На только что завершившемся 22-й фестивале русского кино в Онфлере (Франция) сразу четыре приза получил первый полнометражный игровой фильм Ивана Твердовского «Класс коррекции». Три присудило жюри под председательством французского актера и режиссера Венсана Переса: Гран-при как лучшему фильму конкурсной программы, приз за лучший сценарий и приз за лучшую мужскую роль – он поделен между исполнителями главных ролей картины Филиппом Авдеевым и Никитой Кукушкиным. Картине 25-летнего режиссера также присужден приз зрительских симпатий.
Фильм-дебют о мытарствах девочки-инвалида, прикованной к коляске, стал сенсацией Открытого российского фестиваля «Кинотавр» в Сочи в июне с.г. В российский прокат он вышел в сентябре. Картина высоко оценена российской критикой.
Иван Твердовский, находившийся на фестивале в Онфлере, ответил по телефону на вопросы корреспондента Русской службы «Голоса Америки».
Олег Сулькин: Иван, вы только что получили сразу несколько призов в Онфлере, а до этого еще несколько престижных международных наград. Радуетесь? Или уже попривыкли?
Иван Твердовский: Нет, почему же, радуюсь. Вообще, радость приходит позже, когда проходит суета и остаешься наедине с собой. Я все больше задумываюсь, почему вот я не получал столько призов за свои документальные фильмы. Так хотелось – а призов не было. Для внутреннего баланса очень бы они тогда были нужны.
О.С.: Почему вашему игровому дебюту сопутствует успех? Обычно вопрос этот адресуется к кинокритикам-экспертам, но мне интересно именно ваше объяснение как режиссера.
И.Т.: Я стараюсь об этом не думать. Если думать и анализировать, боюсь, это помешает мне в работе над следующими фильмами. Надо меньше думать об успехе, о фестивалях. Это такая параллельная жизнь. Хорошо, когда она складывается. Но если она не будет складываться, тоже ничего плохого не вижу. В общем, думать о причинах успеха не надо. Мешает.
О.С.: По этой логике и рецензии на фильм режиссеру читать не нужно. А вы их читаете?
И.Т.: Когда фильм только вышел, мне была интересна зрительская реакция. А смотрел отзывы в «ВКонтакте», например. Писали разное – что фильм дрянь, ничего не понятно, или совсем наоборот, мол, так взял за душу, плакала и смеялась. Мне важно понять, кто смотрит, зачем смотрит. А разборы критиков меня мало волнуют. Мне говорили – тебя ругают. Ну и пожалуйста.
О.С.: Критические рецензии мне что-то не попадались, почти сплошь восторженные. Не боитесь, что вас захвалят уже за первую картину? Обычно это служит дурную службу дебютанту.
И.Т.: Но вы же понимаете, я не совсем дебютант. У меня за плечами восемь документальных фильмов, они участвовали в разных крупных фестивалях. Крышу мне не сносит (смеется).
О.С.: Чем вам показалась интересна история девочки-инвалида?
И.Т.: Проект этот запустила продюсер Наталья Мокрицкая по повести «Класс коррекции» (автор повести – Екатерина Мурашова. – О.С.). Она искала режиссера и предложила этот проект мне. У нас от повести практически ничего не осталось. Совершенно другие герои, совершенно другая фабула. Я переложил все на себя, на свой опыт. История первой любви, первой дружбы, первого предательства. Плюс ходил в классы коррекции, наблюдал, как это выглядит.
О.С.: Откуда возникли эти классы? Я уехал из России двадцать лет назад, и что-то их не припомню.
И.Т.: Насколько я знаю, они появились в конце 90-х, когда специальные школы для детей с ограниченными возможностями в ряде регионов закрывались в массовом порядке. И этих детей помещали в обычные школы, создавая для них классы коррекции. Мне дали список таких школ. Мы рассматривали ситуацию своего рода школьного гетто. Рядом с Москвой, в области, есть три такие школы. Мы их посетили. Одна нам особенно понравилась, в Жуковском районе. Мы там провели целую неделю, общались с детьми и учителями. Были там и ученики, передвигающиеся в колясках, как наша героиня.
О.С.: В ряде отзывов отмечается, что концентрация зла в вашей картине зашкаливает, почти все окрашено черной краской. Особенно шокирует некоторых зрителей сцена группового надругательства над беспомощной девочкой-инвалидом.
И.Т.: Да, нам было важно показать концентрацию зла. Сила зла очевидно перевалила за критическую черту. Для драматургии это интересно. Есть хорошие люди и плохие. Но даже среди плохих есть разные люди – нормальные, не очень, совершенно странные. У нас в съемочной группе тоже были люди, которые говорили, что все неправда, так не бывает. Но мы снимали в Нарофоминском районе, и там в одной из спецшкол девочку-колясочницу изнасиловали пятеро близких ее друзей. Дело было очень громкое, о нем писали в газетах. История эта перекликается с нашей. Все бывает. Бывает и такое.
О.С.: В советское время существовало целое направление фильмов о детях и подростках. Называлась эта тема морально-нравственной. И одним из лучших фильмов считают «Доживем до понедельника». У вас тоже эта тема – школьная, об отношениях между детьми, об отношениях учеников с учителями и между учителей. Но какая огромная дистанция! Скажите, чем вы себя подпитывали в плане традиции, чем вдохновлялись?
И.Т.: Конечно, я видел и советские, и иностранные фильмы на эту тему. В принципе мне очень нравится фон Триер. Но я противник прямого подражания и цитирования.
О.С.: Любопытно, что в то же время, как и вы, картину «Племя» на аналогичную тему снял украинский режиссер Мирослав Слабошпицкий. Там тоже полный социальный мрак, тоже кошмарная школа, герой мечется, окруженный со всех сторон массовым злом, и впадает в отчаяние.
И.Т.: Это совпадение. Мы никому не подражали, тем более, что Мирослав начал съемки в то время, когда мы уже закончили монтаж.
О.С.: В картине сплошь незнакомые лица. Очень фактурные и убедительные. Как шел кастинг? Где вы находили актеров?
И.Т.: У нас замечательный кастинг-директор Наталья Домерецкая. Она помогла найти большинство актеров на роли учеников и учителей, в частности, ребят из театральной студии Кирилла Серебренникова. Но она никак не могла найти актрису на роль директора школы. Мы спорили, и она вдруг начала меня резко поучать. И тут меня осенило, я ей сказал: а почему бы вам не сыграть директора школы? Она и сыграла. Замечательно.
О.С.: Как за рубежом принимают картину, о чем вас спрашивают?
И.Т.: Все про Путина спрашивают. Про политику России и нашу жизнь. Говорят, что «Класс коррекции» это, мол, частичка, в которой как в миниатюре представлена жизнь всего общества. Но большинство зрителей воспринимают фильм как есть, и в этом смысле мало чем отличаются от российской публики.