МОСКВА — Президент США Барак Обама вместе с супругой Мишель посетят 21-22 марта Кубу. Этот визит по праву называют историческим: после Кубинской революции 1959 года о таком визите не могло быть и речи, а в принципе подобных поездок не было, по словам представителей Белого Дома, уже около 90 лет.
Российские официальные лица, напротив, ездили на Кубу достаточно часто: Владимир Путин бывал на Кубе дважды – в 2000 и 2014 годах, в 2008-м туда ездил Дмитрий Медведев, а совсем недавно на Кубе побывал Патриарх Московский Кирилл. Как отнесется Москва к потеплению между Вашингтоном и Гаваной? Осталось ли еще что-то от прежних, очень тесных связей между Москвой и Гаваной во времена СССР? На эти вопросы в интервью «Голосу Америки» ответил один из ведущих российских специалистов по кубинской проблематике, заместитель директора Института Латинской Америки РАН профессор Владимир Сударев.
Данила Гальперович: Как вы оцениваете то потепление, которое возникло сейчас у руководства США и Кубы? Какие у этого потепления перспективы?
Владимир Сударев: Я считаю, что это одно из крупнейших событий XXI века – то, что Обама выполнил все-таки свои предвыборные обещания, потому что ни один американский президент до этого не мог даже помыслить себе что-то в плане облегчения отношений с Кубой. Поэтому я считаю, что достигнут очень большой прогресс. Тем не менее, очень много подводных камней, которые, возможно, как раз выйдут на поверхность во время визита Обамы 20 марта.
Д.Г.: И что это за подводные камни?
В.С.: Прежде всего, это, безусловно, диссидентское движение на Кубе и права человека. Обама заявлял уже неоднократно, что он не собирается отказываться от поддержки диссидентских движений и, вообще, ставит во главу угла соблюдение Кубой прав человека, что, естественно, кубинскую сторону, кубинское руководство, мягко говоря, раздражает.
Д.Г.: Как Россия может и будет реагировать на контакты Вашингтона и Гаваны?
В.С.: Я думаю, что Россия приняла то, что произошло, то есть, установление дипломатических отношений (между Кубой и США – Д.Г.), потому что, напомню – еще Советский Союз неоднократно предлагал посреднические усилия, но обе стороны от них категорически отказывались. Теряет ли что-нибудь Россия от этого? Не думаю. Тем более, что товарооборот сейчас очень незначительный. Россия, как вы знаете, проявила, в общем-то, политическую волю, и практически простила 30-миллиардный долг Кубе. Тем не менее, Россия будет продолжать там присутствовать. Может, произойдет восстановление каких-то объектов, которые Советский Союз и Россия бросили в начале 90-х годов.
Д.Г.: А что Россия могла бы Кубе предложить такого, чего нет у США?
В.С.: Прежде всего, население на Кубе все еще помнит и знает русский язык. Поэтому Россия могла бы предложить на льготных условиях что-то в плане программ обучения. Второе – это запчасти для вооружения, которое полностью советское, и которое устаревает: там из двух самолетов делается уже один. Поэтому поставки военной техники в плане запчастей, я думаю, будут продолжаться. В-третьих, вы знаете, что еще с советских времен на Кубе закрепилась российская бытовая техника, российский транспорт, и так далее. К нему привыкли: он прост, он элементарен, тот же ЗИЛ или тот же какой-то легковой автомобиль. Поэтому это – тоже возможность в известном смысле нарастить свое экономическое присутствие на Кубе.
Д.Г.: Каков сейчас уровень российско-кубинских отношений? Есть кроме визита патриарха, о котором мы знаем, и периодически поездок в Латинскую Америку Сечина, который при этом на Кубу не очень заглядывает. Что есть на более-менее постоянной основе?
В.С.: Вы упомянули Сечина – да, «Роснефть» все-таки продолжает еще поиск нефти в Мексиканском заливе на кубинском шельфе, хотя многие специалисты считают, что там шансы очень невелики.
Д.Г.: Помнят ли вообще о России на Кубе? Есть ли что-то от прошлых тесных связей, или былая большая дружественность потеряна?
В.С.: Я думаю, что во многом – да. Я несколько раз бывал на Кубе, встречался с молодежью в университете. Старшее поколение еще помнит русский язык, помнит Россию, но вот молодое поколение, новое, которое за эти 20 лет выросло, они, конечно, стремятся уехать учиться на Запад – в Канаду, в те же Штаты или в Европу. Я не могу сказать, что их так уж тянет в Россию.
Д.Г.: А в России эта память о той Кубе какая-то есть или тоже?
В.С.: Тоже – только у старшего поколения.
Д.Г.: Кубинское руководство состоит из довольно пожилых людей, я имею в виду Фиделя, который остается духовным лидером страны, и Рауля Кастро. В окружении Рауля тоже люди немолодые. Можем ли мы предвидеть смену поколений во власти на Кубе? И самое главное – что повлекла бы, по вашему мнению, смена поколений власти на Кубе?
В.С.: Во-первых, мы знаем, что в 2017 году Рауль уходит. Кто его заменит – пока непонятно. Но есть там второе звено, есть вот эти старые бойцы, которые ни в коем случае не хотят слышать об отказе от каких-то идеалов социализма. Для них положение Кубы в мире остается в рамках модели «мы – осажденная крепость». И эта психология у них сидит очень глубоко. Но есть, в общем-то, новое поколение. Оно прекрасно понимает, насколько Куба выпадает из этого экономического мирового ансамбля, тем более, после того, как Куба лишилась венесуэльской нефти. И, возможно, я ошибаюсь, но Куба очень заинтересована в инвестициях США, в том числе, и в области энергетики.
Д.Г.: И из этого будет исходить следующее поколение руководителей?
В.С.: Там очень много тормозящих моментов. Во-первых, возьмите вооруженные силы, которые великолепно организованы. Так как Рауль всегда их возглавлял, они его поддерживают. Им достаются некоторые лакомые куски, например, турбизнес. На Кубе около 2-3 миллионов туристов в год бывает, а сейчас будет больше, когда поедут американцы. И боязнь потерять вот этот вот сладкий кусок может воздействовать на часть кубинского офицерства в плане торможения процесса перемен.
Д.Г.: С потеплением между Кубой и США, можно ли говорить о том, что всякие догадки относительно возможности возобновления работы радиолокационной станции в Лурдесе, которая контролировалась Россией, становятся совсем безосновательными?
В.С.: Ну, вы же помните, что в 2000 году Путин там был, и вместе с Фиделем в обнимку они встретились с тысячным контингентом – там дети были, семьи – работающих в Лурдес. Путин им сказал: «Ваш труд нам нужен. Мы его ценим». А через буквально полгода – крутой вираж, даже без предварительного информирования кубинской стороны, закрывается Лурдес. Честно говоря, он, в общем, устарел. Это строение конца 60-х - начала 70-х годов, и в него, наверное, надо фантастически вкладывать, чтобы он возобновил свою работу, в частности, отслеживание пуска американских ракет с восточного побережья.
Д.Г.: Вы сказали о том, что кубинская армия замечательная организована, но при этом вы же отметили, что из двух самолетов они собирают один. Могла бы, по-вашему, Россия заняться перевооружением кубинской армии и, соответственно, предоставить кубинцам места, как это традиционно было, в российских военных учебных заведениях и перевооружить их армию?
В.С.: Еще в начале 70-х годов между США и Советским Союзом было подписано определенное соглашение, согласно которому у Кубы могло быть лишь 16 ракетных катеров, столько-то других вооружений, и были введены ограничения на основе того, что Куба, естественно, не будет вмешиваться в региональные конфликты, в частности, в Центральной Америке. Полностью перевооружить, послать Су-35 на Кубу? Я думаю, что это был бы жест, который осложнил бы американо-кубинские отношения. В этом плане американо-кубинские отношения и так ждут не очень легкие времена после выборов, кстати говоря. Потому что возможно движение назад, возможно закрытие некоторых пространств, которые открыл Обама, и я не уверен, что движение пойдет по нарастающей.