Новая дата для достижения всеобъемлющего соглашения по иранской ядерной программе – 20 ноября. Она была установлена после того, как крайний срок – 20 июня, – поставленный группой «5+1», оказался нереалистичным.
Анализ несостоявшейся в первоначально установленные сроки сделки предложили эксперты и бывшие высокопоставленные сотрудники администрации США в неправительственном Еврейском институте по делам национальной безопасности в Вашингтоне.
Пытаясь объяснить причины, по которым соглашение с Ираном не было достигнуто в запланированное время, аналитики предположили, что сейчас иранское руководство еще менее склонно к тому, чтобы заключать договоренность, чем в начале процесса.
Бывший специальный помощник президента Обамы и глава Национального совета безопасности по центральному региону и бывший специальный советник госсекретаря Хиллари Клинтон Дэннис Росс подчеркнул, что США, на его взгляд, заняли в переговорах слишком мягкую позицию, в том числе в том, что касается возможности дальнейшего применения санкций, в случае если прогресса в переговорах не случится.
«Иран тоже хочет нормализовать свои отношения с мировым сообществом, – сказал Росс. – Это в их собственных интересах. Если бы США ясно дали им понять, что в случае провала дипломатии в переговорах в дело вступят совсем другие механизмы, такие как существенно усиленные санкции, они понимали бы, что могут потерять и вели себя по-другому».
Главный советник по ближневосточным вопросам Совета по международным отношениям Рей Такейх отметил, что иранский президент Хасан Роухани очень мало в публичных выступлениях говорит о возможности сделки и идущих переговорах.
«Об этом больше говорит верховный лидер Ирана Хаменеи, – подчеркнул Такейх, – и доминирующая риторика такова: "Мы должны сохранить то, что имеем"».
Обеспокоенность тем, какими возможностями обладает Иран, в свою очередь, выразил бывший заместитель госсекретаря США по вопросам оборонной политики Эрик Эдельман.
«Даже в отсутствии – пока – у Ирана ядерной бомбы меня крайне беспокоит тот факт, что они очень успешно проводят испытания баллистических ракет, – сказал Эдельман. – Это единственная страна, насколько я знаю, которая успешно испытала баллистические ракеты дальнего действия, хотя и без установленных на них ядерных боеголовок».
«Мою крайнюю озабоченность вызывает тот факт, что Иран в принципе не будет готов согласиться на что-либо, что реально отбросит назад его ядерную программу», – считает бывший заместитель госсекретаря.
«Если они не почувствуют на себе достаточный объем давления, они не будут иметь никакой мотивации для того, чтобы идти на существенные уступки рабочей группе, – полагает Дэннис Росс. – Иранцы ясно дали понять, что они готовы предложить нечто другое – определенную степень транспарентности. Лишь этого, однако, недостаточно... Я думаю, что, начиная с сегодняшнего дня и на протяжении всех четырех месяцев, в течение которых будут идти переговоры, мы должны существенно повысить уровень оказываемого давления».
В то же время специалисты не считают, что резолюция Конгресса, дающая президенту полномочия использовать военную силу в отношении Ирана, станет своевременным шагом.
«Если вы планируете принять такую резолюцию в то время, когда идут переговоры, это гарантия того, что к желаемой сделке такие переговоры не приведут», – отметил Рей Такейх.
«Между президентом и Конгрессом однозначно идет институционная борьба, – добавил Эрик Эдельман, подчеркнув при этом, что «администрация более искусно могла бы повернуть ситуацию с санкциями».
«Весь регион сейчас охвачен борьбой, – продолжил Эдельман. – Наша более активная позиция в этом вопросе продемонстрировала бы – в том числе и нашим союзникам, что нам небезразлична вся эта ситуация. А этобы существенно помогло в выстраивании наших дальнейших отношений со стратегическими партнерами».
Бывший заместитель главы Госдепартамента также не слишком оптимистично оценил перспективу достижения соглашения по истечении отведенных дополнительно четырех месяцев.
«Если бы мы спорили на деньги, то моя ставка была бы на то, что через четыре месяца мы в лучшем случае увидим еще один раунд продления переговоров», – заключил Эрик Эдельман.
Переговоры по ядерной программе Ирана продлены на четыре месяца