После неожиданной смерти своего бойфренда и сослуживца Том едет из Монреаля на ферму в Квебек на его похороны. Там он знакомится с матерью и братом покойного, а заодно обнаруживает жгучие секреты этой семьи.
Фильм «Том на ферме» (Tom at the Farm) 26-летнего канадского режиссера Ксавье Долана (Xavier Dolan) c 14 августа демонстрируется в Нью-Йорке. Он выпущен в американский прокат компанией Amplify.
Ксавье Долан родился в Монреале и с четырех лет его отец, по профессии актер, приобщил мальчика к кино и ТВ, – его начали снимать в рекламных роликах. Долана считают одним из самых перспективных и талантливых режиссеров мирового кино нового поколения, «вундеркиндом», снявшим свой первый фильм «Я убил мою маму» (I Killed My Mother) в 20 лет. Все его картины в драматическом ключе разрабатывают гомосексуальную тематику.
Первые три картины – «Я убил мою маму», «Воображаемая любовь» (Heartbeats) и «И все же Лоранс» (Laurence Anyways) сам режиссер считает трилогией о «невозможной любви».
«Том на ферме» – четвертая игровая лента Долана, удостоенная приза критиков на фестивале в Венеции. После нее он снял картину «Мамочка» (Mommy), получившую приз жюри в Канне.
Ксавье Долан на пресс-презентации фильма в Нью-Йорке ответил на вопросы корреспондента Русской службы «Голоса Америки».
Олег Сулькин: Вы в третий раз играете как актер в своем фильме. Трудно ли режиссеру Долану руководить на площадке актером Доланом?
Ксавье Долан: Нет, нисколько. Я все пропускаю через актерство, все свои мысли и эмоции. Я бы выбрал актерство, а не режиссуру, если бы перед мной поставили этот экзистенциальный вопрос.
О.С.: Никогда у вас не бывает спора в душе между двумя этими ипостасями?
К.Д.: Нет. Когда я играю, я думаю о режиссуре, когда я режиссирую, думаю об актерстве. Все взаимосвязано, взаимозависимо. Я столько настрадался в монтажной на моих предыдущих картинах, что уже на интуитивном уровне стараюсь на площадке и сам сыграть в полном соответствии с задачей, и других актеров настроить на оптимальный результат.
О.С.: Ваши фильмы, – и «Том на ферме» не исключение, – довольно мрачные и грустные. Почти нет сентиментальности, добрых импульсов, света в конце туннеля. Почему?
К.Д.: Да, я по большей части снимаю мрачное кино, и «Том», наверное, самый мрачный фильм. Сравните с «Мамочкой» – там яркие, сочные краски, и брезжит надежда. Для меня главное – нащупать проблему. Когда в центре фильма проблема, все персонажи вынуждены на нее реагировать, так или иначе. Эстетически, идеологически. Могу ли я снять комедию? Наверное, могу. Но полагаю, пока время еще не пришло. А смеяться я люблю, не сомневайтесь.
О.С.: Когда вы увидели на сцене пьесу Мишеля Марка Бушара, сразу поняли, что хотите из нее сделать кино?
К.Д.: Вы знаете, на сцене легче передавать эмоции, легче вызывать эмоции в зале. В пьесе всего десяток сцен, а в фильме нам потребовалось их больше ста. В пьесе можно все время действия оставаться в доме. В фильме мы должны покинуть дом, перенести действие в церковь, бар, на улицы. В фильме должно быть дыхание жизни, без него все будет мертвым, искусственным. Обычно у меня два-три главных персонажа, и между ними что-то происходит. Здесь их пятеро, и это создает психологическую сложность, острую динамику отношений.
О.С.: Вы сняли своего отца в одном из эпизодов?
К.Д.: Да, он играет владельца бара. Отец по национальности египтянин. Я его очень люблю. От него, наверное, у меня такой темперамент. Если я что-то люблю, то не сдерживаю страсти. Я люблю героев, которые сражаются за свои идеалы и принципы.
О.С.: Вы ориентируетесь на определенную категорию зрителей?
К.Д.: Я ориентируюсь на отца, мать и на себя. Мысленно задаю себе вопрос: как прореагируют мои отец и мать, как прореагирую я сам?
О.С.: Рецензии читаете?
К.Д.: Стараюсь не пропустить ни одной. Правда, откладываю в сторону те, которые продиктованы ненавистью и агрессией. Их я игнорирую. Бывают критические рецензии, которые полезны и поучительны. Их я всегда читаю. Мне претит, когда мои фильмы помещают в какую-то придуманную категорию, например, «независимое кино» или «гей-кино». Я ненавижу эти термины, как и другие придуманные дефиниции – коммерческое, развлекательное кино. Есть два типа фильмов – хорошие и плохие.
О.С.: Когда вы читаете рецензии, где вас сравнивают с такими классиками, как Висконти и Хичкок, что вы испытываете?
К.Д.: Наверное, смущение. Иногда раздражение, когда критик тебе навязывает сравнение как приговор, не терпящий обжалования. Забавно, что при этом часто называют фильмы, которые я не видел. У меня очень бедный багаж кинематографических знаний. До недавнего времени я видел лишь один фильм Хичкока – «Головокружение». И только на минувшее Рождество соседка через улицу подарила мне коробку-коллекцию из 12 фильмов Хичкока, которые я подряд, по фильму в день, отсмотрел. Потрясающе! А прежде я лгал, когда меня спрашивали, видел ли я их. Я до сих пор не видел «Апокалипсис сейчас» Копполы.
О.С.: Неужели?! Я вам завидую, у вас впереди такое удовольствие...
К.Д.: Каждый идет своим путем. Я не вдохновляюсь фильмами. Я вдохновляюсь живописью, фотографией, литературой. Но я никогда не думал о себе, что я что-то открываю, изобретаю. Все уже изобретено в 20-е годы прошлого века. Главное: показать интересных героев и интересную историю.
О.С.: Что вы думаете о современном обществе? Достаточен ли в нем уровень толерантности?
К.Д.: Вы предлагаете мне ступить на скользкую дорожку обобщений. Америка создавалась как общество нетерпимости и насилия. И сегодня есть в ней примеры ужасного и прекрасного. Борьба за свободу выбора личных отношений между людьми идет каждый день. В ближайшие годы эта борьба продолжится. Америка должна будет сделать важный выбор.
О.С.: А разве этот выбор уже не сделан решением Верховного суда США, легализировавшем однополые браки?
К.Д.: Да, прогресс есть. Но фобии и предубеждения глубоко укоренены в ткани общества. Впереди – долгий путь.