Политики и эксперты заговорили о предстоящем конце правления Путина далеко не сразу после того, как стал очевидным провал кремлевской стратегии «блицкрига» с захватом Киева и сменой власти в Украине.
Первым звонком можно считать слова президента США Джо Байдена, сказанные ещё 26 марта в Польше после встречи с украинскими беженцами. Байден сказал тогда, что Путин «не может оставаться у власти» («can not remain in power»). Слова президента следует, видимо, считать моральной оценкой, потому что его комментарии также включали в себя упоминание Путина как «мясника» – написало тогда агентство Reuters.
Некоторые вашингтонские политики, например, сенатор-республиканец Роб Портман, в последующие дни постарались сделать позицию США более нюансированной. Однако сам президент Байден не стал тогда развивать эту тему, ограничившись лишь скупым «нет» в ответ на прямой вопрос журналиста о том, призывает ли он к немедленной смене режима в России.
Джо Байден имеет богатый опыт общения с Кремлем: свои первые официальные переговоры с русскими он провёл еще в далёком 1979 году – с Брежневым, Косыгиным и Громыко: ему есть, с кем сравнить Путина.
29 сентября журнал Newsweek опубликовал статью Уильяма Аркина: «Байден считает, что неядерные угрозы остановят Путина. Его военные так не думают» (Biden Thinks Non-Nuclear Threats Will Stop Putin. His Military Doesn't. By William Arkin). Там в перечне мер, которые могут быть приняты США в ответ на применение Россией ядерного оружия, содержалась фраза, которую министр иностранных дел РФ Лавров прочёл, по-видимому только на днях, через три месяца: «Военные источники сообщают Newsweek, что предпринимаются деликатные шаги в отношении ядерных угроз..., но неядерные военные варианты – использование обычного оружия и специальных операций, а также кибератака и космическая атака – являются приоритетными, включая обезглавливающий удар, чтобы убить Путина в сердце Кремля» («decapitation strike to kill Putin in the heart of the Kremlin»).
27 декабря Лавров почему-то вспомнил этот журналистский текст, не выражавший никакой официальной позиции, да и давно забытый: «Дальше всех пошли в Вашингтоне: там некие "неназванные официальные лица" из Пентагона фактически пригрозили нанести по Кремлю "обезглавливающий удар", по сути, речь идет об угрозе физического устранения главы российского государства».
Что же изменилось за три месяца? Публичное обсуждение способов ухода Путина со сцены стало общим местом для очень многих экспертов. И более того: вопрос обсуждается не столько применительно к конкретной персоне, сколько применительно к выходу России из начатой ею войны, что в свою очередь может привести к смене власти в Кремле.
Столетие не состоялось
«Война президента России Владимира Путина на Украине должна была стать его главным достижением, демонстрацией того, как далеко продвинулась Россия после распада советской империи в 1991 году», – пишут Лиана Фикс (Liana Fix), научный сотрудник Совета по международным отношениям (Council on Foreign Relations) и Майкл Киммедж (Michael Kimmage), профессор истории Католического университета Америки (Catholic University of America) в своей статье: «Последняя битва Путина. Обещание и опасность поражения России» (Putin’s Last Stand. The Promise and Peril of Russian Defeat) в журнале Foreign Affaires.
Считается, что Путин хотел отметить 100-летие образования СССР (30 декабря 2022 года) созданием новой «империи» путем присоединения к России как минимум лишенной независимости Украины. «Всё обернулось иначе. Политическая система, стоящая за этим, оказалась неспособной учиться на своих ошибках, – пишут авторы Foreign Affairs. – Россия движется к поражению. Менее определённо то, какую именно форму примет это поражение».
Военный парад на Красной площади времён СССР. Архивное фото
Поражение будет означать отмену путинской повестки дня, окончание его времени (эксперты избегают слова «эпоха»), и таким образом – его политическую гибель. Очевидно, что до бытовых и конспирологических пролонгаций этой логической линейки никто из экспертов не опускается.
«Первый и наименее вероятный сценарий заключается в том, что Россия согласится со своим поражением, приняв урегулирование путем переговоров на условиях Украины». Авторы считают такой сценарий маловероятным, причём именно из-за личности Владимира Путина, однако потенциально выгодным для России: «Российское правительство – при Путине или его преемнике - могло бы даже попытаться сохранить Крым... Чтобы сохранить лицо внутри страны, Кремль мог бы заявить, что готовится к длительной игре в Украине, оставляя открытой возможность дополнительных военных вторжений. Он мог бы обвинить в своих неудачах Запад, утверждая, что победе России помешали поставки натовского оружия, а не воля Украины к сопротивлению».
Но есть важный нюанс: «Чтобы этот подход получил одобрение внутри режима, - подчёркивают эксперты, – сторонники жесткой линии – возможно, включая самого Путина - должны быть маргинализированы. Это было бы трудно, но не невозможно». Итак, даже этот, самый мягкий для России сценарий предусматривает покидание Путиным публичной сцены.
Такой «щадящий» путь был открыт для России в первые три месяца войны: пока ещё шли украинско-российские переговоры на белорусской границе, а затем в Стамбуле. Но время было упущено, военные преступления, совершённые в Буче, других городах, агрессивная российская риторика, в том числе ядерная, эскалация вплоть до ракетных ударов по гражданской инфраструктуре – сделали невозможным этот сценарий. О чем, кстати, прямо говорила украинская сторона. «Менее непримиримый лидер, чем Путин, мог бы сподвигнуть Украину задуматься о переговорах», – предполагают авторы, но Путин слишком негибок.
Второй сценарий поражения Путина авторы статьи в Foreign Affairs связывают именно с неудачной эскалацией войны: «Кремль будет нигилистически стремиться продлить войну в Украине, одновременно развязывая кампанию непризнаваемых актов саботажа в странах, которые поддерживают Киев, да и в самой Украине. В худшем случае Россия может пойти на ядерный удар. Тогда война перерастёт в прямую военную конфронтацию между НАТО и Россией..., что ускорит поражение России».
Эксперты прекрасно понимают ключевую роль смены режима в России для завершения войны: «Окончательным сценарием было бы поражение через крах режима, причем решающие сражения происходили бы не в Украине, а скорее в залах Кремля или на улицах Москвы». Авторы Foreign Affairs надеются, что «русские будут продолжать маршировать за своим неумелым царем только до определенного момента. Хотя Путин и принес в Россию "политическую стабильность" – ценное состояние дел, учитывая разрывы постсоветских лет, - его граждане могут отвернуться от него, если война приведет к всеобщим лишениям... Государственный переворот, за которым последует гражданская война, повторит то, что произошло после захвата власти большевиками в 1917 году и ускорило выход России из Первой мировой войны».
Дворцовый переворот?
Авторы отводят первую роль именно «дворцовому перевороту», а не классической революции, потому что способность к ней россиян вызывает у них скепсис: «На данный момент российская общественность не поднялась, чтобы выступить против войны. Россияне могут скептически относиться к Путину и не доверять его правительству. Но они также не хотят, чтобы их сыновья, отцы и братья проиграли кому-либо на поле боя. Привыкшие к многовековому статусу великой державы и изолированные от Запада, большинство россиян не хотели бы, чтобы их страна осталась без значительного влияния в Европе».
Лиана Фикс и Майкл Киммедж рассматривают вариант классического свержения Путина. Это может быть предметом мечтаний многих, однако «шансы на то, что следующим президентом России станет прозападный демократ, исчезающе малы. Гораздо более вероятен авторитарный лидер в путинистском стиле... Двумя возможными претендентами за пределами традиционных элитных структур являются Евгений Пригожин, глава ЧВК «Вагнер», который поставляет наемников для войны в Украине, и Рамзан Кадыров, лидер Чеченской республики. У них может возникнуть соблазн избавиться от остатков путинской вертикали власти, поощряя междоусобицы внутри режима в надежде обеспечить себе место в центре новой структуры власти после ухода Путина».
Не исключено, что именно для запугивания Запада этими маргинальными фигурами Путин допустил их существование на публичном небосклоне: на их фоне он может казаться респектабельней и даже договороспособной персоной.
Обеспечить политически легитимное правопреемство власти при уходе Путина будет сложно: «Лидер, находящийся за пределами властной вертикали, мог бы положить конец войне и подумать об улучшении отношений с Западом». Таких в России либо нет, либо они маргинализированы и дискредитированы в глазах населения. «Но у лидера, выходца из путинского Кремля, не было бы выбора», - считают эксперты, кроме как стать «путинистом после Путина», чтобы удовлетворить народные ожидания.
Феодальная раздробленность?
В худшем (или лучшем?) случае «падение Путина может привести к гражданской войне и распаду России. Власть будет оспариваться наверху, и государственный контроль будет раздроблен по всей стране. Этот период может быть отголоском Смутного времени, - отсылают нас эксперты к давней российской истории. – Россияне рассматривают ту эпоху как период унижения, которого следует избегать любой ценой».
Авторы весьма скептически относятся к вероятности того, что Запад поддержит такой сценарий. Ведь внезапное обвальное ослабление России вызовет целый ряд процессов во многих регионах: «в Молдове старые конфликты могут возродиться и усилиться», «Анкара может более активно поддержать своего партнера Азербайджан против Армении», «у Турции появились бы основания усилить в Сирии свое военное присутствие». Уход России «окажет влияние на конфликты по всему миру, в том числе в Африке и на Ближнем Востоке, не говоря уже о Европе», Западу придётся срочно вступить в конкуренцию с Китаем, который почти наверняка поспешит заполнить вакуум в Центральной Азии.
Таким образом, «беспорядок в России может создать вихрь нестабильности, что приведет к каскаду региональных войн, потокам мигрантов и экономической неопределенности. Вопрос, готов ли к этому Запад, широко обсуждается экспертами. И ответ на него в сущности и является ответом на вопрос, вынесенный в заголовок: как уйдет Путин?
На угрозах третьего сценария сосредоточилась Марлен Ларуэль (Marlene Laruelle), директор Института европейских, российских и евразийских исследований Университета Джорджа Вашингтона (Institute for European, Russian, and Eurasian Studies at George Washington University) в своей статье «Война Путина и опасности распада России» (Putin’s War and the Dangers of Russian Disintegration) в Foreign Affairs.
В 1991 году Запад уже имел опыт действий в подобных условиях, когда после распада СССР часть его ядерного арсенала могла остаться вне контроля центральной власти. Тогда Запад всячески способствовал консолидации ядерного оружия в руках одного лидера – российского. Взамен другие страны, в том числе и Украина, должны были получить «гарантии безопасности» на основании, в частности, часто упоминаемого ныне «Будапештского меморандума»...
Тем не менее Марлен Ларуэль вновь предостерегает: «Распад России был бы катастрофическим для международной безопасности. Западные политики не должны попадать в ловушку, смешивая радикальные заявления политических эмигрантов со взглядами российских граждан, которые гораздо более деликатны. Было бы неверно предполагать, что наделенные полномочиями меньшинства автоматически помогут создать Россию, более соответствующую западным нормам. Этнические меньшинства не предрасположены к демократии, правам человека, эффективному управлению и прозападному либерализму более, чем русское этническое большинство», – считает Ларуэль. Она не думает, что обретение государственного суверенитета национальными автономиями России поможет им в развитии: наоборот, это «отбросит регионы с этническими меньшинствами еще дальше назад».
Ларуэль осознаёт, что «основной культурный разрыв в России пролегает не между этническими русскими и национальными меньшинствами, а между крупными городскими районами и остальной частью страны: промышленно депрессивными регионами, сельскими провинциями», однако продуктивную мысль разделения страны по социально-экономическим критериям (например, по границам федеральных округов) – она не доводит до конца.
Марлен Ларуэль тоже опасается неконтролируемых военных конфликтов, и предостерегает: «Продвижение идеи распада России - это ошибочная стратегия, основанная на недостатке знаний о том, что объединяет российское общество... Распад России будет иметь катастрофические последствия для международной безопасности. Коллапс породил бы несколько гражданских войн. Новые государства будут воевать друг с другом за границы и экономические активы. Московские элиты, контролирующие огромный ядерный арсенал, отреагируют насилием на любой сепаратизм». Вариант, при котором «московские элиты» будут лишены такой возможности, автор не рассматривает.
Год 2023
Завершение украинской войны, уход Путина и связанной с его именем эпохи со сцены истории могут состояться уже в наступающем году. Это требует от Запада глубокого и дальновидного анализа. Лиана Фикс и Майкл Киммидж видят происходящие именно в исторической перспективе: «Дважды за последние сто с небольшим лет – в 1917 и в 1991 годах - тогдашние версии российской государственности распадались на части. И дважды воссоздавались. Если российская мощь ослабнет, Запад должен воспользоваться этой возможностью для формирования в Европе условий для защиты стран-членов НАТО, союзников и партнеров. Поражение России предоставит много возможностей, но и много соблазнов. Одним из таких соблазнов было бы ожидание, что побежденная Россия как бы исчезнет из Европы. Нет: однажды она снова заявит о себе и будет отстаивать свои интересы и на своих условиях. Запад должен быть политически и интеллектуально подготовлен как к поражению России, так и к её последующему возвращению».
Один из лучших современных советологов Фиона Хилл (Fiona Hill), научный сотрудник Института Брукингса (Brookings Institution), старший директор по Европе и России в Совете национальной безопасности США (Senior Director for Europe and Russia on the U.S. National Security Council), пишет в своей совместной статье с Анджелой Стент (Angela Stent), почетным профессором Джорджтаунского университета (Georgetown University), в том же Foreign Affairs: «Владимир Путин полон решимости сформировать будущее так, чтобы оно выглядело, как версия прошлого. Он вторгся в Украину не потому, что почувствовал угрозу со стороны расширения НАТО или западных “провокаций”. Он приказал провести свою “специальную военную операцию”, потому что считает, что это данное России свыше право – управлять Украиной, уничтожить национальную идентичность страны и интегрировать её народ в "Великую Россию"». («Мир, которого хочет Путин. Как искажения прошлого подпитывают иллюзии о будущем». The World Putin Wants. How Distortions About the Past Feed Delusions About the Future. Foreign Affairs. September/October 2022)
Фиона Хилл фактически ставит крест на «договорных» сценариях ухода Путина: «Цель Путина – не переговоры, а капитуляция Украины. Несмотря на призывы некоторых к урегулированию путем переговоров, которое включало бы украинские территориальные уступки, Путин, похоже, не заинтересован в компромиссе, который оставил бы Украину суверенным, независимым государством – независимо от ее границ. Для Путина украинцы – нацисты, потому что они отказываются признавать, что они русские».
29 декабря, накануне столетней годовщины создания СССР, Россия вновь выпустила несколько десятков ракет по гражданским энергетическим и инфраструктурным объектам Украины. В мировой истории нет аналогов подобных ракетных ударов – по их объёму и особенно – по характеристикам целей. Это спускает на грешную землю рассуждения многих экспертов о том, как уйдёт Путин и каким будет мир после войны.
В этой связи показательны слова Майкла Макфола (Michael McFaul), посла США в России в 2012 – 2014 годах, профессора Стэнфордского университета и сопредседателя рабочей группы по вопросам санкций против России («группа Ермака – Макфола»): «Меня не беспокоит управляемый выход из ситуации (off ramps) для Путина. Меня не беспокоит жёсткий переворот (hardline coup) в России. Меня не беспокоит хаос внутри России. Меня не беспокоит распад Российской Федерации. Я обеспокоен продолжающейся российской оккупацией Украины». Таким образом, каким бы ни был уход Путина и когда бы он ни случился, до этого миру предстоит решить множество задач: к сожалению, преимущественно военных.