захариной, адвоката, который ведет дело очень больного ребенка и ее усыновителей, вполне реальны трагические последствия, потому что этому ребенку будет крайне тяжело пережить полученную моральную травму. Здесь мы ставим вопрос еще и о нарушении статьи 3 Женевской конвенции – недопустимость бесчеловечного обращения. Вот это предмет нашей жалобы, ничто более.
В.В.: Как развиваются события?
К.М.: Вчера мы по факсу получили сообщение (из ЕСПЧ) о том, что наша просьба о применении 40-го правила регламента (Страсбургского) суда удовлетворено, и дело срочно коммуницировано Российской Федерации. На это у Европейского суда ушло 5 дней минус два выходных. Представляете, в каком экстренном порядке это было сделано?
В.В.: Что из этого следует?
К.М.: Перед российским правительством поставлены вопросы обо всех перечисленных нарушениях. В зависимости от того, как ответят на эти вопросы представители РФ, будет решаться судьба нашего другого ходатайства – о правиле 39 регламента суда, которые позволяют ЕСПЧ в особо экстренных случаях применять то, что называется мерами предупредительного характера, чтобы нарушения прав человека не стали необратимыми.
В.В.: В какие сроки должны уложиться российские власти?
К.М.: До 18 февраля РФ должна ответить на поставленные вопросы. Причем один вопрос касается той группы заявителей, которые уже имели на руках вступившее в законную силу решения российского суда. Им не только отказали в выдаче ребенка, но и потребовали вернуть решение судов без их исполнения. Они возвратили, поскольку американцы, как я убедилась, очень законопослушные граждане. Они не требовали исполнения судебных решений, а ждали, когда все-таки правильно разрешится вопрос. Однако некоторые из них все же решили обратиться в Европейский суд, потому что это уже верх нарушений и полное попрание прав, когда не исполняются обязательные для всех решения судов.
В.В.: Но у вас ведь есть и иная категория подзащитных?
К.М.: Да, и у них гораздо более тяжелая ситуация. Это люди, которые еще проходят процедуру либо суда, либо досудебную процедуру, потому что это долгий процесс, занимающий несколько месяцев, а то и лет. Сейчас к нам обратились люди, которые 7 (!) лет занимались усыновлением мальчика. Тем не менее оказалось, что российский закон подорвал их надежду на соединение с этим ребенком. То же самое касается и самого ребенка, его надежды, что он уедет в эту семью. Правда, ему вместо этого подарили какой-то смартфон. Но, думаю, что это скорее характеризует уровень нравственности тех небедных людей, которые заглаживают такую боль смартфонами. Они, наверное, очень «глубокие и тонкие психологи».
В.В.: Вы имеете ввиду историю с сиротой в Челябинске?
К.М.: Да, именно тот случай. Я говорю об этом только потому, что о нем уже и так широко публично известно. Во всех остальных делах мы раскрывать ничего, кроме инициалов семей и детей, не можем. Потому что по нашей просьбе в этом конфиденциальном деле по части имен и фамилий все должны хранить известную сдержанность. ЕСПЧ во всех публичных документах будет именовать заявителей только по их инициалам.
В.В.: А может, исход дела, касающегося конкретных заявителей, стать прецедентом для других заинтересованных лиц и вообще – как-то повлиять на ситуацию?
К.М.: Конечно, очень часто, когда выносится решение по нарушению прав человека, которые стали следствием тех или иных положений закона, вопрос о качестве закона неизбежно встает. ЕСПЧ вправе дать оценку этому качеству. Поэтому, возможно, чтобы не подвергать данный закон такой критике, российские власти все-таки выйдут на процедуру дружественного урегулирования спора. Если так, то многие заявители могут просто отозвать свои жалобы, потому что их волнует судьба детей. Если нарушения будут прекращены, то предмет жалобы отпадет. Если же российские власти будут упорствовать, тогда пройдет вся процедура.