Профессор-антрополог Сергей Кан представляет свою книгу о замечательном русско-американском фотографе
НЬЮ-ЙОРК —
Индейцы в пестрых одеяниях. Рыбаки с пойманной гигантской рыбиной. Рабочие фабрики после смены. Дети играют на улице. Православный священник, подбоченившись, смотрит в камеру.
Ранее неизвестные черно-белые фотографии жителей юго-восточной Аляски начала 20-го века стали недавно достоянием всех тех, кто интересуется историей и этнографией этого самого северного штата Америки. Автором богатейшей фото-коллекции, состоящей из примерно 700 негативов, является русский американец Винсент Соболефф.
Его жизнь и творчество подробно описаны в только что вышедшей книге профессора Дартмутского колледжа, видного антрополога Сергея Кана. Она называется «Русско-американский фотограф в стране тлингитов: Винсент Соболев на Аляске» (A Russian American Photographer in Tlingit Country: Vincent Soboleff in Alaska), выпущенной издательством University of Oklahoma Press.
Профессор Сергей Кан ответил на вопросы корреспондента Русской службы «Голоса Америки» Олега Сулькина.
Олег Сулькин: Как вы узнали о существовании этого архива?
Сергей Кан: Винсент Соболефф был известной фигурой в жизни юго-восточной Аляски в первой половине 20-го века. Его знали и уважали тлингиты - коренные жители этих мест. Винсент родился в 1882 году в Киллисну. Он делал фотографии в молодости, на протяжении примерно 20 лет, а потом стал бизнесменом. Умер в 1950 году. В 1968 году его сестра подарила фотоархив Музею штата Аляска в городе Джуно, что относительно недалеко от поселка Ангун, где он жил, - несколько часов морским путем. О существовании фото-коллекции знали коренные жители, часть из самых известных снимков хранились и хранятся в их семьях как фамильные реликвии. Но никто не предпринимал попытку серьезного описания и анализа архива Соболеффа.
О.С.: Как начинался ваш исследовательский проект?
С.К.: С 1979 года я занимаюсь изучением истории и этнографии этого региона Аляски. Много работал в американских архивах, хорошо знаком с православным наследием Аляски, важным для понимания местной культуры. Мне захотелось сделать подарок коренным жителям региона. Кто-то из них запечатлен на снимках Соболеффа детьми, я же с некоторыми из них общался, когда они были уже почтенными старцами. Потребовалось время, чтобы просмотреть все снимки, рассортировать их, отложить в сторону дубли, выбрать самые интересные. Я занимался этим с 2006 года.
О.С.: Что вам показалось наиболее интересным?
С.К.: Виды природы, которые запечатлевал Соболефф, присутствуют на снимках и других фотографов Аляски этого времени. Что же уникально? Фотоснимки коренных жителей-тлингитов и русских американцев. Групповые снимки фабричных рабочих, сцены охоты и рыбной ловли. Из семисот негативов по-настоящему интересных примерно триста. В книге мне удалось опубликовать в большом и малом форматах сто пятьдесят. Десять снимков воспроизвела недавно газета «Нью-Йорк таймс» в качестве иллюстраций к статье Мориса Бергера, представляющей читателям мою новую книгу.
О.С.: Что отличает фотографии Соболеффа от других снимков коренных американцев?
С.К.: Другие фотографы были явно увлечены экзотичностью и декоративностью облика тлингитов, их одеждой, головными уборами, племенными и религиозными атрибутами типа тотемных столбов. Часто постановочные парадные снимки делались в студии. Они тешили самолюбие заказчиков. Работы Соболеффа, который не был профессиональным фотографом, отличает заметная естественность, честность и неангажированность. Он взял камеру в руки еще подростком, стал снимать в родном ему поселке Ангун и близлежащем городке Киллисну, где был рыбный завод и фабрика по производству удобрений. К нему хорошо относились индейцы, которые переносили на него свое глубокое уважение к его отцу, православному священнику Ивану Соболеффу. Брат Винсента женился на индианке, что еще больше укрепило их семейные связи с коренными американцами.
О.С.: Какова история семьи Соболеффа?
С.К.: Отец его, как я сказал, был русским американцем, мать — из семьи эмигрантов-немцев. Он женился на американке из Мэриленда. У них не было детей. Его сестры вышли замуж за ирландцев и дистанцировались от русских корней. Его брат Саша женился на индианке, у них был сын Уолтер, который прожил большую жизнь, почти 100 лет. Мне с ним довелось общаться, кстати, он немного говорил по-русски. Сегодня, если вы откроете в Джуно телефонную книгу, то увидите множество жителей с фамилией Соболефф. Русскими их, конечно, можно назвать лишь условно.
О.С.: Поразительна, на мой взгляд, фотография, на которой Соболефф снял свою сестру, стоящую на туловище мертвого кита. Она проникнута духом модного тогда символизма Эдварда Мунка и Арнольда Беклина. А на снимке индейских детей один из них «вписан» в круг, так что заметно увлечение автора экспрессией композиционного построения.
С.К.: Вы правы, Соболефф — талантливый фотограф, хотя и любитель. В лучших своих вещах он поднимается до высокопрофессионального уровня. Особенно ярки его снимки детей тлингитов. Что же касается взрослых индейцев, то они полагали, что, позируя фотографу, надлежит принимать церемониальные позы и делать насупленное выражение лица. С этим Соболефф ничего не мог поделать. На портретах особо интересны одеяния и аксессуары, которые символизировали особенности конкретного рода индейцев, их верований и геральдики. Сегодня внуки и правнуки этих людей могут торжествующе ткнуть пальцем в фотографию: «Вот это мой предок, я узнаю узор принадлежавшего ему покрывала!».
О.С.: Морис Бергер в своей статье отмечает, что русских американцев на Аляске не считали тогда «достаточно белыми», и на почве расовой дискриминации они до определенной степени сблизились с коренными американцами.
С.К.: Дело в том, что чистых русских к началу 20-го века на Аляске уже практически не осталось, только небольшая горстка. Большинство уехали в Россию после продажи Аляски Америке в 1867 году. Большинство «русских» составляли полукровки, их называли «креолами». Ведь русские мужчины женились преимущественно на индианках. Их дети роднились между собой, так что русской крови в них становилось еще меньше. Но в некоторых семьях говорили на русском и, в большинстве своем, исповедовали православие. Нынешние тлингиты, например, отмечают сороковины по умершему, искренне полагая, что это старинный индейский обычай. Как вы знаете, люди смешанного происхождения имели в то время в США довольно низкий социальный статус. Выше, чем у чистых индейцев, но ниже, чем у обычного белого европейского происхождения. Многое, впрочем, зависело от уровня достатка и карьеры конкретного русского «креола»: чем он был выше, тем больше этот человек интегрировался в среду белых американцев.
О.С.: Вы родились здесь или приехали? Говорите ли по-русски?
С.К.: Да, конечно, говорю (переходит на русский). Я родился в Москве, проучился в МГУ на историческом факультете три года. Эмигрировал в США в 1974 году. В Америке стал антропологом и этнографом. Работа о Винсенте Соболеффе – моя пятая книга. Помимо русской темы, я специалист по индейцам Аляски. Благодаря знанию русского языка и канонов и обычаев православия у меня сложились тесные профессиональные, дружеские и семейные отношения с коренными жителями. Тлингиты приняли меня в свой клан и дали мне индейское имя, которое переводится примерно как Хозяин Большой Горы.
Ранее неизвестные черно-белые фотографии жителей юго-восточной Аляски начала 20-го века стали недавно достоянием всех тех, кто интересуется историей и этнографией этого самого северного штата Америки. Автором богатейшей фото-коллекции, состоящей из примерно 700 негативов, является русский американец Винсент Соболефф.
Его жизнь и творчество подробно описаны в только что вышедшей книге профессора Дартмутского колледжа, видного антрополога Сергея Кана. Она называется «Русско-американский фотограф в стране тлингитов: Винсент Соболев на Аляске» (A Russian American Photographer in Tlingit Country: Vincent Soboleff in Alaska), выпущенной издательством University of Oklahoma Press.
Профессор Сергей Кан ответил на вопросы корреспондента Русской службы «Голоса Америки» Олега Сулькина.
Олег Сулькин: Как вы узнали о существовании этого архива?
Сергей Кан: Винсент Соболефф был известной фигурой в жизни юго-восточной Аляски в первой половине 20-го века. Его знали и уважали тлингиты - коренные жители этих мест. Винсент родился в 1882 году в Киллисну. Он делал фотографии в молодости, на протяжении примерно 20 лет, а потом стал бизнесменом. Умер в 1950 году. В 1968 году его сестра подарила фотоархив Музею штата Аляска в городе Джуно, что относительно недалеко от поселка Ангун, где он жил, - несколько часов морским путем. О существовании фото-коллекции знали коренные жители, часть из самых известных снимков хранились и хранятся в их семьях как фамильные реликвии. Но никто не предпринимал попытку серьезного описания и анализа архива Соболеффа.
О.С.: Как начинался ваш исследовательский проект?
С.К.: С 1979 года я занимаюсь изучением истории и этнографии этого региона Аляски. Много работал в американских архивах, хорошо знаком с православным наследием Аляски, важным для понимания местной культуры. Мне захотелось сделать подарок коренным жителям региона. Кто-то из них запечатлен на снимках Соболеффа детьми, я же с некоторыми из них общался, когда они были уже почтенными старцами. Потребовалось время, чтобы просмотреть все снимки, рассортировать их, отложить в сторону дубли, выбрать самые интересные. Я занимался этим с 2006 года.
О.С.: Что вам показалось наиболее интересным?
С.К.: Виды природы, которые запечатлевал Соболефф, присутствуют на снимках и других фотографов Аляски этого времени. Что же уникально? Фотоснимки коренных жителей-тлингитов и русских американцев. Групповые снимки фабричных рабочих, сцены охоты и рыбной ловли. Из семисот негативов по-настоящему интересных примерно триста. В книге мне удалось опубликовать в большом и малом форматах сто пятьдесят. Десять снимков воспроизвела недавно газета «Нью-Йорк таймс» в качестве иллюстраций к статье Мориса Бергера, представляющей читателям мою новую книгу.
О.С.: Что отличает фотографии Соболеффа от других снимков коренных американцев?
С.К.: Другие фотографы были явно увлечены экзотичностью и декоративностью облика тлингитов, их одеждой, головными уборами, племенными и религиозными атрибутами типа тотемных столбов. Часто постановочные парадные снимки делались в студии. Они тешили самолюбие заказчиков. Работы Соболеффа, который не был профессиональным фотографом, отличает заметная естественность, честность и неангажированность. Он взял камеру в руки еще подростком, стал снимать в родном ему поселке Ангун и близлежащем городке Киллисну, где был рыбный завод и фабрика по производству удобрений. К нему хорошо относились индейцы, которые переносили на него свое глубокое уважение к его отцу, православному священнику Ивану Соболеффу. Брат Винсента женился на индианке, что еще больше укрепило их семейные связи с коренными американцами.
О.С.: Какова история семьи Соболеффа?
С.К.: Отец его, как я сказал, был русским американцем, мать — из семьи эмигрантов-немцев. Он женился на американке из Мэриленда. У них не было детей. Его сестры вышли замуж за ирландцев и дистанцировались от русских корней. Его брат Саша женился на индианке, у них был сын Уолтер, который прожил большую жизнь, почти 100 лет. Мне с ним довелось общаться, кстати, он немного говорил по-русски. Сегодня, если вы откроете в Джуно телефонную книгу, то увидите множество жителей с фамилией Соболефф. Русскими их, конечно, можно назвать лишь условно.
О.С.: Поразительна, на мой взгляд, фотография, на которой Соболефф снял свою сестру, стоящую на туловище мертвого кита. Она проникнута духом модного тогда символизма Эдварда Мунка и Арнольда Беклина. А на снимке индейских детей один из них «вписан» в круг, так что заметно увлечение автора экспрессией композиционного построения.
С.К.: Вы правы, Соболефф — талантливый фотограф, хотя и любитель. В лучших своих вещах он поднимается до высокопрофессионального уровня. Особенно ярки его снимки детей тлингитов. Что же касается взрослых индейцев, то они полагали, что, позируя фотографу, надлежит принимать церемониальные позы и делать насупленное выражение лица. С этим Соболефф ничего не мог поделать. На портретах особо интересны одеяния и аксессуары, которые символизировали особенности конкретного рода индейцев, их верований и геральдики. Сегодня внуки и правнуки этих людей могут торжествующе ткнуть пальцем в фотографию: «Вот это мой предок, я узнаю узор принадлежавшего ему покрывала!».
О.С.: Морис Бергер в своей статье отмечает, что русских американцев на Аляске не считали тогда «достаточно белыми», и на почве расовой дискриминации они до определенной степени сблизились с коренными американцами.
С.К.: Дело в том, что чистых русских к началу 20-го века на Аляске уже практически не осталось, только небольшая горстка. Большинство уехали в Россию после продажи Аляски Америке в 1867 году. Большинство «русских» составляли полукровки, их называли «креолами». Ведь русские мужчины женились преимущественно на индианках. Их дети роднились между собой, так что русской крови в них становилось еще меньше. Но в некоторых семьях говорили на русском и, в большинстве своем, исповедовали православие. Нынешние тлингиты, например, отмечают сороковины по умершему, искренне полагая, что это старинный индейский обычай. Как вы знаете, люди смешанного происхождения имели в то время в США довольно низкий социальный статус. Выше, чем у чистых индейцев, но ниже, чем у обычного белого европейского происхождения. Многое, впрочем, зависело от уровня достатка и карьеры конкретного русского «креола»: чем он был выше, тем больше этот человек интегрировался в среду белых американцев.
О.С.: Вы родились здесь или приехали? Говорите ли по-русски?
С.К.: Да, конечно, говорю (переходит на русский). Я родился в Москве, проучился в МГУ на историческом факультете три года. Эмигрировал в США в 1974 году. В Америке стал антропологом и этнографом. Работа о Винсенте Соболеффе – моя пятая книга. Помимо русской темы, я специалист по индейцам Аляски. Благодаря знанию русского языка и канонов и обычаев православия у меня сложились тесные профессиональные, дружеские и семейные отношения с коренными жителями. Тлингиты приняли меня в свой клан и дали мне индейское имя, которое переводится примерно как Хозяин Большой Горы.