Джонатан Нашл: «Бонд – американский ковбой»

ВАШИНГТОН —  Интервью с Профессором истории Университета Индианы в Саут Бенд Джонатана Нашла, который считает что последние действии Президента РФ Владимира Путина делают из него злодея из фильмов о Джеймсе Бонде.



Анна Карк: Здравствуйте, сегодня у нас в гостях профессор истории Университета Индианы в Саут Бенд, эксперт в области разведки Джонатан Нашл.

В Международном музее шпионажа вы рассказывали о шпионах и Джеймсе Бонде, как о типично американском герое. Интересно, как Джеймс Бонд – британский положительный персонаж – стал настолько популярен в американской культуре?

Джонатан Нашл: Причин несколько. Я думаю, одна из главных в том, что Бонд был создан так, чтобы выглядеть как возрожденный американский ковбой. Он был одинокой и очень независимой фигурой. Он работал на правительство, но жил по собственным убеждениям. Он был настоящим американцем в том смысле, что демонстрировал качества, которыми обладали или хотели обладать многие американцы во время «холодной войны». И я говорю не только о приятной внешности и прочих подобных вещах, я имею в виду то, что он был страстным противником коммунизма. Он также был большим поклонником капитализма, при этом высоко ценил Соединенные Штаты и западный образ жизни. Одна из деталей, которую я считаю важной – различать книги и фильмы о Бонде. В книгах агент 007 всегда работает с американцами и даже подражает им, но в фильмах вы этого не видите.

А. К.: Относительно антисоветского настроя – в фильмах среди его противников была только пара коммунистов, а что, в книгах эта тема развернута намного шире?


Дж. Н.: Эта тема раскрыта полнее в ранних романах, в особенности, конечно в книге «Из России с любовью». Это очень анти советский и очень-очень анти коммунистический роман. Интересно, что в 1970-х в фильмах Роджера Мура уже чувствуется разрядка. Один из таких фильмов «Шпион, который любил меня»? – кажется, я забыл, какой именно. Там директор ЦРУ и директор КГБ встречаются в каком-то иглу – ледяном доме, и говорят Бонду «ты будешь работать с советским агентом», агент, конечно, оказывается красивой женщиной. Это один из признаков периода разрядки напряжений, захватившего середину 70-х.

А. К.: Вы проводили исследования и на реальных шпионах времен «холодной войны», таких как Эдвард Лансдейл. Возможно ли вообще сравнить Бонда с кем-то реальным?

Дж. Н.: Американцам остается только мечтать, чтобы у них было что-то такое. Есть история о том, как президент Кеннеди будучи большим поклонником рассказов о Бонде, однажды спросил Ландсдейла, известного в период «холодной войны», является ли он, на самом деле, нашим собственным Джеймсом Бондом. Он сказал «нет, я не Бонд». Тогда Кеннеди спросил «У нас есть кто-нибудь подобный, а Лансдейл ответил «да есть, парень по имени Уилльям Харви». Кеннеди захотел встретиться с ним. Лансдейл объяснил, что Харви сделал очень много: он был вовлечен в разные сумасшедшие операции, например – по избавлению от Кастро – заговора, известного под названием «Операция Мангуст». Он был частью операции по проведению подземного кабеля под Берлинской стеной для установления прослушки на телефонных линиях в Восточной Германии... Проблема в том, что Харви не обладал щегольской внешностью, он не был городским, он не был даже симпатичным. Он был слегка ленивым, и ему не помешало бы скинуть 15-20 килограммов.



А. К.: Как объяснить, что Джеймс Бонд становится главным положительным героем супер-популярных американских фильмов, в то время, как американские коллеги МИ6 – ЦРУ, как правило, представлены в фильмах плохими парнями?

Дж. Н.: Нужно различать книги и фильмы. В книгах американцы почти всегда хорошие, не просто какие-то неуклюжие идиоты. В книгах у Бонда глубокие и очень хорошие отношения с Феликсом Лайтером – агентом ЦРУ. В одной из ключевых сцен в «Казино Руаяль” – первом романе Флеминга – Бонд играет в карты со злобным прихвостнем Ла Шифра, и Бонд практически выбывает из игры, он почти все проиграл, у него нет больше денег, и ему никогда не удастся достать этого парня. И тут неожиданно он получает огромную пачку банкнот от Феликса Лайтера. На ней написана одна фраза «План Маршалла, любезность от Соединенных Штатов». Это важно для понимания того, над чем работал Флеминг, раз за разом через множество романов – это было утверждение того, что Уинстон Черчиль называл «особыми отношениями» между Соединенными Штатами и Великобританией. Это, конечно, в некотором смысле фантазия – США, несомненно, были вожаком в стае. Однако в этих романах США и Великобритания равноправные партнеры, борющиеся с плохими парнями, если не со шпионами советов и коммунистов, то хотя бы с людьми, участвующими в плохих делах по всему миру.

А. К.: Но ведь не так много других работ, в которых ЦРУ представлено положительно.

Дж. Н.: Нет, они есть. ЦРУ функционирует очень хорошо вплоть до поздних 1960-х. Нужно категоризировать ЦРУ, потому, что начиная с основания в 1947 году до ранних 1960-х – это период, который историки называют «золотым веком» ЦРУ, тогда Управление рассматривали как агентство США по «холодной войне». И ЦРУ очень хорошо справлялось с этими делами. Это были умные ребята, очень-очень смышленые, и они подражали Джеймсу Бонду. Они также жили по своим убеждениям. Все поменялось, когда ЦРУ все больше и больше становится сначала нейтральной, а потом даже злой силой, после того, как все больше и больше разоблачений деятельности ЦРУ появляется в конце 1960-х. К середине 1970-х ЦРУ такое же плохое, как и другие злодеи, населяющие американские романы этого времени. И это прямая реакция на то, что происходило в «холодной войне», в особенности роль ЦРУ в том, что случилось в войне во Вьетнаме.

А. К.: После «холодной войны» ЦРУ перестает получать прежнее финансирование. Однако после терактов 11 сентября мы снова увидели увеличение финансирования до объемов времен «холодной войны».

ДжН: Я думаю, ЦРУ вернулось. Американцы отчаянно нуждались в ком-то, кто бы их защищал. В художественном искусстве мы видим отражение этого в разных вариантах. Существует множество фильмов и всяких легких штучек, «Охота за красным октябрем» и вещи Тома Клэнси, в которых ты находишь положительного героя – агента ЦРУ и типичного американца. Но мы также видим это и в более темных вещах, которые широко популярны в США после 11 сентября, что-то наподобие хитового телесериала «24». Хотя в этом сериале никогда не произносится аббревиатура ЦРУ, оно смоделировано с намеком – его герой Джек Бауэр создан кем-то наподобие оперативника ЦРУ а-ля Феликс Лайтер, если хотите, который пытает и стреляет в безоружных людей – все ради конечного результата, потому что результаты настолько важны. Я думаю, это завораживает.

А. К.: Мне кажется мы наблюдаем и немного отрицательную реакцию против операций по сбору разведданных, особенно, после случаев с Брэдли Мэннингом и Эдвардом Сноуденом...

Дж. Н.: О, будьте осторожны – это АНБ подвергается их атакам. А насчет ЦРУ – американцы, и я говорю в очень широком понятии – американцы, все еще хотят чтобы был кто-то, кто их защищает – это почти как вопрос наличия отца. Они хотят, чтобы кто-нибудь искал плохих парней. Они хотят, чтобы был кто-то, кто понимает, что происходит. И поэтому, не важно, сколько обнаружится плохих вещей, сделанных ЦРУ, мы вновь и вновь возвращаемся к ЦРУ, а как иначе мы можем знать о том, что происходит в мире? Мы одновременно боимся и бесконечно привязаны к ЦРУ. Это бесконечное Инь и Янь, если хотите, и это самое удивительное.

А. К.: Что было самой неожиданной и самой интересной находкой в вашем исследовании ЦРУ?

Дж. Н.: Пока самое ошеломляющее из того, что я узнал, и что вызывает у меня бесконечное беспокойство – это тот факт, что ЦРУ действительно находилось под влиянием романов Флеминга. Славно, что они черпали идеи из его романов. Я приведу пример. Весной 1960 года, когда США только начинали разработку планов по устранению Кастро, Джон Кеннеди, тогда еще сенатор, встретился с Флемингом на одном из приемов. Он рассказал ему, как сильно любит его романы, потом они поужинали и выпили вместе. И он спросил Флеминга «каким способом вы хотели бы избавиться от Кастро?». Это был звездный час для Флеминга!