Различные социологические службы России констатируют резкую активизацию ксенофобских настроений в стране в последние недели. Так, согласно исследованию «Левада-центра», в сентябре симпатии россиян к США, Евросоюзу, Украине и Грузии снизились до своего абсолютного минимума. Плохо к Соединенным Штатом Америки относятся 67%, к Евросоюзу - 39%, к Украине – 53%, и к Грузии – 75% от числа опрошенных.
Данные «Левада-центра» пользуются доверием, поскольку выборки представляются репрезентативными (то есть опрашивается значительное число респондентов разных социальных и возрастных категорий, проживающие как в столице и крупных городах, так в райцентрах и селах). Поэтому интересно узнать и количество российских симпатизантов по всем четырем позициям.
Итак, к Евросоюзу сейчас хорошо относится 45%, то есть в данном случае еще сохраняется положительный баланс. А вот в отношении трех остальных позиций сальдо имеет отрицательных характер: США одобряют 23%, Украину – 37%, и Грузию – 17% опрошенных. Многолетняя динамика позволяет установить, что пик симпатий к США в России пришелся на март 1997 года (когда подобный опрос был проведен впервые), а отношение к Евросоюзу было достаточно миролюбивым со времени первого замера в декабре 2000 года.
Но интереснее всего ситуация с Грузией и Украиной. Лучше всего к первой стране россияне относились… в декабре 2003 года (то есть во время «Революции роз»), а ко второй – в ноябре 2004, то есть в разгар «Оранжевой революции».
Очевидно, в Кремле не зря испугались возможностей проникновения «цветных настроений» на территорию России, поэтому против двух бывших союзных республик, а также против стран, которые поддержали Тбилиси и Киев, на российском медийном пространстве началась самая настоящая информационная война.
И вот результат. В сентябре 2008 года, по данным другой социологической службы – Фонда «Общественное мнение» - действия российских властей в Грузии поддержали 78% россиян, против выступили всего лишь 13%. При этом в российской прессе, отмечает политолог Дмитрий Орешкин, данные подаются в округленном виде – «за» действия тандема Медведев-Путин выступают три четверти россиян; «против» или не определились с мнением – остальные 25%, то есть свыше 20 миллионов обладателей российского паспорта.
Очевидно, этих людей не удовлетворяют объяснения прокремлевских комментаторов о скором распаде Грузии или о том, что Михаил Саакашвили объявлен в международный розыск. Хотя есть и некоторые примирительные высказывания. Так, член Совета по национальной стратегии Владимир Жарихин считает: «На Кавказе не должно быть никакого НАТО, а вот представители ЕС – пожалуйста». Этим, возможно, объясняется еще остающееся в России «еврофильство».
Впрочем, оно не совсем взаимно. Как отметила британская газета Financial Times, основываясь на данных соцопросов в странах ЕС, «недавнее военное вторжение России в Грузию привело к тому, что растущее число европейцев считает Россию большей угрозой мировой безопасности, чем такие страны как Иран или Северная Корея».
Тем временем российские политики и политологи предпринимают неординарные усилия для оправдания термина «национализм» в противовес утратившему популярность «патриотизму». Модест Колеров (в недавнем прошлом начальник управления президента РФ по межрегиональным и культурным связям) в радиоинтервью с удовлетворением отметил рост «российского национализма».
Да и Владимир Путин, представляя своего преемника Дмитрия Медведева канцлеру Германии Ангеле Меркель, охарактеризовал его как «настоящего российского националиста». Особого удовольствия канцлеру это вряд ли доставило, учитывая, что термин «национализм» на Западе, и – особенно! – в ФРГ, носит отчетливо негативный оттенок.
Данные «Левада-центра» пользуются доверием, поскольку выборки представляются репрезентативными (то есть опрашивается значительное число респондентов разных социальных и возрастных категорий, проживающие как в столице и крупных городах, так в райцентрах и селах). Поэтому интересно узнать и количество российских симпатизантов по всем четырем позициям.
Итак, к Евросоюзу сейчас хорошо относится 45%, то есть в данном случае еще сохраняется положительный баланс. А вот в отношении трех остальных позиций сальдо имеет отрицательных характер: США одобряют 23%, Украину – 37%, и Грузию – 17% опрошенных. Многолетняя динамика позволяет установить, что пик симпатий к США в России пришелся на март 1997 года (когда подобный опрос был проведен впервые), а отношение к Евросоюзу было достаточно миролюбивым со времени первого замера в декабре 2000 года.
Но интереснее всего ситуация с Грузией и Украиной. Лучше всего к первой стране россияне относились… в декабре 2003 года (то есть во время «Революции роз»), а ко второй – в ноябре 2004, то есть в разгар «Оранжевой революции».
Очевидно, в Кремле не зря испугались возможностей проникновения «цветных настроений» на территорию России, поэтому против двух бывших союзных республик, а также против стран, которые поддержали Тбилиси и Киев, на российском медийном пространстве началась самая настоящая информационная война.
И вот результат. В сентябре 2008 года, по данным другой социологической службы – Фонда «Общественное мнение» - действия российских властей в Грузии поддержали 78% россиян, против выступили всего лишь 13%. При этом в российской прессе, отмечает политолог Дмитрий Орешкин, данные подаются в округленном виде – «за» действия тандема Медведев-Путин выступают три четверти россиян; «против» или не определились с мнением – остальные 25%, то есть свыше 20 миллионов обладателей российского паспорта.
Очевидно, этих людей не удовлетворяют объяснения прокремлевских комментаторов о скором распаде Грузии или о том, что Михаил Саакашвили объявлен в международный розыск. Хотя есть и некоторые примирительные высказывания. Так, член Совета по национальной стратегии Владимир Жарихин считает: «На Кавказе не должно быть никакого НАТО, а вот представители ЕС – пожалуйста». Этим, возможно, объясняется еще остающееся в России «еврофильство».
Впрочем, оно не совсем взаимно. Как отметила британская газета Financial Times, основываясь на данных соцопросов в странах ЕС, «недавнее военное вторжение России в Грузию привело к тому, что растущее число европейцев считает Россию большей угрозой мировой безопасности, чем такие страны как Иран или Северная Корея».
Тем временем российские политики и политологи предпринимают неординарные усилия для оправдания термина «национализм» в противовес утратившему популярность «патриотизму». Модест Колеров (в недавнем прошлом начальник управления президента РФ по межрегиональным и культурным связям) в радиоинтервью с удовлетворением отметил рост «российского национализма».
Да и Владимир Путин, представляя своего преемника Дмитрия Медведева канцлеру Германии Ангеле Меркель, охарактеризовал его как «настоящего российского националиста». Особого удовольствия канцлеру это вряд ли доставило, учитывая, что термин «национализм» на Западе, и – особенно! – в ФРГ, носит отчетливо негативный оттенок.