Как известно, специалисты Европейского космического агентства (ЕКА) пытались установить связь с «застрявшим» в околоземном пространстве космическим аппаратом (КА) «Фобос-Грунт». Несколько попыток были почти успешными – станция ЕКА в Австралии смогла принять сигналы «Фобос-Грунта», но на этом дело и ограничилось. Как ни пытались сотрудники ЕКА «дозвониться» до этого КА, передавая ему сигналы с Земли, он их так и не услышал. Сделать это помешала секретность, связанная с запуском и управлением данным КА.
Бросить «спасательный круг», но… куда?
40 лет назад было принято решение осуществить совместный полет кораблей «Союз» и «Аполлон» (официальное название «Экспериментальный проект Аполлон-Союз», или ЭПАС). Подоплека данной миссии носила чисто политический характер – нужно было продемонстрировать наступление «новой эры» в отношениях между США и СССР. Но руководители ЭПАСа с советской и американской сторон занялись поиском также и технического обоснования для проведения данной миссии с тем, чтобы «рукопожатие в космосе» не превратилось в чисто политическое шоу, но принесло бы практические результаты космическим программам обеих стран.
Сотрудники отдела перспективного планирования НАСА рассматривали два сценария совместного полета. Один из них вполне можно было назвать «аварийно-спасательным», то есть тем, в котором либо «Союз» приходит на помощь попавшему в беду «Аполлону», либо наоборот.
«Аварийно-спасательный» вариант был с практической точки зрения, безусловно, предпочтительнее. К тому же Советский Союз уже дал принципиальное согласие на взаимодействие в этой сфере космической деятельности. 8 октября 1970 года в ходе работы 21 конгресса Международной федерации астронавтики представители СССР с одобрением восприняли идею обсудить вместе с США и десятью другими странами создание международной системы спасения в космосе.
Однако на этом пути возник ряд трудностей, причем одна из них носила «фундаментальный» характер, связанный с разными философиями советской и американской космических программ. О ней сказал тогдашний глава НАСА Томас Пэйн: «У нас (то есть у американцев – Ю.К.) – открытая программа, где все планируется заранее, а планы предаются огласке. Советский Союз предпочитает объявлять о своих космических проектах лишь после того, как они были осуществлены, а во многих случаях лишь после того, как стало ясно, что они осуществлены успешно».
Это означало, что советской стороне, по мнению американцев, пришлось бы снабдить своих заокеанских коллег сроками и параметрами полета «Союза» задолго до его старта с Байконура с тем, чтобы они смогли подготовить «аварийно-спасательный» «Аполлон» ко времени запуска советского корабля в космос. С учетом строгой режимности советской космической программы было бы довольно наивно ожидать получение подобной информации от СССР.
Судьбе было угодно, чтобы руководители ни советской, ни американской космических программ ни разу не пожалели о том, что СССР и США не создали систему спасения «застрявших» в космосе экипажей. Аварии после начала осуществления ЭПАСа случались, но происходили они либо на этапе выведения корабля на околоземную орбиту («Союз-18-1», «Челленджер»), либо на старте («Союз Т-10-1»), либо в процессе возвращения на Землю («Союз-11», «Колумбия»). Ни в одном из этих случаев другой космический корабль не смог бы оказать помощь попавшему в беду «собрату».
История учит тому, что она ничему не учит…
Впрочем, до ЭПАСа уже был «предупреждающий звонок», говоривший о том, что излишняя секретность одной стороны (в данном случае речь идет о СССР) может невольно воспрепятствовать принятию соответствующих мер предосторожности другой стороной (США). Результатом этого стала гибель экипажа «Аполлона-1».
В марте 1961 года, за 19 дней до полета Юрий Гагарина, в сурдобарокамере заканчивал десятисуточное пребывание один из будущих космонавтов Валентин Бондаренко. Сняв с себя медицинские датчики, Бондаренко протер места их прикрепления к телу ваткой со спиртом, а потом просто отбросил эту ватку в сторону. Она упала на электроплитку и тут же вспыхнула.
Если бы атмосфера внутри этой камеры состояла из обычного воздуха, как в «Востоке» или «Союзе», то, возможно, ничего страшного не произошло бы. Но это был чистый кислород, который моментально воспламенился. Получивший тяжелые ожоги Бондаренко умер через 8 часов после пожара.
Разумеется, советское руководство, даже если бы не держало в тайне подготовку к первому полету человека в космос, все равно не рассказало бы общественности об этом инциденте, ибо он мог бросить тень на всю космическую программу СССР. Но если бы рассказало, то, возможно, это спасло бы жизни экипажу «Аполлона-1».
27 января 1967 года астронавты Гас Гриссом, Эд Уайт и Роджер Чаффи заняли свои места в командном модуле корабля «Аполлон», расположенного на вершине ракеты-носителя «Сатурн-1Б». Шла обычная подготовка к предстоящему через три с небольшим недели старту. За десять минут до имитации пуска носителя в конце тренировки, в кабине «Аполлона», наполненной чистым кислородом, возник пожар. Члены экипажа погибли буквально в течение нескольких секунд от удушья ядовитыми газами, образовавшимися в результате горения материалов внутренней отделки капсулы «Аполлона».
Использование кислорода в кабине «Аполлона» было обусловлено особенностями конструкции этого корабля. Внутри «Союза», как уже отмечалось, содержится обычный «земной» воздух при всем привычном нам давлении. Другое дело – «Аполлон». Стремясь сбросить с корабля «лишний» вес, конструкторы уменьшили толщину его стенок. Однако поскольку толщина эта зависит от давления внутри кабины (понятно – чем оно больше, тем толще должны быть стенки корабля, чтобы его не «раздуло» в глубоком вакууме), то соответственно проектанты «Аполлона» были вынуждены снизить давление внутрикорабельной атмосферы, и притом весьма существенно – до одной трети земного. Ну а чтобы при этом астронавты не испытывали кислородного голодания, газовая среда, которой им приходилось дышать (да, собственно, в ней и жить) состояла из чистого кислорода.
По словам астронавта Джима Макдивитта, сказанным им в документальном фильме британской корпорации BBC под названием «НАСА: триумф и трагедия», «у НАСА не было ни малейшего понятия о том, как будут проходить процессы горения в среде, состоявшей из 100-процентного кислорода». Более того, агентство даже не провело на «Аполлоне» соответствующих испытаний и экспериментов. Знание о том, что случилось с Бондаренко, заставило бы НАСА обратить больше внимание на опасность, которую таит в себе атмосфера из чистого кислорода и, возможно, астронавты «Аполлона-1» остались бы живы.
…но жестоко наказывает тех, кто не усваивает ее уроки
…И «Фобос-Грунт», судя по тому, что сказал Вольфганг Хелл в интервью интернет-газете Space.com, стал одним из таких «наказаний». Хелл является одним из руководителей программы поддержки, оказываемой ЕКА России в рамках проекта «Фобос-Грунт». Работает он в Европейском центре космических полетов, расположенном в германском городе Дармштадте.
По словам Хелла, трудности, которые возникли при оказании поддержки миссии «Фобос-Грунт», оказались значительнее тех, с которыми ЕКА сталкивается при оказании аналогичной поддержки миссиям НАСА. С НАСА иметь дело легче потому, что американские и европейские КА с самого начала проектируются таким образом, чтобы специалисты двух стран могли принимать равное участие в управлении этими аппаратами.
«С “Фобос-Грунтом” совсем другая история, – сказал он. – Система связи с бортом носит совершенно закрытый характер с точки зрения структуры передачи данных и протокола дистанционного управления». Кроме того, Хелл дал понять, что если бы информация о состоянии этого КА была более своевременно предоставлена Роскосмосом европейским специалистам, то это дало бы им больше времени, чтобы разработать и осуществить разные способы спасения «Фобос-Грунта».
«Даже простое визуальное наблюдение было бы полезно, – подчеркнул Хелл. – У нас нет 100-процентной уверенности, что солнечные батареи [КА] раскрылись… хотя, как мне кажется, русские получили телеметрию, которая вначале подтвердила факт раскрытия. Но дополнительное подтверждение посредством визуального наблюдения было бы очень кстати».
Многие вопросы, связанные с исследованием и использованием космоса, с созданием техники для космической деятельности, имеют отношение к национальной безопасности, а потому получают гриф «секретно» или «для служебного пользования». Но при осуществлении чисто научных миссий, видимо, нужно проявлять определенную открытость, хотя бы в той степени, которая позволит зарубежным коллегам прийти на помощь попавшему в беду КА, чтобы он не разделил печальную судьбу «Фобос-Грунта».
Утаивание критически важной информации может губить людей и технику