«Невозвращенцы» и «перебежчики» из СССР в контексте современной международной миграционной политики

Обращение с теми, кто во времена Холодной войны стремился бежать из «коммунистического мира» оказало влияние на формирование современного мирового трансграничного перемещения населения.

Политический резонанс дел советских «невозвращенцев» и «перебежчиков» повлиял на решения властей, прежде всего стран Запада, которые вынуждены были адаптировать иммиграционную практику соответствующих ведомств и посольств, и привел к реформам все мировой системы взаимоотношений государств с прибывающими новым гражданами.

«Перебежчики», новая книга удостоенного многочисленных наград писателя и историка Эрика Скотта (Erik R. Scott, Associate Professor of History and Director of the Center for Russian, East European, and Eurasian Studies, University of Kansas), доцента кафедры истории Канзасского университета, представляет собой масштабное исследование, которое описывает глобальную «борьбу за перебежчиков», развернувшуюся между спецслужбами в Европе, в запретных пограничных зонах СССР, в спорных проливах Южно-Китайского моря, на бортe «угнанных» самолетов, а также внутри американских посольств в разных странах мира.

Бросая вызов традиционному пониманию противоречий времен Холодной войны, Эрик Скотт показывает в своей книге, что эта «борьба за перебежчиков» послужила формированию «общего понимания необходимости регулирования “линий соприкосновения”, через которые прорывались “перебежчики”».

Представление своей книги Эрик Скотт начал с описания мало освещавшейся истории Виктора Орешкова, советского моряка, который летом 1958 года, когда его корабль возвращался в Советский Союз из заграничного плавания, прыгнул в воды пролива Босфор в Стамбуле.

По словам Скотта, первоначальный прием Орешкова на Западе был типичным для «перебежчика времен Холодной войны». В сообщениях западной прессы его хвалили за то, что было названо - «плыть к свободе».

В то же время ЦРУ тесно сотрудничало с турецкой полицией, чтобы проверить его личность и тщательно допросить.

«Проверка была очень строгой, - описывает ситуацию автор, - Орешкова доставили самолетом в Нью-Йорк, чтобы избежать советской экстрадиции, но предоставили финансовую помощь и, в конечном итоге, дали гражданство США»

Всего через два года после получения американского гражданства, он уехал из США на двухмесячный отпуск в социалистическую Болгарию. Болгарская полиция, «предупрежденная о его присутствии, отслеживала его перемещения и сообщала о них в Москву».

«Однако и Советы, а также американцы и болгары, были очень удивлены, когда Орешков впоследствии появился у ворот советского посольства в Вашингтоне и попросил отвезти его к матери в СССР. По возвращении в Москву моряк прошел вторую серию допросов. Он рассказал КГБ, что его решение покинуть корабль было не политическим актом, а на самом деле результатом ссоры с капитаном корабля по поводу его собаки на борту корабля. Неизвестно, поверил ли КГБ этому аргументу, но после довольно тщательного психиатрического обследования его освободили, его смертный приговор был смягчен. Он остался с родителями в СССР. Но это - не конец истории. Всего через два года после возвращения в Советский Союз он обратился в Посольство США в Москве с просьбой забрать его обратно. К этому моменту, ни одна сверхдержава не считала его желанным мигрантом. Ни с точки зрения разведки, ни с точки зрения какой-либо пропагандистской ценности, которую он мог бы представлять. Да и советские власти, казалось, стремились избавиться от него. И хотя госсекретарь США Генри Киссинджер крайне не хотел принимать его обратно, американцам в конце концов пришлось уступить, потому что у него было гражданство США», - рассказал Эрик Скотт.

Орешкова доставили обратно в Нью-Йорк в апреле 1975 года и поселили вне поля зрения общественности.

«И после этого он полностью исчезает из архивных записей, - добавил Скотт, - я решил начать свой разговор и эту книгу с этого персонажа, потому что я думаю, что “двойственность” его истории на самом деле являются репрезентативным отражением опыта многих перебежчиков времен Холодной войны»

Скотт начал исследовать линии судеб множества эмигрантов из Российской империи и СССР ещё в своих более ранних работах, таких как «Знакомые незнакомцы: грузинская диаспора и эволюция советской империи» (The Georgian Diaspora and the Evolution of Soviet Empire , 2016), «Пограничный транснационализм: советская история вокруг света» (Bordering Transnationalism: Soviet History Across the Globe 2023 г.), а также «Угон рейса Аэрофлота номер 244: в государстве и вне его в конце Холодной войны» (Hijacking of Aeroflot Flight 244: States and Statelessness in the Late Cold War, 2019 г.).

Эрик Скотт решил рассмотреть дела советских мигрантов в глобальном контексте и объединить исследования Холодной войны периода распада колониализма и истории международных отношений 20-го века.

Концепция Эрика Скотта заключается в том, что «советская эмиграция была порождена не только Холодной войной, но и начинавшейся глобализацией, когда сверхдержавы, каждая по-своему, пытались способствовать “глобальной мобильности народов”».

«Когда старые империи Европы рухнули, один режим, поддерживаемый Соединенными Штатами и их союзниками, сконцентрировался на выборочном привлечении определенных классов мигрантов. Другой, поддерживаемый Советским Союзом и коммунистическим блоком, стремился удержать и вернуть своенравных граждан. Бегство, которое я определяю как несанкционированный выход из гражданства на основе идеологического выбора, чаще всего происходил на территориях, которые оказались между этими двумя режимами глобальной мобильности», - заявил исследователь.

Результаты исследований Эрика Скотта говорят о том, что границы времен Холодной войны были «более подвижными и менее статичными», чем считалось ранее. Советский Союз и США, по мнению автора, «стремились заставить независимые страны соблюдать ряд правил, регулирующих дипломатические миссии, открытое море и воздушное пространство».

В конце концов, полагает писатель, «большинство государств, как старых, так и новых, столкнулись со стихийными и непредсказуемыми формами миграции, олицетворением которых стали такие перебежчики, как Орешков».

Главы книги Эрика Скотта разделены на две части: первая – «построение этих границ», вторая – «управление глобальной мобильностью населения планеты».

Исследование Скотта охватывает период, которые начался после Второй мировой войны и продолжается до сегодняшнего дня.

«Согласно секретной политике США, разработанной в 1951 году, “перебежчики” должны были обладать двумя качествами. Им нужно было, цитирую, “выйти из-под контроля СССР или стран, находящихся на советской орбите”. И они должны были представлять, цитирую, “особый интерес для США, либо из-за их разведывательной ценности”, либо потому, что их “можно использовать в психологических операциях”», - пояснил автор.

Конвенция о беженцах 1951 года, разработанная при активном участии США, укрепила международную систему убежища, но, по мнению аналитика, «с самого начала в основе системы, поддерживаемой США, лежали некоторые фундаментальные противоречия».

«Побег был случайным процессом. В одном из информационных бюллетеней программы для беженцев в 1958 году, который я нашел, приветствовались граждане соцстран, которые бежали через границу посредством угона военного транспорта, захвата военно-морских судов и даже угоны самолетов “под дулом пистолета”. Во-первых, на практике все эти действия оказались крайне дестабилизирующими для формирующейся инфраструктуры глобализации. Во-вторых, на самом деле, не было планов на тот случай, если число мигрантов превысит определенное число», - объяснил Скотт.

Документы Совета национальной безопасности, приведенные в книге Эрика Скотта показывают, что «массовое бегство из Советского Союза поощрялось всеми способами, но при этом в США исходили из ожиданий, что противодействие режима ограничит число перебежчиков несколькими сотнями советских граждан в год.

Очевидно, предполагает автор, «американские политики думали, что поощрение «бегства» фактически заставит СССР еще больше ужесточить контроль на границах», и в результате будет способствовать ограничению распространения коммунистических идей.

США финансировали систему предоставления убежища, которая во многих отношениях «была разработана для того, чтобы оставлять большинство мигрантов за пределами США, будь то в Европе или в таких местах, как Австралия, Канада и Южная Америка».

«Большинство “перебежчиков” не добрались до Соединенных Штатов, хотя у них было больше шансов достичь американских берегов, чем у более общей категории беженцев. Советы создали свою собственную подставную организацию для поощрения возвращение перебежчиков в СССР. Она называлась - «Комитет за возвращение на родину», и его поддерживал КГБ (тогда МГБ - прим. ред.)», - рассказал исследователь советской истории времен Холодной войны Эрик Скотт.

«Этот Комитет использовал те же методы, что и Госдепартамент США. Точно так же, как США финансировало Радио “Свободная Европа”, СССР создал свое международное радио и издания в печати. Сверхдержавы конкурировали, заимствуя тактику друг у друга», - рассказал Скотт.

Советский Союз в 50-ые и 60-ые годы значительно усилил контроль границы, «полагаясь также на обширную сеть информаторов, чтобы предотвратить бегство». И в результате, по мнению автора, «бегство стало более глобальным: возросло число беглецов-советских граждан, оказавшихся за рубежом, прыгающих с кораблей и угоняющих самолеты».

Во второй части книги Эрик Скотт доказывает свою версию о том, что «бегство советского школьного учителя, осада советского корабля в международных водах Южно-Китайского моря и первый угон советского гражданского самолета сначала спровоцировали охлаждение отношений между сверхдержавами, однако в долгосрочной перспективе заставили Вашингтон и Москву сотрудничать по этим вопросам, поскольку наступило время, когда ни одна из сторон на самом деле не знала, что делать с растущим числом просителей, которые начали без предупреждения появляться все в большем и большем количестве в посольствах по всему миру».

Как США, так и СССР «были обеспокоены увеличением количества новых посольств, представляющих постколониальные государства, а также ростом народных волнений вокруг их собственных посольств в Африке и Азии, на фоне призывов со стороны некоторых государств, особенно в Латинской Америке, резко расширить систему эмиграции путем установления права мигрантов искать убежище в посольствах».

«При обсуждении Венской конвенции, в части касающейся дипломатических учреждений, в 1961 г. США и Советский Союз ошеломили наблюдателей, объединившись, чтобы дать отпор спонтанным формам миграции и новым формам гражданства, которые могли быть созданы посольствами других стран. В результате решения конвенции, посольства все чаще отгораживались стеной, а дипломатическое убежище было не правом, а чем-то, что сверхдержавы могли предоставить, когда это отвечало их собственным интересам».

«Обе стороны продемонстрировали, что они заинтересованы в установлении правил для других стран, отбирая мигрантов для себя. Тот же сценарий разворачивался в открытом море и в воздушном пространстве, где случаи бегства даже порождали конфликты», - подчеркнул исследователь глобальной миграции

Последняя глава книги Эрика Скотта посвящена последствиям первого угона советского гражданского самолета, произошедшего в 1970 году.

«Угонщики, отец и сын из советских литовцев, представили себя идеологически мотивированными перебежчиками, чье стремление к свободе оправдывало насильственный захват самолета и даже смерть стюардессы. Однако эта пара после угона фактически “застряла” в Турции на долгие годы».

По мнению Эрика Скотта, этот инцидент «подстегнул Советский Союз и США работать вместе над созданием международной правовой базы, которая не давала бы пощады таким угонщикам».

Получив помощь литовской диаспоры, отец и сын в конечном итоге были тайно вывезены из Турции сначала в Ватикан, а затем в Венесуэлу.

Им удалось нелегально проникнуть и в США и они прожили остаток своей жизни, скрываясь под вымышленными именами, и встретили печальный конец, что, по мнению автора книги, было «вызвано чувством изоляции, которое люди вроде них ощущали, когда государства, представляющие противоположные стороны в Холодной войне, объединились, чтобы предотвратить незапланированные формы спонтанных действий в области миграции».

«При том, что “бегство” практически исчезло с окончанием Холодной войны, я думаю, что оно помогло в некотором смысле определить границы нашего глобализированного мира. Оно повлияло на систему обращения с беженцами, которая существует до сих пор, которая отдает приоритет мигрантам с политическими притязаниями. В результате, несмотря на то, что большинство ограничений на выезд из коммунистических стран были сняты в 1991 году, сегодня, возможно, существует больше правил, регулирующих передвижение людей через посольства, морские зоны и аэропорты», - заявил Эрик Скотт.

В обсуждении книги также участвовали и другие исследователи проблем «перебежчиков» и «невозвращенцев» из СССР.

Франсин Хирш, заслуженная профессор истории Университета Висконсин-Мэдисон (Francine Hirsch, Vilas Distinguished Achievement Professor of History, University of Wisconsin-Madison), писатель и автор книг по истории отношений между СССР и Западом, поддержала мнение Эрика Скотта о последствиях Холодный войны в области миграции и глобализации.

Историк считает, что «много лицемерного в отношениях между представителями сверхдержав получило тогда выражение в поступках конкретных людей».

«Часто получилось так, - пояснила Хирш, - что людям, которым удавалось попасть на Запад, лучше было называть себя “перебежчиком”, то есть беженцем “определенного типа”, а не перемещенным лицом или мигрантом. История всех этих “невозвращенцев” показала, как люди быстро научились “создавать” свои биографии, истории о себе, чтобы получить желаемый “ярлык”. Как, например, в случае “перебежчика”, подчеркнуть свои антикоммунистические взгляды и через это даже участвовать в создании нарративов Холодной войны».

Американский историк Советского Союза и России, Эми Найт, которую «Нью-Йорк Таймс» описала как «ведущего западного исследователя» КГБ (Amy W. Knight, аmerican historian of the Soviet Union and Russia, described by The New York Times as "the West's foremost scholar" of the KGB), дополнила примеры противоречий в вопросе «беглецов» времен Холодной войны.

Она сослалась на собственную книгу, в которой подробно рассказала о деле Игоря Гузенко, советского «перебежчика», который работал шифровальщиком в посольстве СССР в Канаде и в сентябре 1945 года передал канадской стороне шифры и документы с данными советской агентуры.

«Случай с Гузенко заставил Запад осознать тот факт, что его бывший союзник во Второй мировой войне - Советский Союз - враг. Правительство Канады хотело сохранить в тайне бегство Гузенко для того, чтобы сохранить хорошие отношения с СССР. Однако после того, как факт его бегства стал известен публично, это стало просто невозможным. По иронии судьбы, поскольку Советский Союз собирал атомные секреты Запада, бегство Гузенко пошло на пользу Кремлю, потому что оно привело к вспышке шпиономании в США и Канаде».