Евгений Виндман: Генсассамблея ООН может стать механизмом для создания Международного трибунала

На привлечение к ответственности за преступления российской армии в Украине могут уйти годы и для того, чтобы ускорить этот процесс украинским следователям и прокурорам помогает международная Консультативная группа по вопросам преступлений, связанных со зверствами, созданная по инициативе США, Великобритании и Европейского Союза в мае 2022 года. «Голос Америки» побеседовал с руководителем ее подразделения по вопросам военного анализа – Евгением Виндманом. Он полковник армии США в отставке, специалист по международному прав и выходец из Киева. С 2018 по 2020 год Евгений Виндман работал в Совете по Национальной безопасности в администрации Трампа, в его портфолио входили вопросы координации и сотрудничества с НАТО и Международным уголовным судом.

«Голос Америки»: Украинские правоохранительные органы с начала военной агрессии фиксируют и собирают свидетельства военных преступлений российской армии. Как выглядит в этом процессе ваша роль и роль Консультативной группы по вопросам преступлений, связанных со зверствами?

Евгений Виндман: Я возглавляю отдел военного анализа Консультативной группы по вопросам преступлений, связанных со зверствами (Atrocities Crime Advisory Group, ACA). Она работает непосредственно с офисом украинского генерального прокурора для того, чтобы помогать им расследовать, а затем привлекать к ответственности лиц, совершивших военные преступления. С июня минувшего года я совершил 10 рабочих поездок в Украину. В силу секретности некоторых данных, я не могу говорить обо всех делах, к которым я причастен, но, например, я был на местах ударов в Харьковской области и в самом Харькове, в районе Салтовки. Это жилой массив, в нем жили тысячи людей, его здания разбомблены, теперь там нет воды, электричества, канализации. Я был на местах ударов по критической инфраструктуре, которая особенно важна для гражданского населения для того, чтобы выжить во время условий зимы и в тяжелых погодных условиях. Как раз по подобным объектам критической инфраструктуры в минувшем году целенаправленно били российские военные. Я также был и в месте одного из ударов по Киеву – на них, как правило, выезжают специалисты по военному делу, эксперты по российским боеприпасам, осматривают воронки, оставшиеся от взрывов. Они могут сказать, какое именно оружие применялось, откуда именно бы произведен выстрел, собирают обломки и доказательства на месте. Военные аналитики помогают создать структуру – кто произвел залп, кто дал команду для проведения операции – по всей вертикали командования вплоть до самого Владимира Путина и старшего военного руководства. Если вы посмотрите на природу самого конфликта – убийства, сексуальное насилие, депортации – все это взаимосвязано с вооруженными силами, потому что все эти преступления совершают российские военные. Но большая часть расследований связана с беспорядочными обстрелами и ударами, которые наносятся российской артиллерией, ракетами, авиацией по гражданским объектам. Расследование подобных преступлений – это то, в чем мы разбираемся лучше всего. Сама же группа (ACA) предоставляет анализ и занимается сбором доказательств. Моя работа заключается в том, чтобы сотрудничать с украинскими властями, помогать им улучшить работу, чтобы она соответствовала международным стандартам.

С самого начала конфликта украинцы сделали одну очень разумную вещь – они создали ситуативную группу, состоящую из прокуроров, военных специалистов и следователей. Она помогает собирать доказательства для того, чтобы привлекать к ответственности за военные преступления.

«Голос Америки»: Что является самой большой сложностью в работе по расследованию военных преступлений?

Евгений Виндман: Украина открыла более 80 тысяч дел – это огромное число, для его расследования нет нужного количества прокуроров. Для того, чтобы справиться с подобным количеством дел, потребуются годы. Если быть предельно откровенным, то для привлечения к ответственности потребуются десятки лет. В этом огромную роль сыграет украинская система правосудия, но также международные суды – Международный Уголовный Суд, но они возьмутся за небольшое число дел, возможно, дюжину, связанную с самыми высокопоставленными фигурантами. Будут другие и другие государства – Германия, США – у них есть юрисдикция привлекать к суду за преступления, совершенные в Украине. Стоит помнить о том, что только в прошлом году в Германии рассматривались дела, касавшиеся преступлений Второй мировой войны, преступлений во время войны на территории бывшей Югославии.

Самая ответственная работа, которая может происходить прямо сейчас – фиксировать доказательства, собирать их и документы, получать показания свидетелей и, когда придет время, привлекать людей к ответственности. Украина уже рассмотрела более 2 десятков дел, но рассмотрение других может занять большее количество времени.

Военное преступление – это определенный список правонарушений, которые идут в разрез с принципами ведения войны, это прописано в

Женевской и Гаагской конвенциях. Эти документы, а также дополнительные протоколы определяют конкретные военные преступления, связанные с отношением к военнопленным и мирному населению, запрет нанесения ударов по гражданским лицам и по объектам гражданской инфраструктуры.

Не нужно объявления войны для того, чтобы война была войной. Формальное провозглашение войны когда-то было поведенческой моделью, но больше не является обязательным. И как сильно бы российское правительство не хотело называть происходящее, согласно международному праву, идет война, а не военная операция.

Россия – это агрессор, такое решение о ее роли в этом конфликте приняли правительства многих государств. Недавно правительство Соединенных Штатов заявило о своей поддержке создания международного трибунала гибридного типа, чтобы судить Россию как агрессора, которая нарушила устав ООН, незаконно использовав силу – это преступление агрессии. В этой войне, я уверен, победит Украина– я говорю это на основании моего опыта и знаний, а также наблюдений за работой украинских военных.

«Голос Америки»: В таком случае, кто и как будет арестовывать Путина? Кто именно будет его судить?

Евгений Виндман: Как именно Путин будет арестован – мне пока неясно, но мне тяжело себе представить, что он останется у власти, учитывая, что он политический тяжеловес, оказавшийся не очень сильным человеком. Тяжело представить, что он продолжит править страной, проиграв войну. Человек, который придет к власти после него, возможно, решит улучшить отношения с Западом и выдаст Путина и его приспешников, которые совершили злодеяния. Или Путин попросту умрет и это повлечет за собой смену режима. Но военные преступления – это долгая история, вспомните преступления времен Второй мировой, за совершение которых судили годы спустя.

Согласно международному законодательству, главы государств располагают определенным иммунитетом в отношении судов в своей стране. Но международные суды, подобные Нюрнбергскому трибуналу, трибуналам, которые были связаны с рассмотрением дел, связанных с войной в бывшей Югославии и Сьерра-Леоне, были сформированы под покровительством ООН. Они могут судить бывших глав государств, подобный орган может лишить Путина и высшее российское политическое руководство, которое инициировало агрессию, подобного иммунитета. В данном конфликте ООН бесполезна и беспомощна, потому что Россия является членом Совета Безопасности Организации Объединенных Наций, у нее есть право вето. Ее представители пользуются им на постоянной основе, чтобы избежать ответственности. Впрочем, есть и другие сценарии, так, например, можно использовать Генеральную Ассамблею ООН в качестве механизма для создания Международного трибунала, чтобы судить за преступления агрессии, связанные с войной в Украине.

«Голос Америки»: Международный уголовный суд выдал ордер на его арест, это предполагает сложности с поездками за границу, если речь не идет о дружественных режимах, граничащих с Россией. Насколько велика вероятность того, что одна из Западных стран решит посадить самолет Путина, когда он окажется в ее воздушном пространстве?

Евгений Виндман: Вопрос и технический, и дипломатический одновременно. Согласно Римскому статуту, являющегося основополагающим для Международного уголовного суда, страны-подписанты обязаны действовать, когда речь идет о военных преступниках, о людях, в отношении которых выдан ордер на арест. Есть техническое обязательство действовать, если военный преступник находится на их территории. Как подобное обязательство будет связано с решением посадить самолет, пролетающий над территорией этого государств, в котором находится искомый человек, я пока говорить не готов.

«Голос Америки»: Кто еще окажется на скамье подсудимых, учитывая ваши слова о том, что возможно восстановить всю цепочку причастных к приказам нанести удары по гражданским объектам?

Евгений Виндман: Если говорить о публичных крупных фигурах – Путин, Лавров, военное руководство – Шойгу и Герасимов – они будут однозначными фигурантами расследований. Доказательства, которые связывают их с незаконными приказами, будут рассматриваться в делах, связанных с военными преступлениями, с преступлениями против человечности, такими их видит правительство США, а также с возможными преступлениями геноцида.

«Голос Америки»: Как с точки зрения международного права, рассматривать деятельность группы «Вагнер», которая не является часть Вооруженных сил России?

Евгений Виндман: У наемников есть отдельное место в международном уголовном и гуманитарном праве, их привлекают к ответственности как уголовников за совершение убийств. Согласно Женевской конвенции, солдаты воюющих армий, стреляющие в друг друга, имеют иммунитет участников сражения, их не могут привлекать к ответственности за то, что они убивают друг друга, это природа войны. У наемников нет подобной защиты. Мы можем рассчитывать на то, что руководство и боевики группы «Вагнер «будут привлечены к ответственности как военные преступники и в украинской системе правосудия, и в Международном Уголовном Суде, и в судах других стран, которые располагают соответствующей юрисдикцией.