Павел Лемберский живёт в Америке более 30 лет – большую часть своей жизни. Он окончил филологический факультет университета Беркли в Калифорнии; учился в аспирантуре факультета кино Сан-Францисского университета. Именно там, в Калифорнии, началась творческая жизнь Лемберского – он писал киносценарии на английском языке. Американскую действительность и культуру он знает изнутри, а английским владеет в совершенстве. И тем не менее, этот выросший в еврейской семье в Одессе автор, называя себя американским писателем, сейчас пишет на русском языке.
«Уникальный случай» – не первая книга Павла Лемберского, вышедшая в России. Несколько лет назад в тверском издательстве «Другие берега» вышел сборник его рассказов «Город убывающих пространств». Его работы были включены в «Антологию современного рассказа, или истории конца века» ("АСТ", Москва, 2000) и публиковались в российских толстых журналах.
Как написал в «Новом мире» Сергей Костырко, проза Лемберского «может считаться в равной степени русской и американской». Действительно, герои автора не только и не столько «эмигранты из России», сколько «новые американцы». В эскпериментальных текстах Лемберского разные культуры не сталкиваются друг с другом, а перетекают из одного измерения в другое. Результатом оказывается не «плавильный котёл», а гротеск и фантасмогория – и в этом для поклонников Лемберского несомненное достоинство его прозы. «Гротескность его мира говорит прежде всего о том, что в нём нет фальши», сказал об авторе Василий Аксёнов.
В интервью Русской службе «Голоса Америки» Лемберский сказал, что он ощущает свою принадлежность к двум культурам: «Мне одинаково близки российские писатели-сентименталисты первой трети 19-го века и американцы того же периода, как, например, Натаниел Хоторн или Эдгар Аллан По. Я получаю одинаковое наслаждение, читая авторов, творивших в одно и то же время по разные стороны Атлантического океана».
Тексты Лемберского способны дезориентировать читателя. Дело не только в том, что в них постоянно смещаются «культурные фильтры».
Его язык основан на разговорной речи русских эмигрантов, но изобилует интеллектуальными каламбурами и «отсылками» к западной философии и «высокой» литературе. Такие сочетания, по мнению автора предисловия к сборнику «Уникальный случай» Эндрю Вахтеля, профессора чикакского университета Нортвестерн, делают лучшие рассказы Лемберского «достойными великого российского абсурдиста – Даниила Хармса».
В беседе с корреспондентом «Голоса Америки» Лемберский признал, что хотя повествование в его рассказах и ведётся от первого лица, зафиксировать рассказчика действительно трудно. «Это совокупность интонаций, – сказал он. – Но если речь идёт об отсылке к иммигрантским реалиям, то, наверное, этот рассказчик приехал из России, живет в Америке и погружен в те реалии, которые хорошо знакомы людям, приехавшим сюда в период с конца 1970-х по начало 1990-х годов».
«Рассказчик может говорить о самых бытовых и низменных вещах, – отметил Лемберский, – и вдруг употребит слово, известное лишь узкому кругу филологов или философов. Это жест, который даёт понять читателю, что за маской – за неимением лучшего слова – этого отморозка-рассказчика всё-таки проглядывает человек с филологическим образованием». Автор заверяет, что присутствующая в его рассказах «несфокусированная, остаточная агрессия» вызвана вовсе не тем, что он «враг человечества», а является побочным результатом жизни в большом городе со всеми её стрессами и сложностями.
По словам автора, использование им украинизмов и идишизмов является «одним из элементов подрыва централизованного, стандартного русского языка», а в смещении стилей и частом цитировании «низкой» разговорной речи нет ничего случайного. «Над текстами я работаю невероятно долго, – рассказал Лемберский. – Даже если это полутора- или двухстраничный рассказ, я буду его редактировать раз 50 или больше, взвешивая каждое слово. Поскольку мои тексты интонационны, те есть их хорошо читать вслух, то я десятки раз проверяю их на слух».
Павел Лемберский говорит, что хотел бы в какой-то момент писать и печататься на английском языке, что позволило бы ему обратиться непосредственно к американскому читателю. Сейчас некоторые из его рассказов переведены на английский язык, в то время как в Германии вышла его книга в переводе на немецкий. Отвечая на вопрос, почему до сих пор нет книги на английском, автор пускается в рассуждения о природе «американской литературной промышленности». «Я полагаю, что существует понятие «рыночная экономика», – говорит Лемберский. – Мои тексты и герои не достаточно узнаваемы для американцев, привыкших к широким юмористическим мазкам... Я не готов совершать кульбиты и кувырки, чтобы вписаться в нишу русско-еврейского писателя, автора юмористической прозы... Далеко не каждый издатель в теперешней ситуации пойдёт на то, чтобы издать книгу, которая продастся ограниченным количеством экземпляров. Мы живём в ситуации рентабельности, а не искусства».
В этом контексте публикация его книги в России представляется Лемберскому особенно значимой. «Русский Гулливер» – это очень прогрессивное издательство, в котором выходили многие современные классики, – сказал Лемберский. – Для меня факт легитимации, одобрения того, что я делаю, этой группой людей, неизмеримо существеннее, чем просто тиражи и барыши».
«Русский Гулливер» – небольшое некоммерческое издательство, которое возглавляет поэт, прозаик и переводчик Вадим Месяц, в 1990-е годы живший в Нью-Йорке. На Интернет-странице издательства говорится, что этот проект «ставит своей целью воссоздание жизнеспособного пространства для литературы интеллектуальной, художественной, фундаментальной – по аналогии с фундаментальной наукой, ориентированной на будущее».
Такие некоммерческие, не ориентированные на производство бестселлеров издательства существуют и в Соединённых Штатах. Однако опыт общения с ними у Лемберского оказался негативным. Он приводит такой пример: «Год назад у меня было чтение в бруклинском книжном магазине «Мелвилл Хаус», который также является издательством. Там присутствовал его замечательный основатель Деннис Джонсон. После моего чтения на английском и русском языках он мне говорил, как ему понравилось, и даже два или три раза чуть не сравнил меня с Алленом Гинзбергом. Он попросил меня прислать мой рассказ «В одних чулках». Я послал ему не только этот рассказ, но и рукопись, состоявшую из 20 рассказов на английском языке. Он ответил через 6 месяцев. Извинялся, что так долго читал, и написал, что рассказ «В одних чулках», который он упорно называл стихотворением, ему очень понравился, но рынок для экспериментальной прозы сейчас очень и очень неблагоприятный. Фактически он повторил мне то, что я часто слышу от литературных агентов».
Этот ответ задел Лемберского за живое, и он, по собственному признанию, ответил издателю более жестко, чем предполагали их приязненные отношения. «Я ему сказал, что приехал из другой страны, и когда мне говорят о «рыночных соображениях», я слышу слово «идеология», – рассказывает Лемберский.
Тем не менее, он соглашается, что существуют нишевые издательства, малотиражные журналы и, наконец, колоссальные ресурсы Интернета. «Если ты свое чтение повесишь на You-tube, то через месяц его посмотрят 500 человек, – говорит Лемберский. – Такого количества людей на живое чтение ты никогда не соберешь».
Автор прав: все больше и больше литературной активности постепенно перемещается в Интернет-пространство. Возможно, в недалёком будущем географическое расположение издательства вообще перестанет иметь какое-либо значение. Если только читателю не захочется подержать книгу в руках – но тогда это желание может некоторым показаться редким и уникальным.