Будущее российских исследований и мировая политика
«Среди нас нет представителей тех стран, которые мы изучаем – и это самое поразительное», – сказал профессор Кимитакa Мацузато (Kimitaka Matsuzato), обращаясь к участникам семинара, на днях состоявшегося в Университете имени Джорджа Вашингтона. Не замедлив пояснить: «Историки постсоветских стран – например, России и Украины – слишком заняты соперничеством друг с другом. Такова посткоммунистическая ментальность – историческое прошлое рассматривается как частная собственность».
«Среди нас» – значит: в составе Международного совета центрально- и восточноевропейских исследований (International Council for Central and East European Studies (ICCEES)). Кимитака Мацузато, профессор Центра славянских исследований в Университете Хоккайдо, – вице-президент совета. Цель совета – а стало быть, и его вице-президента, – объединение усилий. В международном масштабе – и в частности, в азиатском.
ICCEES проводит регулярные конгрессы – раз в пять лет. Очередной состоится в августе 2015 года в японском городе Макухари. Ситуация не безоблачная, констатирует профессор Мацузато (возглавляющий оргкомитет конгресса) – не в последнюю очередь потому, что участие западных ученых, и в частности, североамериканцев в последние годы резко снизилось. Как переломить тенденцию?
В самом деле, продолжает Мацузато, Россию издавна изучали на Западе – детально, пристально, порой пристрастно. А на Востоке? Японский исследователь подчеркивает: за пределами евроатлантического мира «шестая часть земли с названьем кратким «Русь» также вызывала неизменный интерес. Правда – обусловленный различными факторами и оттого по-разному окрашенный.
«Знаете ли вы, сколько человек изучают Россию в Монголии?» – спросил профессор Мацузато своих слушателей. И, не дождавшись ответа, сообщил: «Двадцать». В Индии, впрочем, число профессиональных русистов колеблется от пятидесяти до шестидесяти. Тогда как в Китае их уже около пятисот.
Чем же обусловлен интерес к северному соседу? Изучать Россию в Китае начали, когда начался китайско-советский конфликт, рассказывает Кимитака Мацузато. «И когда, – уточняет он, – и в Пекине, и в Москве поняли, как плохо знают противника».
Впрочем, продолжает исследователь, вражда – все-таки не единственный источник интереса. В особенности – сегодня. «Не случайно, – напоминает Мацузато, – в Корее изучают культуру бурятов и калмыков – в контексте буддийских исследований. То же самое происходит в Монголии. Иное дело Турция – здесь историки Российскую империю сравнивают с Османской. Характерно и название дисциплины: сравнительная империология». «Конечно, – оговаривается японский профессор, – уделяется внимание и постосманскому периоду: чего стоит один тот факт, что среди советников Ататюрка были джадиды – интеллектуалы, прибывшие в Турцию из мусульманских регионов тогдашней России…»
Дают себя знать и требования текущего момента. «Не следует забывать, – отметил в комментарии для «Голоса Америки» московский политолог Дмитрий Шушарин, – что в сегодняшней Турции идет пересмотр наследия Ататюрка. То есть – умеренная исламизация. Российская пресса пока не слишком это замечает, а вот, к примеру, болгарская – уже обратила внимание. Под руководством Эрдогана формируется новая идеология – неоосманизм».
Таков политический контекст. А научное наполнение? «Примечательно, – констатирует Кимитака Мацузато, – что занимаются турецкие исследователи преимущественно Татарстаном и Башкортостаном, т.е. тюркско-мусульманскими регионами Российской Федерации. Это чрезвычайно важно, но собственно русскими регионами они интересуются мало. Такие «департаменты славянских исследований иногда в шутку называют «департаментами неславянских исследований»…»
Итак, Китай, Индия, Турция… А Япония? Вопрос не праздный – особенно если вспомнить, как российская интеллигенция зачитывалась когда-то Кавабатой и Акутагавой. И как Куросава экранизировал «Идиота», перенеся действие на японскую почву…
«Увы, – отвечал профессор Мацузато, – интерес к России падает. Конечно, специалисты есть. Но их, к сожалению, немного. Вот пример: современными политическими процессами в России занимаются несколько человек в стране. Им-то и звонят журналисты: «Нам надо написать о Путине, а мы ничего о нем не знаем. Не поможете ли?» Поскольку писать о России в Японии – дело журналистов…»
Отсутствие любознательности? «Нет, – считает Дмитрий Шушарин, – просто в каждой стране, в каждой культуре, интерес к другим странам и культурам обусловлен разными мотивами. А мы, говоря о них, нередко судим о них по себе, то есть проецируем на них наши собственные мотивации. Тогда как в действительности эти мотивы не всегда одинаково сильны. Скажем, в Китае или Японии их сила вообще невелика. Знание о Другом – я имею в виду знание глубинное – в этих культурах не считается обязательным. Достаточно знать административное и экономическое устройство пограничных властей и краев. К примеру – особенности тамошнего рынка или лесного хозяйства».
«Особенность положения России, – продолжает Шушарин, – в том, что интерес, который она вызывает в этих странах, – сугубо прикладной и к тому же очень узкий. Почему? На японский рынок Россия не прорывается никак. Для Китая Россия – источник сырья, причем пока, по существу, еще не освоенный. Несмотря на весь пропагандистский шум, Россия поставляет в Китай только шесть процентов нефти. (Основной поставщик нефти в Китай – Саудовская Аравия.) О цене на газ Россия с Китаем так и не договорилась. Иными словами, предложить Китаю или Японии России пока нечего».
«Гораздо более серьезная проблема, – убежден Шушарин, – это российская экспансия в Европу. И не Востоку, а Западу пора, наконец, заинтересоваться Россией. Центрам по изучению России пора крепко задуматься – с тем, чтобы, наконец, увидеть российскую ситуацию по-новому. И, в частности, понять, что демократизация кончилась. Существует ведь экономический журнал «Демократизация», освещающий проблемы постсоветского пространства. То есть в самом названии журнала уже задано определенное понимание процесса! Хотя, как мы давно наблюдаем, в действительности процесс разворачивается в прямо противоположном направлении».
«Увы, интерес к России падает. Конечно, специалисты есть. Но их, к сожалению, немного. Вот пример: современными политическими процессами в России занимаются несколько человек в стране…»Кимитака Мацузато, профессор Центра славянских исследований в Университете Хоккайдо.
ICCEES проводит регулярные конгрессы – раз в пять лет. Очередной состоится в августе 2015 года в японском городе Макухари. Ситуация не безоблачная, констатирует профессор Мацузато (возглавляющий оргкомитет конгресса) – не в последнюю очередь потому, что участие западных ученых, и в частности, североамериканцев в последние годы резко снизилось. Как переломить тенденцию?
В самом деле, продолжает Мацузато, Россию издавна изучали на Западе – детально, пристально, порой пристрастно. А на Востоке? Японский исследователь подчеркивает: за пределами евроатлантического мира «шестая часть земли с названьем кратким «Русь» также вызывала неизменный интерес. Правда – обусловленный различными факторами и оттого по-разному окрашенный.
«Знаете ли вы, сколько человек изучают Россию в Монголии?» – спросил профессор Мацузато своих слушателей. И, не дождавшись ответа, сообщил: «Двадцать». В Индии, впрочем, число профессиональных русистов колеблется от пятидесяти до шестидесяти. Тогда как в Китае их уже около пятисот.
Чем же обусловлен интерес к северному соседу? Изучать Россию в Китае начали, когда начался китайско-советский конфликт, рассказывает Кимитака Мацузато. «И когда, – уточняет он, – и в Пекине, и в Москве поняли, как плохо знают противника».
Впрочем, продолжает исследователь, вражда – все-таки не единственный источник интереса. В особенности – сегодня. «Не случайно, – напоминает Мацузато, – в Корее изучают культуру бурятов и калмыков – в контексте буддийских исследований. То же самое происходит в Монголии. Иное дело Турция – здесь историки Российскую империю сравнивают с Османской. Характерно и название дисциплины: сравнительная империология». «Конечно, – оговаривается японский профессор, – уделяется внимание и постосманскому периоду: чего стоит один тот факт, что среди советников Ататюрка были джадиды – интеллектуалы, прибывшие в Турцию из мусульманских регионов тогдашней России…»
Дают себя знать и требования текущего момента. «Не следует забывать, – отметил в комментарии для «Голоса Америки» московский политолог Дмитрий Шушарин, – что в сегодняшней Турции идет пересмотр наследия Ататюрка. То есть – умеренная исламизация. Российская пресса пока не слишком это замечает, а вот, к примеру, болгарская – уже обратила внимание. Под руководством Эрдогана формируется новая идеология – неоосманизм».
Таков политический контекст. А научное наполнение? «Примечательно, – констатирует Кимитака Мацузато, – что занимаются турецкие исследователи преимущественно Татарстаном и Башкортостаном, т.е. тюркско-мусульманскими регионами Российской Федерации. Это чрезвычайно важно, но собственно русскими регионами они интересуются мало. Такие «департаменты славянских исследований иногда в шутку называют «департаментами неславянских исследований»…»
Итак, Китай, Индия, Турция… А Япония? Вопрос не праздный – особенно если вспомнить, как российская интеллигенция зачитывалась когда-то Кавабатой и Акутагавой. И как Куросава экранизировал «Идиота», перенеся действие на японскую почву…
«Увы, – отвечал профессор Мацузато, – интерес к России падает. Конечно, специалисты есть. Но их, к сожалению, немного. Вот пример: современными политическими процессами в России занимаются несколько человек в стране. Им-то и звонят журналисты: «Нам надо написать о Путине, а мы ничего о нем не знаем. Не поможете ли?» Поскольку писать о России в Японии – дело журналистов…»
Отсутствие любознательности? «Нет, – считает Дмитрий Шушарин, – просто в каждой стране, в каждой культуре, интерес к другим странам и культурам обусловлен разными мотивами. А мы, говоря о них, нередко судим о них по себе, то есть проецируем на них наши собственные мотивации. Тогда как в действительности эти мотивы не всегда одинаково сильны. Скажем, в Китае или Японии их сила вообще невелика. Знание о Другом – я имею в виду знание глубинное – в этих культурах не считается обязательным. Достаточно знать административное и экономическое устройство пограничных властей и краев. К примеру – особенности тамошнего рынка или лесного хозяйства».
«Особенность положения России, – продолжает Шушарин, – в том, что интерес, который она вызывает в этих странах, – сугубо прикладной и к тому же очень узкий. Почему? На японский рынок Россия не прорывается никак. Для Китая Россия – источник сырья, причем пока, по существу, еще не освоенный. Несмотря на весь пропагандистский шум, Россия поставляет в Китай только шесть процентов нефти. (Основной поставщик нефти в Китай – Саудовская Аравия.) О цене на газ Россия с Китаем так и не договорилась. Иными словами, предложить Китаю или Японии России пока нечего».
«Гораздо более серьезная проблема, – убежден Шушарин, – это российская экспансия в Европу. И не Востоку, а Западу пора, наконец, заинтересоваться Россией. Центрам по изучению России пора крепко задуматься – с тем, чтобы, наконец, увидеть российскую ситуацию по-новому. И, в частности, понять, что демократизация кончилась. Существует ведь экономический журнал «Демократизация», освещающий проблемы постсоветского пространства. То есть в самом названии журнала уже задано определенное понимание процесса! Хотя, как мы давно наблюдаем, в действительности процесс разворачивается в прямо противоположном направлении».