«Экспортный вариант интервью в желтом автомобиле, которое Владимир Путин дал Андрею Колесникову», – так заместитель главного редактора радиостанции «Эхо Москвы» Сергей Бунтман охарактеризовал ответы российского премьер-министра на вопросы американского телеведущего Ларри Кинга. Что же ответил тележурналисту глава российского правительства?
«Мы примем согласованное решение в интересах российского народа, – заявил Владимир Путин о возможности своего возвращения на президентский пост в 2012 году. – ... Мы будем консультироваться и примем это решение, исходя из экономической, социальной, политической ситуации в стране».
Об этой-то ситуации и спорят аналитики. «Решение пока не принято, – констатирует политолог из Университета Род-Айленда Николай Петро (Nicolai Petro). – Путин и Медведев еще будут договариваться. Конечно, это необычно, ведь государство все-таки возглавляет президент. Правда, этот случай – особый. «Не ждите ссоры, – вот главное, что сказал Путин».
О чем же предстоит договориться членам правящего тандема? «О том, кто из них станет на выборах 2012 года кандидатом от российского правящего класса», – считает Сергей Бунтман. Итак, кто же? «В большинстве своем американские специалисты по России едины в том, что Путин вернется к власти, которую он, собственно, никогда не выпускал из рук, – убеждена профессор Университета имени Джорджа Вашингтона Хоуп Харрисон (Hope Harrison). – Ведь независимой базой власти Медведев, по существу, не обладает».
«Ведущая роль Путина бесспорна, – подчеркивает вице-президент Фонда «Либеральная миссия» московский политолог Игорь Клямкин. – Тем не менее, речь идет о двух лидерах с разными – причем конкурирующими – аппаратами. Причем медведевский аппарат зачастую проявляет большую активность, чем путинский. В особенности через посредство различных «примыкающих» структур – таких, к примеру, как Институт современного развития. Не следует забывать и о высказываниях кремлевских политологов – таких, как, скажем, Глеб Павловский, – о том, что политический потенциал Путина исчерпан».
А сами члены тандема? «Я обратил внимание на то, что в своем послании парламенту президент Медведев освещал лишь второстепенные и третьестепенные вопросы, – сказал в интервью Русской службе «Голоса Америки» профессор политологии из Университета Эмори (штат Атланта) Томас Ремингтон (Thomas Remington), – в отличие от его прежних заявлений, содержавших острую критику политической обстановки в стране. И мне кажется, это сигнал, что на второй президентский срок он не претендует». «Материалы, ставшие достоянием гласности благодаря WikiLeaks, еще раз продемонстрировали, насколько разветвленной является власть Путина, – убеждена Хоуп Харрисон, – сколь многие в высших эшелонах власти связаны с ним и обязаны ему. Из чего ясно: Медведев – скорее всего, фигура переходная».
И все же, если речь идет о договоренности между Путиным и Медведевым, то от чего будут зависеть ее параметры? По мнению Игоря Клямкина, не в последнюю очередь – от результатов парламентских выборов 2011 года. Если «Единая Россия» получит 40-45% голосов (а получить больше «партия власти» сможет, по мнению политолога, лишь откровенно используя административный ресурс и прибегнув к широкомасштабным фальсификациям), то «какие-то аппаратные группы могут отвернуться от Путина». В этом случае, считает Клямкин, характер договоренности между ними может измениться.
Существуют ли между Путиным и Медведевым существенные политические разногласия? «Это одна команда, – подчеркивает Сергей Бунтман, – но различия все-таки есть. То, чего не может сказать Путин – в силу невозможности для него признавать ошибки или заблуждения, может сказать Медведев. Ведь он не участвовал в построении вот этой голой, тоненькой вертикали, неэффективность которой после нынешнего лета стала очевидна: через нее не проходят ни решения, ни даже отчеты об их выполнении. То, как велась борьба со стихийными бедствиями, с техногенными катастрофами, иллюстрирует это как нельзя более наглядно. А криминальная неуправляемость региональных руководителей – и это при системе назначений в центре? Другое дело, что все медведевские инициативы – слишком общие, да и все предлагаемые меры идут только сверху. Другого они попросту не знают…»
«Все дело в том, что российский правящий класс уже сложился, – констатирует Игорь Клямкин, – и власть принадлежит несменяемой группе людей, ее монополизировавших. И потому никак не заинтересованных в ее демонтаже. И больше всего они боятся «перестройки-2». А вот в разговорах о ней – и на Западе, и в российских либеральных кругах, – они заинтересованы. И выгодно это обоим персонажам… Ибо и Медведеву, и Путину нужна «перезагрузка» – поскольку им необходима помощь западного капитала. Иными словами, их пресловутая «разновекторность» – согласованная.
«В самом деле, – продолжает Клямкин, – их пытаются расколоть, но они не раскалываются. И реальные политические действия Медведева не имеют к этой риторике никакого отношения. Он не ослабляет, а укрепляет вертикаль власти. Не забудем, что именно он инициировал увеличение срока президентских полномочий. А закон об ФСБ?»
Вопрос о спецслужбах обрел в свете последних информационных утечек дополнительную остроту: виной тому ставшие достояния гласности заявления главы Пентагона Роберта Гейтса о том, что именно службы безопасности и управляют сегодняшней Россией. «Он глубоко заблуждается, – так охарактеризовал слова Гейтса Владимир Путин. – Наша страна управляется народом Российской Федерации через законно избранные органы власти и управления».
«Гейтс – человек старой школы, – считает Николай Петро, – воспитанный в духе «холодной войны», – таким людям трудно перестраиваться. Не стоит обращать внимания на суждения советологов – ведь они именно советологи, а не исследователи современной России».
По мнению Ремингтона, Гейтс преувеличил степень российского авторитаризма. «Не через выборы, но иными путями гражданское общество в РФ ведет диалог с властью», – полагает аналитик. «Однако, – продолжает эксперт, – когда Путин говорит, что это – реальная демократия, то он сам прекрасно понимает, что это чистейшая выдумка».
«Путин просто перечислил все то, чему у нас полагается быть по конституции и что формально действительно существует: избранный парламент, всенародно избираемый президент, утверждаемый парламентом премьер-министр, – констатирует Сергей Бунтман. – Но если бы на вопросы Ларри Кинга отвечал человек, не скованный государственными рамками, то он и должен был бы сказать, что картина, нарисованная Гейтсом, отражает далеко не всю реальность».
Что же осталось, так сказать, за кадром? «В первую очередь – зыбкая граница между криминалом и властью, – убежден Бунтман, – ситуация, когда уже неясно, что первично и что вторично. А влияние спецслужб? Можно ли судить о нем по формальной принадлежности тех или иных чиновников к КГБ и ФСБ? По количеству выходцев из этих структур в высших эшелонах власти? Нет, дело в том, что они – это и есть государство. А ведь есть там и те, кто занимается тем, чем действительно должны заниматься спецслужбы, охраной безопасности граждан. В общем – яркая этикетка, правильная, но не передающая всех нюансов…»
«Увы, о демократии в России говорить, как это ни печально, не приходится», – полагает Хоуп Харрисон. – Так было при царях, так было при большевиках, и так обстоит дело в наши дни. А нынешнее обнародование секретных документов в США лишь даст Путину повод сказать: да она просто смехотворна, эта демократия! Они же не в состоянии проконтролировать даже свои секретные документы! В общем, власть в России – достояние немногих. Но есть и другая сторона проблемы: Афганистан и Пакистан с существующими там тренировочными лагерями террористов. И, начиная с 11 сентября, эта сторона дела имеет для американцев решающее значение. Потому-то сотрудничество с Россией так жизненно важно для нас».