В Центре национальной политики в Вашингтоне прошло обсуждение новой книги бывшего советнике по национальной безопасности президента Картера Збигнева Бжезинского и бывшего советника по национальной безопасности президента Джордж Буша-старшего Брента Скоукрофта «Америка и мир: Беседы о будущем американской внешней политики».
Фрагмент дискуссии, которую вел президент Центра национальной политики, бывший конгрессмен Тим Ромер, был посвящен задачам глобальной стратегии администрации избранного президента Барака Обамы.
Тим Ромер: Мир меняется очень быстро. Какие важнейшие изменения произошли в мире в последнее время?
Збигнев Бжезинский: Самое значительное изменение, произошедшее за последние десятилетия, характеризуется тем, что все страны мира стали по-настоящему активными на международной арене, в первую очередь политическими активными. Все страны и люди контактируют и взаимодействуют, оказывая друга на друга значительное влияние. События 11 сентября 2001 года являются определенным симптомом, подтверждающим это явление. То есть современный мир, с которым Соединенным Штатам приходится сейчас иметь дело, значительно тяжелее контролировать.
Парадокс состоит в том, что правительства государств стали обладать значительно большей властью, но могут использовать ее значительно меньше, чем в прошлом, потому что мир пробудился, стал политически активным.
В этой связи я рассматриваю события 11 сентября 2001 года , как некий конечный продукт развития политического насилия, идущего из низов и символизирующего растущий дефицит возможностей властей реализовать свою волю. В этом одна из причин, по моему мнению, нашего провала в Ираке, потому что мы развязали, фактически, колониальную, имперскую войну в пост-колониальную, пост-имперскую эпоху. События 11 сентября 2001 года стали симптомом новой реальности, которая стала доминировать в нашей сегодняшней психологии. Тогда возникает вопрос: «Как реагировать на это? Что мы можем сделать, чтобы противостоять феномену терроризма?»
Брент Скоукрофт: Сейчас мир резко изменился по сравнению с периодом «холодной войны», а мы продолжаем мыслить стереотипами холодной войны, и действуем, используя институты, выстроенные в условиях «холодной войны». И это, как отметил и Збигнев, является нашей серьезной проблемой.
Т.Р.: Какие же изменения во внутренних и международных институтах необходимо провести для того, чтобы лучше понимать и справляться с глобальными вызовами, кардинально изменившимися после «холодной войны»?
З. Б.: Вначале я хочу сказать о наших внутренних возможностях реагировать на происходящее в мире. Мир сегодня стал намного более активным, динамичным, интерактивным и чрезвычайно сложным. Причем, последнее является ключевым фактором в характеристике современного мира. Как демократия действует в своих отношениях с внешним миром?
Эффективное взаимодействие демократического государства с внешним миром возможно только в том случае, если общество понимает проблемы и интеллектуально поддерживает политику, проводимую президентом и Конгрессом, представляющими американский народ. Но понимает ли американское общество, американский народ, что происходит в мире? Здесь нас ожидает неутешительный вывод: американское общество, американский народ, по существу, не знает и не понимает окружающий нас мир. Мы не в состоянии иметь дело со сложностями окружающего нас мира. А потому мы стали очень податливы на демагогию.
Есть риск, что меня обвинят в односторонней партийной предвзятости, но я считаю, что события 11 сентября 2001 года использовались администрацией для нагнетания в стране атмосферы страха, проявления которого мы видим повсюду. Нам необходимо проводить чрезвычайно сложную внешнюю политику в ближайшие годы. Но президент нашей страны может проводить сложнейшую внешнюю политику, только если граждане страны понимают, как минимум, основы происходящего в мире. Однако граждане не понимают, они даже не информированы о происходящем в мире. В этом смысле интересны результаты теста, напечатанные в журнале «National Geographic».
Тест проводился среди молодежи, поступавшей в колледжи. Тема – окружающий нас мир. Так вот, 60 процентов из участвовавших в тестировании молодых людей, после пяти лет войны в Ираке не смогли найти эту страну на карте. 30 процентов не смогли найти на карте Тихий океан. И это проблема, которую необходимо решать, реформируя систему образования.
Т.Р.: Как будет выглядеть Совет по национальной безопасности в администрации избранного президента Обамы? Планируется, что работу Совета по национальной безопасности будут обеспечивать 110 – 120 сотрудников.
З. Б.: Прежде всего, я бы сократил штат Совета. Такой большой штат сотрудников создает бюрократическую проблему. Я считаю также, что Совет по национальной безопасности должен быть не оперативной организацией, а скорее, стратегическим институтом, разрабатывающим для президента варианты действий, помогающим президенту сделать верный выбор варианта действий, институтом, руководящим и контролирующим реализацию президентских планов и решений на стратегическом уровне. А с таким раздутым штатом сотрудников это делать невозможно.
Я считаю, что нам необходимо создать в Белом Доме некое серьезное учреждение по стратегическому планированию. Ни Госдепартамент, ни Министерство обороны США не должны заниматься стратегическим планированием внешней политики. Стратегическое планирование в области внешней политики должно исходить от группы экспертов, работающих под прямым началом Белого Дома.
В заключение я хочу подчеркнуть: в определенной степени существует риск, что в администрации избранного президента Обамы внешнеполитические вопросы окажутся под контролем Государственного Секретаря, у которой есть свои взгляды на проблемы, а также министра обороны Гейтса, который вынужден иметь дело с унаследованными последствиями политики, проводившейся предыдущей администрации. Для сохранения полного контроля над внешней политикой необходимо, чтобы президент Обама и Советник по национальной безопасности работали в тесном контакте друг с другом. В этом случае внешней политике США будет задано верное стратегическое направление развития.