Текущая неделя в американской столице насыщена дискуссиями о России. Накануне американо-российскую «перезагрузку» обсуждали в консервативном фонде «Наследие». В дискуссии принял участие оппозиционный российский политик Гарри Каспаров. В среду либеральный институт Брукингса собрал экспертов для того, чтобы порассуждать о дальнейших перспективах сотрудничества США и России в области противоракетной обороны.
Эксперты, в числе которых была и бывшая госсекретарь США Мадлен Олбрайт, сошлись во мнении о том, что, несмотря на определенные трудности в сотрудничестве с Россией, Соединенным Штатам необходимо продолжать выстраивать конструктивный диалог с руководством страны, которая, по замечанию Олбрайт, никак не может поверить в возможность нормальных отношений с США.
«Доверия между сторонами сейчас нет… Не то чтобы его было много в наше время», – пошутила госсекретарь, говоря о своей работе в администрации президента Клинтона.
При этом на вопрос Русской службы «Голоса Америки» Олбрайт заявила, что «перезагружаться» в отношениях с Россией Америке по-прежнему стоит пытаться с удвоенной силой.
К дискуссии о «перезагрузке» присоединился и бывший советник администрации США по национальной безопасности, старший советник Института мира США Стивен Хэдли.
Юлия Савченко: Хотела бы спросить уважаемых спикеров о том, как проблемы с противоракетной обороной у США и России являются отражением проблем с «перезагрузкой». Вчера на конференции в фонде «Наследие» неоднократно высказывалось мнение, что «перезагрузка» провалилась. Известный оппозиционный лидер Гарри Каспаров назвал «перезагрузку» большим успехом КГБ. Он, видимо, имел в виду ФСБ, но не в этом дело. Какова ваша позиция по поводу «перезагрузки»?
Мадлен Олбрайт: Я считаю «перезагрузку» удавшимся мероприятием. Новый договор по СНВ – очень важный шаг вперед. В ходе него, в частности, были продвинуты усилия президента Обамы по ядерному разоружению. Я думаю, что «перезагрузка» была шагом в правильном направлении. Мы не можем себе позволить быть в абсолютно минусовых отношениях с Россией.
Надо понимать, что нельзя каждый день выдергивать растение из земли, для того, чтобы понять насколько хорошо оно принялось и растет. Мы должны понимать, что это пошаговый процесс. Мы должны иметь веру в необходимость улучшить наши отношения. Вопрос будет ли это в области каких-то специфических проектов или о какой-то расширенной сфере сотрудничества.
Что бы мы делали, если бы не было «перезагрузки»? Со всем уважением к моим коллегам в администрации президента Буша-младшего, хочу заметить, что отношения с Россией в конце его срока были не слишком благоприятны. Старт был дан хороший, но потом по целому ряду причин они ухудшились. Я думаю, что президент Обама эти отношения «вытянул». Это, впрочем, не означает, что все проблемы решены. Во многом это связано с внутренними политическими проблемами России. Определенный вклад в это внесла и глобальная экономическая ситуация.
Стивен Хэдли: Почему необходимо было начинать «перезагрузку»? Потому, что Россия вторглась в Грузию. Европа и США решили, что если Россия преуспеет в своих планах на Грузию, свергнет демократически избранное правительство страны, то эффект пирамиды может распространиться на соседние страны – Украину, государства Балтии.
В этот момент мы «спустили» наши отношения с Россией в туалет, для того, чтобы дать российскому руководству понять, что в 21 веке мы не можем функционировать по законам 19 или даже 20 века. Я думаю, что эти действия были правильными, России не дали свергнуть руководство в Тбилиси. Все их усилия не слишком оправдались. В конце концов, они получили Абхазию и Южную Осетию, независимость которых признана, кажется, тремя странами. Большая российская стратегия себя не оправдала, а для нас было важно послать российскому руководству именно этот сигнал.
Любому американскому президенту, избранному в ноябре 2008 года, пришлось бы идти на «перезагрузку» отношений с Россией.
Я думаю, что дебаты вокруг «перезагрузки» в какой-то степени сейчас будут определяться фразой, которую произнес спикер Палаты представителей Джон Бейнер на вчерашней конференции в «Наследии». В какой-то момент своего выступления он сказал: «Я не говорю, что мы хотим конфронтации с Россией. Есть сферы, в которых мы можем сотрудничать – нераспространение ядерного оружия и другие вещи, и мы должны это делать. Однако мы также должны помнить, что мы не поступаемся нашими принципами и ценностями в этих дебатах с Россией». В конце своей речи он вывел формулу, которую я приведу сейчас неточно – у меня всегда проблема с формулами, – но в целом она заключается в том, что мы никогда не должны бояться идти на переговоры. Но наши переговоры никогда не должны быть мотивированы страхом.
Я думаю, дебаты, которые мы сейчас будем вести по России, коснутся баланса между сотрудничеством, которое абсолютно явно в наших интересах, и тем, как, в то же время, мы сможем защитить наши ценности и принципы в общении с Россией. А она, особенно за последние 10 лет, очень далеко отошла от тех стандартов, которые мы считаем демократическими.
Другие материалы о событиях в США читайте в рубрике «Америка»