Длинное интервью премьер-министра Владимира Путина – в России больше, чем премьера, неслучайно многие предпочитают говорить «национальный лидер» – было опубликовано в понедельничном «Коммерсанте». Оно тут же спровоцировало шквал комментариев.
Одни посчитали интервью началом избирательной кампании Путина накануне 2012-го года. Другие увидели в резких формулировках премьера искренность и нежелание заниматься политиканством.
Независимо от того, что более руководило Владимиром Путиным, разум или чувство, его новые слова в целом подкрепляют старые – где-то уточняют их, а где-то сохраняют интригу.
Путин высказался почти по всем главным вопросам, интересующим общество. И по второму делу Михаила Ходорковского, и по маршам несогласных, и по президентским выборам 2012-го, и по перезагрузке и отношениям с Западом. Он даже успел упомянуть о деле Виктора Бута.
Так что же сказал Путин и какие из этого можно сделать выводы?
О Ходорковском: «Не я веду это дело!»
«Он несет заслуженное наказание», – сказал о Михаиле Ходорковском Владимир Путин. Он признался, что «очень удивился», узнав о втором процессе над бывшим главой ЮКОСа. «Но если такой процесс идет, – сказал премьер, – значит, в этом есть необходимость с точки зрения закона. Не я веду это дело!»
О маршах несогласных: «По башке дубиной»
О несанкционированных акциях Путин, в свою очередь, отозвался так: «Все наши оппоненты выступают за правовое государство. Что такое правовое государство? Это соблюдение действующего законодательства. Что говорит действующее законодательство о марше? Нужно получить разрешение местных органов власти. Получили? Идите и демонстрируйте. Если нет – не имеете права. Вышли, не имея права, – получите по башке дубиной. Ну вот и все!»
«Я этим не занимаюсь!» – сказал Путин о несанкционированных акциях в поддержку свободы собраний на Триумфальной площади 31-го числа каждого месяца.
О назначении преемника на президентских выборах 2012: «Это общемировая практика»
Что касается выборов 2012-го года и принципа «мы сядем и договоримся» – в том, что касается так называемого преемника, – то здесь Путин ничего нового не сказал. Он лишь повторил, что всякий президент представляет по уходе «своего кандидата», и что это – «общемировая практика».
Что нового?
Но есть в интервью Путина слова, достойные большего внимания, убеждены эксперты, беседовавшие с корреспондентом «Голоса Америки», – Алексей Фененко, ведущий научный сотрудник Института проблем международной безопасности РАН, и Николай Петров, член научного совета Московского Центра Карнеги.
Путин верит в «реальное разделение властей». Путин «предпочитает вмешиваться»
Это цитаты из интервью. Нет ли в такой позиции противоречия?
В первом высказывании Путин перечисляет черты «устойчивой российской государственности»: «сбалансированные отношения внутри власти», «между гражданским обществом и властью», «реальное разделение властей, каждая из которых… не должна погружаться и принимать участие в решениях другой». Это идеал, к которому премьер стремится.
Во втором отрывке он говорит о своем стиле действовать в политике и экономике: «Я предпочитаю вмешиваться». «Если я считаю, что та или иная проблема является приоритетной, – поясняет Путин, – я перестаю думать о том, какие нас ожидают политические издержки в ходе ее решения или административные… Но если я считаю, что это для страны нужно, я начинаю и себя мобилизовывать».
Итак, совместимы ли эти два подхода?
Говорит Николай Петров: «В какой-то момент видно, что это очень две контрастные картинки: Путин говорит то, что принято говорить, однако то, что делалось и делается под его руководством – это движение часто в противоположную сторону. Нет никаких оснований считать, что это добросовестное заблуждение. Как неприлично сморкаться в скатерть, так и неприлично говорить, что я противник разделения властей, но за этими словами абсолютно ничего не стоит».
Алексей Фененко, со своей стороны, обращает внимания не на противоречия, которых, по его словам, «здесь можно искать много», а на специфику такой страны, как Россия. Эта специфика и диктовала Путину до сих пор план действий. Какова она? Россия, напомнил Алексей Фененко, самая большая страна в мире, две ее трети лежат в поясе вечной мерзлоты и больше трети не покрыто никакими дорогами. Это диктует иной подход к проблемам такой страны. Главное, впрочем, не в этом, а в том, считает Фененко, что после Ельцина Путин столкнулся с «серьезной властью региональных лидеров, а затем и региональных кланов». В 1998-99-м годах, отмечает эксперт, «аналитики всерьез обсуждали, удержит ли Россия Кавказ и Дальний Восток. «Естественно, что подходить к такой системе с мерками западной демократической системы невозможно», – делает вывод Фененко.
Между тем Николай Петров цитирует слова Путина о том, что в России «экономика переходного периода, и эту экономику переходного периода обслуживает политическая система переходного периода». Такую формулировку Петров считает «удобным способом объяснять любые отклонения (в развитии страны – В.Л.), в том числе от той картины, которую он нарисовал».
«Ну и где эта "перезагрузка"?»
«Хм-хм. Вы знаете...» – так Путин ответил в интервью на вопрос Андрея Колесникова: «Вы что, не верите в "перезагрузку"?»
Правда, Путин сказал: «Я очень хочу верить в нее». Но явный скепсис в его тоне никуда не исчез. Путин приветствует настрой американской администрации: «У меня такое ощущение, что Обама настроен искренне. Я не знаю, че он может, че не может, я хочу увидеть, получится у него или нет». Но вот ее действия он осуждает – на примере американской политики на Южном Кавказе: «Происходит дальнейшее перевооружение Грузии. Зачем?» – недоумевает Путин.
«Мы много раз говорили о нашей позиции по отношению к ПРО в Европе, – развивает свою мысль премьер. – Ну вроде бы договорились, что в Польше не будет противоракет, а в Чехии еще не решен вопрос по радарам. Замечательно! И практически тут же объявляют, что в других странах Европы планируется то же самое. Так что в этой части мы ее не видим».
Но вернемся к «перезагрузке». Возникает ряд вопросов. Отражают ли слова Путина целиком позицию истеблишмента? Не расходятся ли они с курсом, взятым президентом Дмитрием Медведевым? Не противопоставлены ли они Медведеву? – были и такие версии в прессе. Наконец, будет ли «перезагрузка» дальше?
«Российско-американские отношения неверно персонализируются. Мы все время их сводим к тому, что сказал Путин, что сказал Медведев, что сказал Обама, что сказал кто-то еще, – развивает тему Алексей Фененко. – На самом деле эти отношения базируются на объективных процессах, которые лежат вне конкретных личностей». «Перезагрузку» Алексей Фененко видит «недостаточно успешной». Вывод, к которому пришел он в результате долгого рассуждения, таков: «Мы (США и Россия – В.Л.) по-прежнему базируемся на системе взаимного ядерного сдерживания, по-прежнему у нас малые экономические связи».
Все сказано тем, что Путин подтвердил приверженность тезисам своей Мюнхенской речи об однополярном, американоцентричном мире, подчеркивает Фененко. Специфика этой речи, с его точки зрения, заключена в том, что «впервые после окончания "холодной войны" Россия сказала, что она может предпринимать военные контрмеры против и расширения НАТО, и размещения систем ПРО, вплоть до выхода из ДОВСЕ».
А вот как слова Путина прокомментировал Николай Петров: «Мы видим иллюстрацию того, что "перезагрузка" понимается российской политической элитой не как обоюдная ревизия подходов и взаимоотношений между Россией и Америкой, а как ревизия Америкой своих неправильных подходов в отношении России». Медведев, по мнению Николая Петрова, представляет «благодушное лицо» российской правящей элиты, но «нет особого противоречия» между ним и Путиным.
Впрочем, существует «встречное движение» с российской стороны, добавил Петров. «Мне кажется, что в основе того, что говорит сейчас Россия, лежит сейчас не понимание необходимости ревизовать как-то свои подходы, но это рассматривается российской стороной как политическое подыгрывание, пока, может быть, не очень значительное, но определенно рассматриваемое российской стороной, чтобы "перезагрузка" не заглохла с американской стороны», – заключил эксперт Московского Центра Карнеги.
