Насколько велика поддержка войны с Украиной внутри России? Можно ли доверять результатам опросов общественного мнения, проводимых фактически в тоталитарном государстве?
Два авторитетных аналитических центра – Институт Харримана (подразделение Колумбийского университета) и Центр Джордана по углубленному изучению России (Нью-Йоркский университет, сокращенно NYU) организовали онлайн-вебинар с приглашением нескольких экспертов для обсуждения этой острой темы.
Модераторами вебинара из серии дискуссий «Публичная политика Нью-Йорк-Россия», выступили профессор политических наук Барнард-колледжа Александер Кули (Alexander Cooley), бывший директор Института Харримана, и Джошуа Такер (Joshua Tucker), директор Центра Джордана Нью-Йоркского университета.
Практически все опросы последних двух лет свидетельствуют, что большинство жителей России одобряют войну в Украине. Вместе с тем ряд наблюдателей, в том числе противники режима Путина, полагают, что полностью доверять выводам опросов, проводимых в стране с тоталитарным режимом, нецелесообразно, поскольку они не отражают реальные настроения в обществе.
Особое мнение столиц
Согласно протяженному во времени трекинг-опросу, проведенному Григоре Поп-Элечесом (Grigore Pop-Eleches), профессором политики и международных отношений Принстонского университета, и несколькими его студентами, уровень поддержки войны в Украине (называемой официально в России “Специальной военной операцией”, или СВО) колеблется примерно на уровне 65 проц.
В период с мая 2022 г. по июнь 2023 г. ими были опрошены по 200 респондентов в день, а с июня 2023 г. по начало декабря 2023 г. - по 500 респондентов в день. Флуктуация уровня поддержки войны оказалась незначительной, она лишь временно немного уменьшилась во время «бунта Пригожина». Региональные отличия более заметны. В областях РФ, прилегающих к Украине, безоговорочная поддержка «спецоперации» оказалась выше, чем в Москве и Петербурге.
Один из задававшихся принстонскими социологами вопросов гласил: потеряли ли респонденты родственника или знакомого в ходе “СВО”? Характерно, что около половины из тех, кто ответил на этот вопрос «да», и чуть более 40 проц. из тех, кто ответил «нет», полностью поддерживают “СВО”. То есть, заключают социологи, гибель близких людей на фронте усиливает у многих россиян патриотические чувства, или, как выразился Поп-Элечес, «заставляет их сплотиться вокруг флага».
В целом, примерно 60 проц. опрошенных считают “СВО” «успешной». Заключая свою презентацию, Поп-Элечес сделал вывод, что в настоящий момент общественное мнение в России не представляет очевидной угрозы военной политике РФ. Этот вывод профессор Кули назвал в своей ремарке «отрезвляющим».
Риски и самоцензура
«Войны опросов: чему они могут научить». Так профессор Колумбийского университета по вопросам политики в постсоветских странах Тимоти Фрай (Timothy Frye) очертил параметры проекта, основанного на нескольких замерах общественного мнения в России. Этот проект он реализует вместе с коллегами из NYU, университетов Джорджа Вашингтона, Висконсин-Милуоки и Корнелл.
Проанализировав результаты опросов, проведенных Левада-центром за год до широкомасштабной войны и после ее начала, ученые пришли к выводу о росте нежелания потенциальных респондентов отвечать на «чувствительные» вопросы и о предположительной тенденции у тех, кто все-таки решился отвечать, обезопасить себя самоцензурой.
По наблюдениям команды Фрая среди граждан РФ с меньшей охотой соглашались контактировать с социологами мужчины, лица старшего возраста и одиночки. В то же время люди оппозиционных взглядов чаще, чем путинские лоялисты, соглашались отвечать на вопросы. Фрай объясняет это тем, что в России сегодня практически не осталось площадок для выражения различных точек зрения, и некоторые люди используют опросы, чтобы высказать свое недовольство. Во время войны вдвое большее число респондентов, чем до войны, отказались отвечать на вопрос, доверяют ли они Путину.
Сейчас за продолжение войны в Украине выступают 43 проц., против - 34, затрудняются с ответом – 23 проц.
Что же касается реакции на вопрос, надо ли объявлять всеобщую мобилизацию мужчин призывного возраста, то она оказалась предсказуемой. Против всеобщей мобилизации – 75 проц. респондентов, за – 10 проц., затрудняются с ответом – 15 проц.
Подводя итог своему выступлению, профессор Фрай сказал, что опросы отражают очевидную неясность политических взглядов респондентов и нежелание многих подвергать себя риску откровенными оценками. По его словам, война пользуется поддержкой большинства российского социума, но многое в характере ответов зависит от нюансов формулировок вопросов и их контекста. И, конечно, многое в настроениях общества будет зависеть от успеха или неуспеха боевых действий.
«Прошлой ночью я перечитывал роман Гроссмана «Жизнь и судьба», - сказал профессор Фрай, - и там есть выразительный эпизод, где Сталин размышляет об огромных потерях в живой силе в ходе войны с гитлеровской Германией. Да, наши потери огромны, думает он, но победителей не судят. Эта формула может оказаться действенной и в наше время, подчеркнул Фрай.
Об эффективности пропаганды
В январе 2021 года лишь 8 проц. граждан России выступали за использование военной силы против Украины. Лишь 9 проц. одобряли поставки российского оружия и военного снаряжения сепаратистам Донбасса и Луганщины. И лишь 6 проц. считали Запад враждебной силой. Но спустя очень короткое время эти предпочтения резко изменились.
Катерина Тертышная (Katerina Tertytchnaya), преподаватель сравнительной политики в отделе международных отношений Брейзноус-колледжа, входящего в Оксфордский университет, приведя эти данные, пришла к заключению о явной недооценке многими наблюдателями эффективности кремлевской пропаганды.
Российская политическая риторика оказалась очень действенной, подчеркнула Тертышная. В сознание граждан был вбит фальшивый тезис об угрозе безопасности России со стороны НАТО. Агрессию против Украины российскому народу преподнесли как жизненно необходимую превентивную меру.
В феврале 2023 года ВЦИОМ обнародовал данные опроса, согласно которому 79,1 проц. россиян доверяют Путину, о чем он заявил в послании Федеральному собранию.
«Диктаторы почему-то очень любят, когда их “всенародно поддерживают”», - заметила Тертышная.
Поддержка “СВО” остается стабильно высокой, достигая, согласно опросам Левада-центра, уровня 80 и более процентов. В то же время порядка 10 проц. признались, что не знают, зачем ведется эта война. В последние месяцы выросло число респондентов, поддерживающих идею мирных переговоров с Украиной
Мать-одиночка из Петербурга Людмила Савчук работала «кремлевским троллем», являясь винтиком пропагандистской машины. AP Photo/Dmitry Lovetsky
Что касается антивоенных протестов, то, по мнению Тертышной, за исключением всплеска в связи с объявленной «частичной мобилизацией» и отдельных акций движения солдатских матерей, говорить о каком-либо заметном организованном движении пока не приходится.
«Стабилизация мнений»
По мнению Максима Алюкова (Maxim Alyukov), сотрудника отдела русских и восточноевропейских исследований Манчестерского университета, россияне «смирились с неизбежностью». Алюков, являющийся также исследователем Кинг-колледжа в Лондоне и Лаборатории публичной социологии в Петербурге, с помощью волонтеров этой лаборатории провел три «волны» интервью, весной 2022-го, осенью 2022-го и осенью 2023-го года, причем как сторонников, так и противников войны и неопределившихся. Продолжительность индивидуальных интервью – до 2 часов, места проведения – большие города, Европейская часть РФ.
Первая реакция на войну – шок, различные негативные реакции, включая тревогу и страх, причем у всех трех категорий респондентов. Как отметил Алюков, по мере продолжения агрессии у интервьюируемых происходила «стабилизация мнений». Люди искали мотивацию оправдания войны, стремясь сохранить собственный позитивный имидж. У многих противников войны и колеблющихся возникла глубокая усталость, усугубляемая недоверием к правительственной пропаганде. В качестве защитной меры часть граждан выбрали дистанцирование от официального дискурса, сознательное погружение в информационный вакуум. В качестве главных оправдательных тезисов чаще других фигурируют следующие: нормализация («войны идут всегда», «так все поступают», признание собственной беспомощности («мы ничего не можем изменить»), неизбежность войны («Россия была вынуждена реагировать»). В двух последних сериях интервью добавились еще два популярных тезиса – война — это как бы природное бедствие, которому невозможно противиться, и реверсивное оправдание, когда причина и следствие меняются местами.
«Конечно, картина мнений и мотиваций может быстро меняться. – заметил Алюков. – Многое будет зависеть от хода боевых действий и политических решений России».
В ходе дискуссии Тимоти Фрай выдвинул идею проведения опроса представителей российских элит. «Это те люди, от которых зависит гораздо больше, чем от обычных граждан, - сказал он. – Я понимаю, что реализовать эту идею очень непросто. Если я пошлю такую просьбу, например, Мишустину, я не уверен, что получу ответ».
Панелисты оказались единодушны в том, что считать опросы общественного мнения в условиях нынешней России безошибочным индикатором настроений в обществе вряд ли эффективно.