В пятницу в городке Фэйр Хейвен в штате Вермонт похоронили Валерия Николаевича Чалидзе. Диссидент и правозащитник советской эпохи, издатель, физик скончался в возрасте 79 лет. Чалидзе был одним из пионеров правозащитного движения в Советском Союзе. В 1970 году совместно с Андреем Сахаровым и Андреем Твердохлебовым стал основателем Комитета по правам человека в СССР. В 1972 году во время поездки в США он был лишен советского гражданства и с тех пор жил в Америке, в Нью-Йорке и в Вермонте. Своими воспоминаниями о Валерии Чалидзе с Русской службой «Голоса Америки» поделился его друг и соратник, живущий в Нью-Йорке правозащитник Павел Литвинов.
Павел Литвинов:
«Я познакомился с Валерием в 1967 году в Москве на дне рождения его и моего близкого друга Александра Сергеевича Есенина-Вольпина. Он показался мне очень серьезным человеком, с необычным лицом. Позднее я выяснил, что он также умеет смеяться и рассказывать смешные истории.
Тогда же, на дне рождения Есенина-Вольпина он предложил присутствовавшим подписать так называемый «меморандум о лояльности». Это был очень важный документ, абсолютно ни на что не похожий. Мы все были антикоммунисты и антисоветчики, но все мы жили в Советском Союзе… Он сформулировал этот документ в том духе, что мы должны быть лояльны власти, но при этом выражать свои мысли. Некоторым из нас это заявление показалось слишком соглашательским: как это, мы ненавидим советскую власть, и говорим о лояльности ей?
Однако, будущее показало необходимость вести диалог, и Валерий был одним из первых, кто сформулировал этот принцип: мы будем говорить, что хотим, но при этом будем вежливы, и не будем устраивать революцию, потому что революциями Россия была сыта.
С тех пор я его видел несколько раз и следил за его деятельностью, но меня в 1968 году арестовали, и я провел несколько лет в Сибири, а его активная деятельность пришлась как раз на этот период. (Павел Литвинов был одним из участников «демонстрации семерых» на Красной площади 25 августа 1968 г. против ввода советских войск в Чехословакию – М.Г.)
За это время Валерий Чалидзе совершил столько важных и принципиальных поступков, что я даже не знаю, с чего начать. Еще в Советском Союзе он создал самиздатовский журнал «Общественные проблемы», в котором всерьез обсуждались вопросы, нигде больше не обсуждавшиеся. Многие (диссиденты – М.Г.) считали, что советская власть плохая, от нее нужно отказаться, и говорить с ней не о чем, а нужно только собирать о ней негативные сведения. А Валерий пытался выйти на конструктивный диалог, заявляя о своих принципах.
Одновременно с этим, Валерий вместе с Андреем Дмитриевичем Сахаровым и Андреем Николаевичем Твердохлебовым основали первый Комитет по правам человека в СССР. Это стало серьезным явлением, и именно с этого времени Андрей Сахаров стал активным правозащитником. Он и до этого много чего делал, но именно Комитет по правам человека позволил придать этой деятельности структурный характер.
Комитет поднимал самые разные вопросы. Например, Валерий поднял вопрос, который в то время вообще никто не ставил. Он стал говорить о проблеме однополых отношений, о статье уголовного кодекса о мужеложестве, гомосексуализме. При этом все говорили: «Ну, зачем это поднимать, об этом никто не хочет слышать, это неприличная тема». Но Валерий первым сказал, что на почве гомосексуализма людей преследуют, используют эти обвинения в лагерях, и это касается как уголовников, так и политических заключенных. Вскоре после этого про него стали распространять слухи, что он гомосексуалист. В то время, да и сейчас тоже, это была опасная вещь: если ты попадаешь в лагерь с ярлыком гомосексуалиста, тебя могут изнасиловать и сделать все, что угодно.
Это просто пример того, как Валерий первым поднимал вопросы, которые никто до него не затрагивал. Но, конечно, была масса других вещей. Он защищал права верующих, например, группы старушек под Москвой, которые хотели за свои деньги отремонтировать церковь, и им этого не разрешали. Он пошел в суд и выступал там в их поддержку. Он выступал против пыток в грузинских тюрьмах.
Иными словами, Валерий был пионером правозащиты. При этом он был очень вежлив и точен, он серьезно изучал закон и хорошо его знал. Он требовал, чтобы советские законы были приведены в соответствие с международным законодательством в сфере прав человека. Он был создателем культуры сопротивления и помог поставить ее на юридическую основу. Власти это почувствовали и стали ему угрожать и преследовать. Но при этом они понимали, что посадить его они не могут. Ходили даже слухи, что его хотят убить.
В 1972 году его пригласили выступить с лекциями в Джорджтаунский университет. Он поехал в Вашингтон и в Нью-Йорк по приглашению Лиги прав человека. В какой-то момент к нему и его жене Вере в гостиницу пришел человек, назвавшийся советским консулом. Он сказал, что должен проверить паспорт Валерия. Валерий дал ему свой паспорт, и тогда тот сказал: «За вашу антисоветскую деятельность Вы лишаетесь советского гражданства, и мы конфискуем Ваш паспорт». (В 1990 году ему было возвращено советское гражданство – М.Г.)
С тех пор он жил в Америке. Валерий был человеком невероятно широких диапазонов. Он оставался серьезным физиком, и очень много об этом думал. Он был серьезным правоведом. Стал замечательным политическим публицистом и издателем. Он издал более ста книг. Он издавал «Хронику текущих событий», пока она существовала в Москве. Когда ее издание приостановилось в Москве, он стал издавать в Нью-Йорке похожий журнал, но свой, «Хроника прав человека в Советском Союзе».
В то время замечательный американский бизнесмен и математик Эд Клайн и я, уже будучи в эмиграции, стали вместе с Валерием издавать книги и журналы. Но Валерий, конечно, был движущей силой всего этого. Нужно было доставать деньги, искать аудиторию, каким-то образом ввозить эти материалы в Россию. Все это было сложно и непонятно как делать, но Валерий всем этим занимался.
В какой-то момент, когда не было денег – потом Фонд Форда начал финансировать – Валерий сидел по ночам и делал типографский набор. Тогда еще не было компьютеров, и он сам занимался техническим набором.
Это был удивительный человек. При этом он продолжал заниматься физикой и математикой. У него были очень интересные идеи по биологии. Он называл себя «деревенским философом», но это был «деревенский философ» высокого класса.
Это был человек редкого обаяния и остроумия, с очень принципиальным характером. Многие его недолюбливали, потому что он говорил всегда правду. Он очень поддерживал и верил в американскую Конституцию. Я счастлив тем, что в течение многих лет моя жизнь проходила вместе с человеком такого таланта, обаяния и ума».