Президент Украины Владимир Зеленский послал видеообращение в связи с открытием в Мадриде уникальной выставки украинского изобразительного искусства первой трети XX века. В обращении отмечается, что «это видение того, что Россия стремится уничтожить».
Выставка под названием «В центре бури: модернизм в Украине, 1900-1930-е годы» (In the Eye of the Storm: Modernism in Ukraine, 1900-1930s) открылась во вторник, 29 ноября в Музее Тиссена-Борнемисы в Мадриде.
Давид Бурлюк. «Карусель». (1921).
В экспозицию включены 69 живописных картин и графических работ, созданных в Украине в период расцвета художественного авангарда, причем 51 работа прибыла в Мадрид из Киева всего за две недели до открытия экспозиции, что можно считать беспрецедентно коротким сроком в мировой выставочной практике.
«Ускользая от российских ракет и советских цензоров, украинское искусство выставляется на всеобщее обозрение», - пишет обозреватель New York Times Скотт Рейберн в статье, посвященной этой первой фундаментальной выставке украинского изобразительного искусства в Европе и в мире
Как отмечают кураторы выставки Константин Акинша и Катя Денисова, она открывает миру малоизвестные до сего дня щедевры искусства модернизма, созданные в те годы в Украине, и имена выдающихся мастеров, работы которых десятилетиями хранились в запасниках музеев, не удостаиваясь публичного признания.
Выставка в Мадриде продлится до 30 апреля, после чего переедет в музей Людвига в Кельне.
Инициатором проекта выставки и ее главной движущей силой стал украинско-американский искусствовед и куратор Константин Акинша. Он стал одним из редакторов-составителей обзорной книги по искусству модернизма Украины, выпущенной издательством Thames & Hudson и служащей каталогом выставки.
Выставка знакомит с ярким созвездием украинских художников, которые активно работали в таких художественных направлениях, как кубизм, футуризм, супрематизм и конструктивизм, а также народное и нео-византийское искусство. В годы, когда рухнули две империи, Российская и Австро-Венгерская, на их обломках, вдохновляясь впервые обретенной свободой, революционной романтикой и поиском национальной идентичности, в Украине расцвела удивительная полифония стилей в таких сферах искусств, как станковая живопись, архитектура, кинематограф, театр.
Среди мастеров, по мнению кураторов, выделялись Александр Богомазов, Александра Экстер, Давид Бурлюк, Михайло Бойчук, Виктор Пальмов, Василь Ермилов, Вадим Меллер, Анатоль Петрицкий, этот список можно долго продложать. К нему следует добавить художников, родившихся в Украине и эмигрировавших за рубеж, где они получили признание. Среди них можно назвать, к примеру, Владимира Баранова-Россине и Соню Делоне. Судьбы многих украинских авангардистов той эпохи сложились трагически. Часть из них в 30-е годы были расстреляны или отправлены в ГУЛАГ как «враги народа», а их работы власти заклеймили как «формализм» и «буржуазный национализм», и на десятилетия изъяли из культурного обихода.
Константин Акинша - искусствовед, историк, куратор многих выставочных проектов, журналист-расследователь, автор нескольких книг и многих статей. Живет в Италии.
Катя Денисова – искусствовед. Работает над докторской диссертацией по искусству Украины начала 20-го века в Институте Курто в Лондоне. Публикуется в онлайн-изданиях по изобразительному искусству.
Накануне открытия выставки ее кураторы Константин Акинша и Катя Денисова ответили по сервису Zoom из Мадрида на вопросы корреспондента Русской службы «Голоса Америки».
Олег Сулькин: Почему Мадрид?
Виктор Пальмов. «Первое мая». (1929)
Константин Акинша: Это легко объяснить. Я очень давно, уже лет шесть, хотел сделать эту выставку, но никогда прежде это не получалось. Нам очень повезло с партнерами. Со-куратором с украинской стороны стала историк искусства и искусствовед Елена Кашуба-Вольвач из Национального художественного музея Украины в Киеве. Со-куратор с испанской стороны - Марта Руис дель Арболь из музея Тиссена-Борнемисы в Мадриде. Незадолго до начала войны я вел беседы о проекте такой выставки в Национальной галерее Шотландии. Планировалось четыре года подготовки, формирование бюджета, ну все, что обычно происходит с такими большими и значимыми выставками. Заранее назначенную телефонную конференцию с заинтересованными лицами мы провели в тот день, когда начались обстрелы Киева. Безумная, сюрреалистическая ситуация! На Zoom открыты пять «окон», сидят в них шотландцы, и я им говорю: господа, ситуация внезапно изменилась, неизвестно, что будет дальше. Шотландцы полностью растерялись. Прошло немного времени, и я осознал, что нужно непременно организовать такую выставку, чтобы не только показать великолепные и малоизвестные работы украинского авангарда первой четверти 20-го века, но и вывезти картины в безопасное место за рубежом.
О.С.: Константин, а как возник ваш альянс с Катей?
К.А.: Это интересная история. Катя пишет докторскую диссертацию по украинскому модернизму в Институте истории искусства Курто в Лондоне. Ее научный руководитель попросил меня ее проконсультировать. Наши пути с Катей пересеклись в Венеции. И мы решили объединить усилия и делать выставку вместе.
Катя Денисова: Мне безумно повезло, и я очень благодарна Константину за возможность работать над выставкой, которая напрямую связана с темой моего исследования. В моей аспирантской работе я рассматриваю влияние социо-политических факторов на развитие искусства в Украине в первые три десятилетия двадцатого столетия, и я изучаю практически всех художников, представленных на выставке в Мадриде.
О.С.: Такие выставки готовятся обычно годами. Как вам удалось подготовить ее за несколько месяцев?
К.А.: Как вы знаете, это не первая моя выставка как куратора. Но в данном случае мы все делали наоборот, как говорится, поставили телегу впереди лошади. Во-первых, начали с подготовки каталога, еще не зная, где будет проходить выставка. Мне позвонила директор издательства Thames & Hudson, у нее были вопросы по другим темам. И я предложил издать этот каталог, выразив уверенность, что выставка обязательно состоится. Она засомневалась, упирая на то, что сроки очень короткие. Признаюсь, я обозлился: если вы не хотите, скажите прямо, и я буду стучаться в другие двери, благо знаю, где их искать. Через 15 минут она сказала «да», договор был подписан в конце апреля, и мы начали работать над книгой. У нас три редактора-составителя книги - Елена Кашуба-Вольвач, Катя и я. 12 авторов, экспертов по искусству Украины, включая нас с Катей, из Украины, Израиля, США. Все надо было написать, отредактировать, собрать, перевести на английский. И еще собрать 240 иллюстраций, решив все вопросы по авторским правам. Как мы все успели, я, честно говоря, не очень понимаю.
Плюс мы еще ходили с шапкой по спонсорам, собирая деньги на гонорары для авторов. Объясняли, что делаем выставку в экстремальных условиях, просили помочь. Тель-Авивский музей, музей Амхерст-колледжа в Массачусетсе и другие музеи дали нам работы для выставки бесплатно.
Александр Богомазов. «Пейзаж. Локомотив». (1914-15)
О.С.: Как шло ваше общение с музеем Тиссена-Борнемисы?
К.А.: Сначала мы договорились с музеем Людвига в Кельне, куда выставка из Мадрида переедет в будущем году. Так сложилась моя жизнь, что я хорошо знаком с Франческой Тиссен-Борнемисой. Франческа – яркий человек, она в основном занимается современным искусством (Франческа Тиссен-Борнемиса, баронесса, в замужестве фон Габсбург-Лотарингская, меценат. – О.С.). Во время войны в Югославии она многое сделала для спасения Дубровника. В Хорватии мы с ней и познакомились. Когда началась широкомасштабная агрессия России в Украине, она мне позвонила. Надо что-то делать, сказала она. И мы создали вместе с ней организацию «Музеи – для Украины» (Museums for Ukraine). В инициативную группу вошли директора музеев, кураторы, искусствоведы, художники из многих стран. Я показал Франческе материалы по украинскому модернизму, и она загорелась. Она входит в совет попечителей Национального музея Тиссена-Борнемисы, ведь это коллекция ее отца, подаренная им народу Испании. Франческа стала убеждать директора музея, который вначале отнесся к этой идее довольно скептически. Но аппетит приходит во время еды, и по мере знакомства с работами музейное руководство стало относиться к проекту все более доброжелательно и стало горячо поддерживать выставку.
К.Д.: Кроме того, мы взяли для экспозиции несколько работ украинских художников из их коллекции. У них есть прекрасная Экстер, Бурлюки. В результате нам выделили под выставку пять залов, хотя в самом начале разговор шел только об одном.
О.С.: Что важнее для вас – показ неизвестного на Западе украинского искусства или спасение этого искусства от уничтожения и мародерства в ходе войны?
К.Д.: Обе эти цели одинаково значимы.
К.А.: Принципиально важно, что эти произведения сегодня в безопасности. Выставка в Мадриде пройдет до апреля, потом переедет в Кельн, где будет демонстрироваться до сентября. А дальше уже выстроилась целая очередь музеев, которые хотят заполучить эту выставку.
К.Д.: Знакомство Запада с украинским искусством тоже очень важно. Художники, которых мы показываем, обычно проходят под брэндом русского авангарда. Да, к русскому авангарду многие из них тоже принадлежали. Но не все, как, например, Ермилов. Искусство в Украине развивалось по своим законам, не так, как в Москве и Петербурге.
К.А.: Кубофутуризм в Украине несколько отличался от российского кубофутуризма. Там активно развивался свой вариант примитивизма, художники интегрировали в своих работах элементы народного искусства, работали в стиле нео-византийского искусства.
К.Д.: В Украине поддерживали народных художников, которые из сел приезжали учиться и работать в крупные города. Работали две студии по вышивке, с одной была связана Экстер, которая была там художественным руководителем.
К.А.: Российский подход был националистичен, как, впрочем, и украинский. Но в России авангард часто окрашивался иронией и китчем. Достаточно назвать круг художников, входивших в объединение «Бубновый валет». Экстер, или, скажем, Богомазову присуще искреннее эстетическое любование народным искусством. Богомазов, пожалуй, единственный подлинный футурист во всей этой группе. Движение – главное отличие его искусств, что сближает его с итальянским футуризмом. Очень любопытен Бойчук, мы его тоже привезли. Когда он жил в Париже и дружил с Пикассо, он был византистом. После революции к его художественному арсеналу добавляется народный элемент. Это своего рода попытка создать национальный художественный язык посредством фресок. Когда у Бойчука начались неприятности, его защищал из Москвы Фаворский, который увидел в нем перспективу нового монументального искусства.
К.Д.: Тогда Бойчук и его последователи расписали революционными фресками пол-Украины, проторив дорогу целому направлению.
О.С.: Я прочитал, что вы вывозили работы из Украины под сильным обстрелом.
К.А.: В Украине осталась одна западная компания, Kunsttrans Kyiv, которая специализируется на перевозке произведений искусства. Из Украины мы вывезли пять десятков работ – картины, часть из них очень крупноформатные, и работы на бумаге. Не хочу даже описывать бюрократическую процедуру, через которую прошли наши партнеры из Национального художественного музея Украины. Но все позади, в два грузовика погрузили работы, назначена дату 15 ноября и время отъезда 10:30 утра. В означенное время грузовики и конвой с вооруженной охраной тронулись в путь. Мне звонит директор Национального музея Юлия Литвинец, говорит, что дико устала и отправляется домой спать. Но спать ей пришлось недолго. Примерно в 2 часа дня стали слышны звуки ракетного обстрела. Одна ракета попала в соседний с ней дом. В тот день по Украине были выпущены больше ста ракет. Мы следили за движением грузовиков по телефону. С нами на постоянной связи было посольство Украины в Мадриде.
О.С.: А где вы сами находились в тот день?
К.А.: Я в Венеции, Катя в Брюсселе. И, конечно, мы следили за обстрелами по телеграм-каналам, которые выкладывают всю военную информацию буквально по минутам. Я, помню, пошутил, что когда война закончится, мы с Катей должны сделать видеоигру «как перевозить искусство во время войны». Когда грузовики добрались до границы с Польшей, мы возрадовались. Но ровно в это время ракета упала на польской территории, недалеко от пропускного пограничного пункта, убив двух жителей. В ту же секунду Польша закрыла границу, а наш груз должен проходить таможню. Время 10 вечера, начался нервный перезвон, мы звонили в украинские посольства в Мадриде и Варшаве, всех подняли на ноги. Короче, через 10 часов наш груз пропустили. Когда грузовики доехали до Мадрида, у нас огромный груз с плеч спал. Для испанцев это тоже был, скажем так, уникальный опыт.
К.Д.: Когда сотрудница музея Тиссена-Борнемисы, отвечавшая от испанской стороны за транспортировку, увидела прибывшие грузовики в целости и сохранности, она расплакалась. Эмоциональный накал был очень высок.
О.С.: Что-то подобное в сфере организации художественных выставок есть у вас на памяти?
К.А.: Не знаю, не припомню. Знаю точно одно: больше ничего подобного делать не буду. Очень интересный эксперимент, но повторять его не хочется. Собственно, именно Советский Союз познакомил Запад с системой авралов. Мы устроили такой аврал в издательстве Thames & Hudson, а потом в музее в Мадриде. Испанцы нам говорили, что никогда прежде такого ужаса не испытывали.
О.С.: Не могу вас не спросить о судьбе произведений искусства в украинских музеях, которые оказались захвачены российскими оккупантами. Во время нашей предыдущей беседы вы говорили о высокой художественной ценности экспонатов музеев Херсона и о большой тревоге за их дальнейшую судьбу.
К.А.: В украинских газетах появились фотографии из херсонских музеев - как они выглядят сейчас. Я составил сравнительные ряды фотографий – до оккупации и после. Ужасное ощущение. Вывезено все, не осталось ничего.
О.С.: А вывезено с пониманием ценности тех или иных вещей? То есть, участвовали ли в этом профессиональные искусствоведы?
К.А.: Очень интересный вопрос. Мы даже не знаем, куда это вывозят в России и кто этот вывоз координирует. Мы еще мало знаем, но то, что среди этих людей есть специалисты, я нисколько не сомневаюсь.
О.С.: На ваш взгляд, реально ли будет вернуть работы на их места?
К.А.: Смотрите, Польша не может вернуть из Пушкинского музея (ГМИИ им. Пушкина в Москве) вещи из польских музеев, которые застряли в Советском Союзе после Второй мировой войны. Если когда-нибудь произойдет смена режима в Российской Федерации, и они снова захотят жить в цивилизованном мире, тогда можно будет надеяться на реституцию. Но до этого очень далеко.
О.С.: Какую реакцию зрителей и экспертов вы ожидаете?
К.Д.: Я разговаривала с нашими испанскими коллегами. Они потрясены увиденным, признаются, что не ожидали, что украинский модернизм - это так захватывающе интересно, что материал выставки на уровне мировых коллекций.
К.А.: На нашу радость и удивление выставка выглядит прекрасно. Мы очень благодарны нашим испанским коллегам, от руководства музея до рабочих-монтировщиков.
О.С.: Когда вы говорите с людьми, ничего не знающими об искусстве Украины первой половины ХХ века, какие три имени самых выдающихся мастеров вы назовете?
К.Д.: Александр Богомазов. Это раз.
К.А.: Василь Ермилов.
К.Д.: Александра Экстер, ну или Вадим Меллер.
К.А.: А как же ты Анатоля Петрицкого забыла? А Бойчука?
О.С.: Ну вот, вы уже спорите. Значит, есть из кого выбирать.
К.А.: Да, очень много интересных мастеров. А Богомазов, на мой взгляд, – главное открытие выставки.