«Чего вы ожидаете от предстоящей сессии Генассамблеи – а вместе с ней и от приближающегося голосования по палестинскому вопросу?» Вопрос, что и говорить, наболевший. А в краткосрочной перспективе, пожалуй, и не слишком замысловатый. Иное дело – перспектива дальняя: тут мнения расходятся. Правда, причина тому, как правило – позиция наблюдателя. Точнее – различных наблюдателей…
«Может осложниться внутриполитическая ситуация в Израиле, – считает израильский писатель Давид Маркиш. – Израильские арабы могут начать митинговать, бросать камни, стрелять. Может быть, дело дойдет до интифады. И второе – то, что могут спровоцировать палестинцы: через сирийскую и ливанскую границу могут толпами хлынуть потомки беженцев…»
«Мы сломали наши отношения с Турцией, – продолжает писатель. Сломали или ломаем отношения с Египтом. И, несомненно, ухудшили отношения с США: об этом в Тель-Авиве сегодня чуть ли не кошки мурлыкают. Американцы нам перестали доверять, а мы им. Я, разумеется, имею в виду власти. А народ, как всегда, до поры до времени безмолвствует…»
Впрочем, начался кризис доверия, по-видимому, раньше. «Эхуд Ольмерт прибыл в Анкару за два дня до начала операции в Газе, – вспоминает корреспондент турецкой газеты Hurriyet Daily Юсуф Канли, – чтобы обсудить вопрос о посредничестве Турции в процессе примирения между Израилем и Дамаском.
Израильскому премьеру задали тогда вопрос о положении в Газе – и в ответ он солгал: ввод войск, дескать, не планируется. А позднее выяснилось, что приказ о начале операции он подписал загодя – еще до приезда в Анкару. Но главное, конечно, сама атака. Использование оружия против мирного населения – вот что разрушило прежнюю дружественную атмосферу».
Официальная Анкара не приемлет насилия? «Варварские действия нынешнего израильского правительства действительно способствуют ухудшению двусторонних отношений», – подчеркивает турецкий журналист. – Но дело, – признает он, – к этому не сводится: нападки на Израиль становятся все более эффективным политическим оружием. Поскольку страна (Турция – А.П.) становится все более консервативной…»
Исламисты и либералы
«Консервативный» – термин не из простых. Тем более – в переводе на политический язык Ближнего Востока, где вот уже полгода как бушует «Арабская весна». Переворачивающая многолетние диктатуры, как карточные домики…
«Слова красивые, – признает Давид Маркиш, – и, несомненно, это новый Ближний Восток. Вот только не обернется ли эта весна, так сказать, осенью исламских радикалов?» «Я не считаю, – продолжает писатель, – что это – революционное движение. Я считаю, что – это мятежи и бунты. Прибегая к старой большевистской терминологии: это – не революционная ситуация. Чтобы понять смысл происходящего, следует вспомнить о религиозных настроениях в арабских обществах. А также о другом, менее известном: о тех, кто находится за кулисами «арабской весны…»
Очередной мировой заговор? Вовсе нет, уточняет Маркиш, – «взаимодействие двух политических сил, стремящихся придти к власти на плечах мятежников и бунтовщиков». «Во-первых, – констатирует писатель, – это исламские радикалы. «Мусульманские братья»? В Египте они теперь называются по-другому. Но, по существу, это они и есть – те самые, что когда-то убили Садата, а сегодня требуют освобождения его убийцы. А что происходит в Сирии? Ужасные вещи. Но ведь мы, в сущности, не знаем, что представляет собой сирийское сопротивление. Да, за рубежом существует более или менее организованная оппозиция. Но она не вернулась и неизвестно, вернется ли. А внутри страны – кто стоит за всеми этими кровавыми событиями? Есть сведения, что без «Мусульманских братьев» там не обходится».
А вторая сила? «Это, – поясняет Давид Маркиш, – арабские деятели – якобы либеральные – имеющие хорошую европейскую или американскую закалку. Те, кого принято считать либеральными политическими деятелями. Хотя я бы все-таки назвал их политиканами».
Союз исламистов с либералами? «Либералы, – продолжает израильский писатель, – не имеют прямого отношения к мятежам. Но они хорошо понимают: не мятежники будут управлять государством. Понимают эти люди и другое: утвердиться у власти они смогут, лишь используя, так сказать, народный элемент. А точнее – антиизраильское направление и пропалестинские усилия. Не только потому, что радикалы хотят одного – чтобы еврейское государство в центре арабского мира перестало существовать. Есть и иная причина: еврейско-палестинский конфликт – единственное, что по-настоящему объединяет властные направления в мусульманском мире».
Что же станет плацдармом для наступления? «Вопреки расхожему мнению – вовсе не вопрос об объединенном Иерусалиме или о нахождении в Иерусалиме двух столиц, – констатирует Давид Маркиш. – Главное – это существующий уже шестьдесят два года вопрос о возвращении в Израиль так называемых палестинских беженцев. Их чуть больше двух миллионов. Так вот: если они возвращаются в палестинское государство, то это их проблемы. Но если они возвращаются в Израиль – в Хайфу, в Яффу, куда угодно, то это конец государства Израиль. Мы не можем принять миллионы арабских беженцев на территории Израиля и добровольно не примем их никогда. Ни при каких условиях. Но именно к этому стремятся те, кто стоит за кулисами называемой «арабской весны».
Левый марш фундаментализма
Это – так сказать, местное измерение ближневосточного конфликта – собственно ближневосточное. А мировое? Существует и оно. «На Западе, – констатирует генеральный секретарь Евроазиатского еврейского конгресса Михаил Членов, – возник новый антисемитизм. Он отличается от старого антисемитизма – радикально правого, представляемого, скажем, неофашистами, религиозными фундаменталистами – по преимуществу христианскими, а также различного рода почвенниками. Неоантисемитизм в Европе и США – другой. Его носителями являются две силы. Первая хорошо известна: это исламисты, живущие на Западе. А другая – и это особенно опасно – леволиберальная интеллигенция. Речь идет об антисемитизме на кампусах американских и европейских вузов. Об антисемитизме в левой среде – причем не только в рядах экстремистов».
Главная особенность новой юдофобии – в том, что направлена она в первую очередь против Израиля, считает профессор Университета имени Бар-Илана и Бостонского университета Анна Гейфман. – И немудрено: бьют всегда в центр. А сегодня центр еврейской жизни – это Израиль. Скажем, в США еврейская жизнь, откровенно говоря, немножко загнивает. Зато в Израиле – бьет ключом. Потому-то современный антисемитизм и фокусируется на Израиле, на отношении к нему. В наши дни все-таки неприлично утверждать, что евреи пьют кровь христианских младенцев, или ненавидеть человека за форму носа, за еврейскую фамилию. А ненавидеть Израиль – политкорректно….»
«В данном случае, – сказал Михаил Членов, – я согласен с Натаном Щаранским, определившим новый антисемитизм как «соединение трех «Д». Во-первых – демонизация Израиля: превращение маленького государства в некую чудовищную силу – носителя зла в мире. Во-вторых – делегитимация Израиля, когда говорят: Израиль потерял всякое право на существование, поскольку то, что он делает,– чудовищно. И третье «Д»: двойные стандарты – когда то, что делает Израиль, подается как манифестация мирового зла. Тогда как на значительно более широкомасштабные «акции» – от Дарфура и Чада до Кашмира, Пакистана и Афганистана – не обращается никакого внимания. И если эти три «Д» сходятся, то можно говорить о том, что речь идет не просто о несогласии с израильской политикой, но о новой форме антисемитизма».
«Делигитимация – вещь небезопасная, – признает Юсуф Канли. – Американцы, к примеру, сочувствуют сирийской оппозиции. В связи с чем опять-таки возникает вопрос о законности. По словам Барака Обамы, Башар Асад утратил легитимность. Правительства теряют легитимность! Вот вам и внешний фактор «арабской весны…»
… Голосование по палестинскому вопросу тем временем приближается. Результат? «Если они получат полный статус члена ООН, то у них появится инструмент усиленного давления на нас, – констатирует Давид Маркиш, – вплоть до всевозможных судебных исков. Шансов на то, что мы в этой игре одержим верх, очень мало. Подождем. Пройдет голосование… А там, глядишь, подоспеют и выборы в США…»
Ближний Восток в международном контексте