Роберт Гренье (Robert Grenier) – специалист высокого класса по борьбе с терроризмом. С 2004 по 2006 годы он занимал пост директора Антитеррористического центра ЦРУ. «Голос Америки» побеседовал с бывшим высокопоставленным агентом Центрального разведывательного управления о том, какие, по его мнению, методы предотвращения новых терактов применимы для России.
Виктория Купчинецкая: Г-н Гренье, по вашему мнению, что может сделать российское правительство для предотвращения терактов, подобных тем, которые были совершены на территории России за последнее время, в том числе – взрыва «Невского экспресса»?
Роберт Гренье: Мне кажется, что в данном случае самое главное – это тщательный сбор и обработка разведданных. Многие меры могут быть приняты – использование технических средств слежения, проведение экспертизы на месте теракта для обнаружения его организаторов. Но в данном случае был взорван участок железной дороги – очень уязвимый объект, который очень трудно охранять. Так что в подобных случаях самый эффективный способ предотвращения терактов – это получение разведданных на тех личностей и на те группировки, которые могут быть их организаторами.
ВК: Ответственность за подрыв «Невского экспресса» уже взяли на себя несколько групп, в том числе – российские неонацисты и чеченские сепаратисты. Как можно собирать разведданные на чеченских сепаратистов? Ведь многие скрываются в Кавказских горах, в отдаленных поселках и селениях, у родственников…
РГ: Это возможно. На Кавказе есть люди, которые знают, где скрываются эти личности. У них, вероятно, есть сеть поддержки, которая находится за пределами Кавказских гор, ближе к месту проведения терактов. Как и в любой борьбе с повстанцами, здесь очень важно отделить потенциальных террористов от рядовых мирных жителей. И это уже не только вопрос обеспечения безопасности, это и политический вопрос.
ВК: Какие меры по предотвращению новых терактов в США были особенно эффективными после терактов 11-го сентября 2001 года?
РГ: Самым главным фактором было международное сотрудничество в этой области. Ведь в случае с Аль-Кайдой это был международный терроризм, когда злоумышленники пересекали границы различных государств для совершения актов терроризма. Для того чтобы предотвращать их действия, мы опирались на взаимодействие разведки и служб безопасности других стран. Это взаимодействие существовало и до 11-го сентября, но после стало более интенсивным. Если вы посмотрите на уже полностью разработанные террористические заговоры, которые были раскрыты в Великобритании, в Германии, в Дании, – вы увидите, что террористы были арестованы благодаря тому, что различные службы делились друг с другом разведданными.
ВК: Я хочу задать вам вопрос, который не связан непосредственно с терактами в России, но который сегодня задают друг другу многие люди в мире – какова ваша реакция на речь президента Обамы по стратегии США в Афганистане?
РГ: Его речь меня разочаровала. Она показалась мне речью политика, обращенной к американской аудитории. И ее задачей было убедить американцев в том, что американские войска скоро начнут уходить из Афганистана. Увеличение американского контингента будет кратковременным, и войска США начнут уходить из Афганистана через 18 месяцев. Я опасаюсь, что в регионе это будет воспринято как неготовность США выполнить взятые на себя обязательства. И это весьма негативная ситуация для Афганистана и Пакистана.
ВК: А что именно в плане, предложенном Обамой, вас разочаровало больше – то, что США увеличивают контингент в Афганистане, или то, что планируют в ближайшем будущем вывести войска?
РГ: Меня разочаровало то, что президент, говоря об увеличении контингента, не сказал, как будет задействован этот контингент. Он сказал, что мы будем продолжать укреплять афганскую армию, полицию, национальные институты власти. Мне кажется, что этот подход не приведет к значительным результатам, так как, по моему мнению, требуется больше усилий не от армии США, а на местах, в провинциях. То есть увеличение контингента опирается на ошибочную стратегию. Во-вторых, речь Обамы может быть воспринята так, будто США не намерены выполнять свои обязательства. Боевики Талибана решат, что можно переждать в Пакистане, пока американцы уйдут. В Пакистане эта речь тоже может вызвать серьезную озабоченность, и Пакистан начнет перестраховываться в отношении Талибана.
ВК: Может случиться так, что Талибан переждет период увеличения контингента США, а после ухода американских войск вернется из Пакистана в Афганистан и создаст прибежище для Аль-Кайды?
РГ: Такое может случиться. Конечно, в результате временного увеличения американского контингента Талибан понесет потери за пределами тех районов, которые он контролирует. Но я опасаюсь, что успех будет краткосрочным, и что афганские силы безопасности не смогут закрепить этот успех. Мне кажется, что Талибан не сможет контролировать всю страну – они не займут Кабул, но определенные части страны станут для них безопасными. На этот счет я не испытываю оптимизма.
ВК: По вашему мнению, необходимо ли более тесное сотрудничество между США и Россией в сфере борьбы с терроризмом на местном и глобальном уровне?
РГ: Такое сотрудничество уже существует, но мне кажется, что перед Россией в первую очередь стоит задача борьбы с местными, «доморощенными» террористическими группировками. Это не китайцы и не арабы, которые пришли из другой страны, они находятся на территории России. Так что здесь нужны внутренние, национальные решения, которые напрямую не связаны с глобальной войной с терроризмом. В борьбе с повстанцами главное – это борьба за умы и сердца местного населения. И мне кажется, что репрессивная политика российского правительства в этом смысле приводит к обратным результатам.
