Эксперты комментируют создание в администрации президента России управления по борьбе с коррупцией
МОСКВА - В начале этой недели Владимир Путин создал в структуре администрации Кремля управление по вопросам противодействия коррупции, начальником которого назначен Олег Плохой – до недавнего времени заместитель главы управления президента во вопросам государственной службы и кадров.
Некоторые российские СМИ, передавшие новость об этом назначении, сообщили также, что у Олега Плохого в прошлой должности были те же обязанности – борьба с коррупцией. В социальных сетях их пользователи много комментировали «говорящую» фамилию кремлевского чиновника и информацию о том, что глава нового антикоррупционного ведомства в Кремле – выходец из спецслужб. По просьбе Русской службы «Голоса Америки» образование управления по борьбе с коррупцией в Кремле прокомментировали ведущие российские эксперты.
Как к полезному начинанию отнесся к созданию новой структуры председатель общественной организации «Национальный антикоррупционный комитет» Кирилл Кабанов. В интервью «Голосу Америки» он заявил, что «решение создать орган по борьбе с коррупцией в администрации президента – решение не политическое, а управленческое»:
«Есть ряд законов, выполнение которых нужно постоянно отслеживать, вырабатывается некая политика в рамках Совета по противодействию коррупции, реализацию которой тоже нужно мониторить. С этой целью, в качестве координационной структуры, которая также возьмет на себя некоторые функции контроля, новая структура и создается. Плюс к этому, до сих пор в России на официальном уровне никто не занимался систематизацией коррупционных практик. Фактически те же функции выполняло управление кадров в администрации президента, теперь эти функции расширены. Это некая дополнительная модель в системе управления, правильная и логичная», – считает Кирилл Кабанов.
Кирилл Кабанов отмечает, что до сих пор в антикоррупционных усилиях российских ведомств наблюдался разнобой: «Я, например, видел, что все соответствующие структуры – Следственный комитет, МВД, Генпрокуратура – давали в свое время заключение по закону о госзакупках. Так вот, все эти заключения содержали в себе разные позиции. И нужно подразделение, которое сводило бы разные точки зрения воедино».
Кроме того, по словам Кирилла Кабанова, управление поможет жестче разбираться с коррупцией в регионах: «Например, есть законы, запрещающие иметь счета за рубежом. На федеральном уровне было несколько членов Совета Федерации, которые оказались в результате без должностей. А на региональном уровне – как будто этого закона нет, там есть бизнесмены в законодательных собраниях, такое впечатление, что они живут не в России. Из информации о подобном была только статистика Генеральной прокуратуры по открытым делам, никакого анализа, никакого мониторинга исполнения».
Председатель Национального антикоррупционного комитета фактически признал, что в администрации президента России создается национальный штаб по борьбе с коррупцией: «Ответственность за коррупционную ситуацию как угрозу национальной безопасности по уровню, по степени важности, как об этом объявил глава администрации президента Сергей Иванов, переносится в Кремль».
Между тем, специалисты по российским регионам считают, что всерьез повлиять на уровень региональной коррупции в России новому управлению вряд ли удастся. Такое мнение высказала в интервью «Голосу Америки» директор региональной программы Независимого института социальной политики Наталья Зубаревич. По ее словам, «это может работать, когда есть система контроля и сверху, и снизу. Факторы низовой контроля – это свободные медиа и нормальные выборы, развитое гражданское общество, которое воспринимает власть как функцию, а не как нечто святое, без них ничего не получится».
Наталья Зубаревич рассказывает, что «в регионах практически не было примеров сильного гражданского общества, кроме пермского края при губернаторе Олеге Чиркунове, который серьезно отличался именно этим – поэтому каких-то особо вызывающих случаев коррупции там и не было».
При этом органы, призванные бороться с коррупцией, как говорит эксперт, сами являются экономическими игроками: «ФСБ – это давно уже структура со своими огромными экономическими интересами. По этому поводу было множество журналистских расследований. Есть примеры явной региональной бизнес-вовлеченности: в частности, когда в волгоградской области раскрутилась фирма ''Сады Придонья'', занимавшаяся соками, первыми, кто ''положил глаз'' на собственников компании, были люди из ФСБ. Очень жестко ФСБ входит на рынок в рыболовецких территориях – например, в Приморском крае пограничники и ФСБ в значительной степени конролируют бизнес по продаже рыбы с борта на борт в открытом море, и местные власти даже знают об этом, но мало что могут сделать».
Отвечая на вопрос, насколько срослись в регионах правоохранительные органы с местной властью, Наталья Зубаревич рассказала, что «в органах МВД горизонтальная ротация более или менее работает, там срастание с местной властью небольшое, хуже обстоят дела в прокуратуре, там срастание сильное, и их тоже меняют, но там слишком много плохих примеров – взять, опять же, скандал с крышеванием казино в Подмосковье». «Суды общей юрисдикции – вообще управляемые структуры, и в регионах они очень тесно взаимодействуют с местной властью», – говорит Наталья Зубаревич.
С деятельностью Олега Плохого Наталья Зубаревич сталкивалась совсем недавно – по ее словам, на одном из совещаний руководителей местной власти в конце октября этого года: «Хорошо говорящий квалифицированный бюрократ, очень внятно объяснявший людям на этом совещании, как устроена борьба с коррупцией, как они должны подавать декларации, как будут проверяться эти декларации – это был рассказ о правилах игры».
Об эффективности новой структуры судить пока рано, уверена директор российского отделения международной организации «Трансперенси Интернейшнл» Елена Панфилова:
«Пусть поработают хотя бы три месяца, тогда можно будет хоть что-то обсуждать. Координировать толпу наших министерств и ведомств, которые отвечают за разные элементы борьбы с коррупцией — кто-то за преследование, кто-то за предотвращение, кто-то за этику, кто-то за закупки — конечно, надо, поскольку их около дюжины. Но насколько это управление справится с координацией, покажет только время». Об Олеге Плохом у Елены Панфиловой каких-либо сведений нет: «Может быть, его фамилия даже и хороша для нашей темы, но она не говорит, насколько человек с этим справится».
Некоторые российские СМИ, передавшие новость об этом назначении, сообщили также, что у Олега Плохого в прошлой должности были те же обязанности – борьба с коррупцией. В социальных сетях их пользователи много комментировали «говорящую» фамилию кремлевского чиновника и информацию о том, что глава нового антикоррупционного ведомства в Кремле – выходец из спецслужб. По просьбе Русской службы «Голоса Америки» образование управления по борьбе с коррупцией в Кремле прокомментировали ведущие российские эксперты.
Как к полезному начинанию отнесся к созданию новой структуры председатель общественной организации «Национальный антикоррупционный комитет» Кирилл Кабанов. В интервью «Голосу Америки» он заявил, что «решение создать орган по борьбе с коррупцией в администрации президента – решение не политическое, а управленческое»:
«Есть ряд законов, выполнение которых нужно постоянно отслеживать, вырабатывается некая политика в рамках Совета по противодействию коррупции, реализацию которой тоже нужно мониторить. С этой целью, в качестве координационной структуры, которая также возьмет на себя некоторые функции контроля, новая структура и создается. Плюс к этому, до сих пор в России на официальном уровне никто не занимался систематизацией коррупционных практик. Фактически те же функции выполняло управление кадров в администрации президента, теперь эти функции расширены. Это некая дополнительная модель в системе управления, правильная и логичная», – считает Кирилл Кабанов.
Кирилл Кабанов отмечает, что до сих пор в антикоррупционных усилиях российских ведомств наблюдался разнобой: «Я, например, видел, что все соответствующие структуры – Следственный комитет, МВД, Генпрокуратура – давали в свое время заключение по закону о госзакупках. Так вот, все эти заключения содержали в себе разные позиции. И нужно подразделение, которое сводило бы разные точки зрения воедино».
Кроме того, по словам Кирилла Кабанова, управление поможет жестче разбираться с коррупцией в регионах: «Например, есть законы, запрещающие иметь счета за рубежом. На федеральном уровне было несколько членов Совета Федерации, которые оказались в результате без должностей. А на региональном уровне – как будто этого закона нет, там есть бизнесмены в законодательных собраниях, такое впечатление, что они живут не в России. Из информации о подобном была только статистика Генеральной прокуратуры по открытым делам, никакого анализа, никакого мониторинга исполнения».
Председатель Национального антикоррупционного комитета фактически признал, что в администрации президента России создается национальный штаб по борьбе с коррупцией: «Ответственность за коррупционную ситуацию как угрозу национальной безопасности по уровню, по степени важности, как об этом объявил глава администрации президента Сергей Иванов, переносится в Кремль».
Между тем, специалисты по российским регионам считают, что всерьез повлиять на уровень региональной коррупции в России новому управлению вряд ли удастся. Такое мнение высказала в интервью «Голосу Америки» директор региональной программы Независимого института социальной политики Наталья Зубаревич. По ее словам, «это может работать, когда есть система контроля и сверху, и снизу. Факторы низовой контроля – это свободные медиа и нормальные выборы, развитое гражданское общество, которое воспринимает власть как функцию, а не как нечто святое, без них ничего не получится».
Наталья Зубаревич рассказывает, что «в регионах практически не было примеров сильного гражданского общества, кроме пермского края при губернаторе Олеге Чиркунове, который серьезно отличался именно этим – поэтому каких-то особо вызывающих случаев коррупции там и не было».
При этом органы, призванные бороться с коррупцией, как говорит эксперт, сами являются экономическими игроками: «ФСБ – это давно уже структура со своими огромными экономическими интересами. По этому поводу было множество журналистских расследований. Есть примеры явной региональной бизнес-вовлеченности: в частности, когда в волгоградской области раскрутилась фирма ''Сады Придонья'', занимавшаяся соками, первыми, кто ''положил глаз'' на собственников компании, были люди из ФСБ. Очень жестко ФСБ входит на рынок в рыболовецких территориях – например, в Приморском крае пограничники и ФСБ в значительной степени конролируют бизнес по продаже рыбы с борта на борт в открытом море, и местные власти даже знают об этом, но мало что могут сделать».
Отвечая на вопрос, насколько срослись в регионах правоохранительные органы с местной властью, Наталья Зубаревич рассказала, что «в органах МВД горизонтальная ротация более или менее работает, там срастание с местной властью небольшое, хуже обстоят дела в прокуратуре, там срастание сильное, и их тоже меняют, но там слишком много плохих примеров – взять, опять же, скандал с крышеванием казино в Подмосковье». «Суды общей юрисдикции – вообще управляемые структуры, и в регионах они очень тесно взаимодействуют с местной властью», – говорит Наталья Зубаревич.
С деятельностью Олега Плохого Наталья Зубаревич сталкивалась совсем недавно – по ее словам, на одном из совещаний руководителей местной власти в конце октября этого года: «Хорошо говорящий квалифицированный бюрократ, очень внятно объяснявший людям на этом совещании, как устроена борьба с коррупцией, как они должны подавать декларации, как будут проверяться эти декларации – это был рассказ о правилах игры».
Об эффективности новой структуры судить пока рано, уверена директор российского отделения международной организации «Трансперенси Интернейшнл» Елена Панфилова:
«Пусть поработают хотя бы три месяца, тогда можно будет хоть что-то обсуждать. Координировать толпу наших министерств и ведомств, которые отвечают за разные элементы борьбы с коррупцией — кто-то за преследование, кто-то за предотвращение, кто-то за этику, кто-то за закупки — конечно, надо, поскольку их около дюжины. Но насколько это управление справится с координацией, покажет только время». Об Олеге Плохом у Елены Панфиловой каких-либо сведений нет: «Может быть, его фамилия даже и хороша для нашей темы, но она не говорит, насколько человек с этим справится».