«Ядерное оружие и права человека» - так назвали дискуссию, приуроченную к юбилею Андрея Дмитриевича Сахарова, ее организаторы из Центра российских и евразийских исследований имени Дэвиса, работающего при Гарвардском университете. Это один из ведущих исследовательских и образовательных центров мира, специализирующихся на изучении различных аспектов развития России и Евразии.
Участники вебинара, посвященного 100-летию со дня рождения А. Д. Сахарова. Фото с монитора
Предваряя первую сессию вебинара, ее модератор Марк Креймер (Mark Kramer), директор проекта Дэвис-центра по изучению «холодной войны», подчеркнул уникальность личности Сахарова.
Будучи «отцом» советской водородной бомбы, трижды «героем социалистического труда», он мог жить припеваючи, ни в чем себе не отказывать. Но это означало закрыть глаза на несправедливость и беззаконие, творившиеся в стране. И здесь лежит водораздел между ним и абсолютным большинством его коллег по Академии наук.
Креймер напомнил, что Сахаров в августе 1989 года, за несколько месяцев до смерти, единственный раз выступал в Дэвис-центре.
Профессор Стэнфордского университета Дэвид Холлоуэй (David Holloway) считает, что неправильно рассматривать отдельно Сахарова-физика и Сахарова-правозащитника. Эти две ипостаси, по его мнению, нерасторжимы. Коротко обрисовав научную карьеру академика, Холлоуэй сфокусировал внимание на неоднократных попытках ученого добиться прекращения испытаний ядерного оружия.
«Сахаров уже в 50-е годы осознал, какие катастрофические последствия для человечества может иметь эскалация гонки ядерных вооружений и прямая конфронтация США и СССР, - заметил профессор Холлоуэй. – Он неоднократно обращался с конструктивными идеями к руководству страны, в частности, предлагал провести общественное обсуждения проблем сдерживания гонки вооружений и поддержания ядерного паритета на страницах советской печати, но всякий раз встречал отказ. А «путем в Дамаск» для Сахарова стал 1968 год, когда он написал брошюру «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе» и стал фактически одним из лидеров правозащитного движения в СССР.
Холлоуэй напомнил, что в 1973 году в интервью шведскому журналисту Сахаров подчеркнул огромную важность следования своим идеалам, даже если шансы на их воплощение в жизнь крайне незначительны. «Сегодня идет массированная атака на идеалы Сахарова, - сказал Холлоуэй, - и поэтому мы с особым чувством отмечаем его юбилей».
В своем выступлении Джошуа Рубенстин (Joshua Rubenstein), работающий в Юридической школе Гарварда, привел несколько примеров правозащитной деятельности Сахарова, которая охватывает несколько десятилетий. Выбор темы вполне закономерен: Рубенстин много лет занимал пост регионального директора организации Amnesty International и хорошо знает проблематику диссидентского движения в Советском Союзе.
«Да, Сахаров был одержимым ученым, физиком, как говорится, голова в облаках, - заметил Рубенстин. – Но в правозащитной, протестной активности он был земным прагматиком». По словам Рубенстина, уникальный общественный статус помогал ученому, когда он непосредственно выходил на первых лиц государства, в частности, звонил по телефону главе КГБ Юрию Андропову, выступая за освобождение диссидентов, отбывавших тюремные сроки.
Рубенстин напомнил, что на церемонии вручения Нобелевской премии мира в 1975 году выступавшая от его имени жена и сподвижница Елена Боннэр, зачитала список имен политзаключенных, содержащихся в советских тюрьмах.
Многие западные газеты на первых полосах поместили заявления Сахарова против ввода советских войск в Афганистан.
«Он не был революционером, - отметил Рубенстин. – Неутомимо искал компромиссы и, используя свой престиж, пытался добиться взаимопонимания с советскими лидерами от Хрущева до Горбачева,. Но когда исчерпывал аргументы, мог пойти на экстремальные меры. Так, он трижды провел длительные протестные голодовки, находясь в ссылке в Горьком (ныне Нижний Новгород)».
Ветеран правозащитного движения, 80-летний Павел Литвинов, ныне живущий в США, непонаслышке знаком с деятельностью Андрея Сахарова по поддержке демократических сил в годы советского режима. В своем выступлении Литвинов сравнил ситуацию с гражданскими свободами в сегодняшней России и в последние два-три десятилетия советской власти.
«Есть одно огромное отличие, - сказал Литвинов. – Сегодня люди могут свободно выехать из России за границу, что было невозможно при Брежневе или Андропове. Да и внутри страны обычный человек жил тогда как в клетке и был скован в своих передвижениях институтом прописки. Сахаров был одним из самых горячих поборников свободы передвижения и эмиграции. Он поддерживал еврейскую эмиграцию, ратовал за восстановление прав репрессированных при Сталине народов, включая крымских татар и народы Северного Кавказа».
Один из вопросов касался Елены Боннэр и ее влияния на взгляды и поступки мужа. «Елена Боннэр всецело поддерживала Андрея Дмитриевича в правозащитной деятельности, - сказал Павел Литвинов. - Мы вначале общались по телефону, и лишь позднее познакомились очно. При встречах достаточно было одного взгляда на них, и становилось заметно, как нежно они любят друг друга и дорожат своим чувством».