28 октября 2017 года в пригороде Вашингтона скончалась известная актриса советского, а затем и американского театра и кино, журналистка, радиоведущая, много лет проработавшая на «Голосе Америки», Жанна Владимирская. Мы попросили супруга Жанны Аркадьевны, также бывшего сотрудника Русского отдела «Голоса Америки», писателя, автора романа «Сизиф» Алексея Ковалева, подробнее рассказать о творческом пути этой замечательной актрисы и талантливой журналистки.
Актриса Жанна Владимирская пришла на «Голос Америки» осенью 1984 года и почти сразу же заняла ведущее место диктора и автора многочисленных программ – культурных и политических. Напомню, что это было еще время «холодной войны», Советский Союз продолжал свою агрессивную политику, там продолжались преследования инакомыслящих, и правда обо всех этих событиях составляла значительную часть радиовещания на коротких волнах.
Освоив профессию журналиста, Владимирская внесла свой весомый вклад в противостояние «империи зла», как называл эту страну президент Рональд Рейган. И ее сообщения на политические темы, и, позднее, часовая программа «Радиожурнал» пользовались популярностью у слушателей, о чем позднее стало известно по их письмам, которые с определённого времени, в связи с переменами в СССР, стали приходить на радиостанцию в огромном количестве.
Чтение Жанной в эфире книги «Воспоминания» Надежды Мандельштам, запрещённой в её собственной стране, продолжалось почти два года и стало знаменательным событием. По словам одного из слушателей, «пожалуй, не меньшим, чем в свое время появление из самиздатовских источников стихов поэта на папиросной бумаге».
Это было прямым обращением ко всей интеллигенции страны. Западное издание талантливой книги – слова вдовы погубленного властью поэта, существовало там лишь в немногочисленных экземплярах. Теперь это слово оживало в проникновенном изложении актрисы, и слушало его неизмеримо больше людей, чем могло – или хотело – прочитать.
«Верность нормальности» – так охарактеризовал суть книги Наум Коржавин в предисловии к чтениям. Узнавая, каких противоестественных страданий стоила эта верность в ненормальных условиях лживой жизни, кто-то, возможно, примерял и к себе это тяжкое бремя. Вот этот слушатель, например, приславший своё письмо в «Голос Америки»:
«Когда вы читали «Воспоминания» Надежды Мандельштам, я старался любым способом к часу передачи оказаться дома; глубина и трагедия вашего прочтения действительно потрясли меня; и ваша редкая для сегодняшнего русского актёра культура языка! И еще более редкое чувство человеческого достоинства…».
Вместе с тем, огромную роль в создании истинной и объективной картины для слушателей играли сведения об американской культурной и общественной жизни, не искажённой советской пропагандой. И такие программы Владимирской, как «Искусство кино», «Американский музыкальный театр», «Путешествия по Америке», «Музыка кантри», «Джазовый клуб» подробно знакомили аудиторию с широчайшей картиной жизни в США. А многочисленные награды её программам свидетельствовали о высоком качестве её работ.
Созданные ею портреты выдающихся деятелей искусства – актёров, режиссёров, композиторов могут составить целую книгу и со временем стать ценным пособием по изучению американской культуры.
Профессия автора и журналиста была уже второй в биографии Жанны Владимирской. И она не мешала ей продолжать трудиться в области своего основного призвания. Владимирская была выдающейся драматической актрисой.
Жизнь Жанны в театре началась в 1966 году, после окончания ЛГИТМИКА, в московском театре им. Станиславского, в репертуар которого по решению главного режиссёра Львова-Анохина вошёл её дипломный спектакль «Медея» по пьесе Жана Ануйя.
Принеся с собой неизвестное Москве имя новой актрисы, «Медея» оказалась явлением неожиданным, несоразмерным с существующими нормами и в результате – катастрофическим.
Реакция зрителей была ошеломляющей и даже рецензенты несколько растерялись от неумения описать другие, новые взаимоотношения с актером, в которые зрители вынуждены были вступить. Особый дар Жанны Владимирской заставлял их занять её место, а с этого места открывалась иная, неведомая доселе перспектива бытия, в котором идеологические и политические обстоятельства не имели никакого значения. Не было социального бунта, с которым власть знает, как обращаться. Предлагалась не какая-то новая идеология, но непонятная свобода от всякой идеологии. Режиму это явление было настолько незнакомо, что некоторое время власти делали вид, что не замечают его и даже вручили актрисе за роль ежегодную премию. Играя свою роль, актриса не призывала к восстанию, даже не взывала к чести и совести. Она сильнейшей встряской пробуждала самосознание – эту первооснову, исходную точку любого поступка. Поступки уже не казались смелыми или опасными, они становились естественными и необходимыми, как воздух.
Медея
Местный горьковский поэт так описал своё впечатление от гастрольного спектакля:
«Такая боль, как белоснежный скальпель.
Воткнут и равномерно повернут –
И горло перехватывает враз,
И нечем вам дышать.
И – безысходность,
И невозможен выдох или вдох...
Глаза пророка и самоубийцы…
На вас глядят, но вас они не видят.
A после вас преследуют везде –
В листве деревьев, в обнаженной ночи,
В случайном отблеске оконного стекла».
Следующей ролью Жанны стал Маленький принц.
Маленький принц
Она вошла в спектакль благодаря случаю. В первоначальном решении постановщика и исполнительницы главной роли Маленький принц был персонажем забавной, иногда смешной истории. Когда личные обстоятельства актрисы вынудили искать замену, и выбор пал на Жанну Владимирскую, она после некоторых колебаний предложила режиссеру Е.Еланской собственную концепцию роли, решительно менявшую звучание спектакля. Ко всей, проявившейся наконец нежности и обаянию героя прибавилось острое чувство трагизма, близости и неизбежности гибели.
Спектакль превратился в событие и стал быстро увеличивать число зрителей.
Актрису тем временем тяготила невозможность использовать своё дарование в полную силу. Главый режиссер не спешил выбирать для неё подходящие пьесы, а на просьбы назначить на роли в текущем репертуаре, посмеиваясь, отвечал: «Дорогая моя, на цирковых лошадях не возят дрова».
Поводы уйти из театра представлялись почти ежедневно. И шли предварительные переговоры с другим театром. Но из этого решения, выглядевшего вызовом, и последующей болезни в гастролях, когда актриса не смогла играть спектакль, директором театра, а затем Управлением и даже Министерством культуры был сконструирован широкий скандал, который завершился запретом играть в московских театрах. Два бесконечных года актриса не выходила на площадку.
Затем была работа в Куйбышевском театре им. Горького, Московский театр Миниатюр. Этот короткий период жизни ознаменовался не столько театральными событиями, сколько личными – у Жанны родилась дочь Настя.
В 1975 году Жанна вошла в труппу Московского театра ВТО (Всероссийское Театральное Общество).
Здесь были созданы роль Ольги в Шукшинском спектакле «Там вдали», где Жанна кроме прочего пела песни В. Высоцкого, роль Ванды в «Телевизионных помехах» К. Сакони, получивших приз фестиваля Венгерской драматургии. И наконец, актриса смогла обратилась к великой страсти всей своей жизни – поэзии Марины Цветаевой. Моноспектакль «Есть час души» включал 60 стихотворений не жалуемого властью поэта, никогда до тех пор со сцены не звучавших.
Почти два года спектакль собирал полные залы на ведущих площадках Москвы, Ленинграда, Риги, Горького и других городов, пока руководство снова не опомнилось, и программа была без особого шума снята с репертуара.
А были еще личные отношения с некоторыми участниками правозащитного движения и угнетающие переживания их горьких лагерных судеб. Было вторжение советских войск в Афганистан, летние Олимпийские игры в Москве, на которых многие страны отказались нести свои флаги в знак протеста. Была смерть Владимира Высоцкого. И была роль прогрессивного директора в советской производственной пьесе. И нестерпимый стыд пассивного соучастия в грехе.
Жанна Владимирская уходит в изгнание, присоединяясь к тем, кто разделяет её стремление к свободе, и кто вынужденно или по своей воле находится на Западе – к Солженицыну, Бродскому, Барышникову, Нурееву, Ростроповичу и Галине Вишневской, Эрнсту Неизвестному, Георгию Владимову, Андрею Синявскому, Науму Коржавину и многим, многим другим.
Встреча с американским театром началась с сыгранного в Нью-Йорке по-английски «Моцарта и Сальери». Но не было никаких сомнений, что продолжать работу следует только на своем языке.
Сразу же открывается перспектива знакомых форм моноспектакля, и первым успехом становится программа «Моё святое ремесло», поэтическая биография Марины Цветаевой, в которую кроме освобождённых от цензуры стихов, входят доступные теперь проза поэта, письма, отрывки из дневников и воспоминаний современников.
Вскоре судьба распорядилась, чтобы голос Ж. Владимирской обрёл высокую трибуну и, поддержанный авторитетом знаменитой радиостанции, вернулся на родину. Так актриса поступила на работу в русскую редакцию «Голоса Америки».
Но продолжалась и работа над сценическими формами. Вскоре вышел диск «Что нужно для чуда» с записью Рождественских стихов И. Бродского. Затем – двойной диск «В вечерний час» за записью русских и цыганских романсов. И наконец – новый вариант Цветаевского спектакля «Моим стихам… настанет свой черед».
Расставшись с «Голосом Америки» после более 20 лет работы, Жанна Владимирская осуществляет давно задуманный спектакль об Анне Ахматовой – еще одной крупнейшей фигуре в судьбе русской поэзии и истории.
«Моим стихам… настанет свой черед»
«В то время я гостила на Земле». Анна Ахматова. Жизнь и судьба.
Этот спектакль, как и возобновленная работа по Цветаевой, уж были сыграны в нескольких американских городах, когда возникла идея ещё одной, более долговечной и доступной более широкому кругу зрителей формы.
Диск с записью стихов Бродского не был первой работой такого рода. Уже существовали аудиозаписи Цветаевского спектакля, альбома песен на стихи Германа Плисецкого, русских романсов. Теперь предстояло освоить искусство видеозаписи.
Сделана видеозапись спектакля «В то время я гостила на земле. Анна Ахматова». Затем еще один, уже третий вариант обращения к творчеству Марины Цветаевой – на этот раз в форме телеспектакля «Моим стихам настанет свой черёд», с новыми текстами и изобразительным рядом. Последняя работа совпала с кануном 70-летия со дня гибели поэта и посвящалась этой дате.
Жанр свой последней купной работы – моноспектакля «С берегов неизвестно каких» по произведениям И. Бродского Жанна Владимирская определила, как монолог. И по ходу действия возникает мысль o том, что этот, по преимуществу театральный термин содержит, кажется, более глубокий смысл. И духовный, и нравственный
В полном своем значении он может включать не только слова. Вся жизнь человека может стать монологом. Может и не стать. B этом смысле жизнь Иосифа Бродского несомненно была выдaющимся монологом. Монологом становится и сценическое действие осуществляемое актрисой.
«С берегов неизвестно каких» Иосиф Бродский. Монолог
В этой работе целиком проявилось то, что можно было бы назвать новым феноменом театрального искусства. Вся трилогия моноспектаклей по Цветаевой, Ахматовой и Бродскому – это не только яркие драматические портреты выдающихся художников. Из сочетания их творчества, и биографии с творческими прозрениями актрисы возникают совершенно новые, самостоятельные образы, равноценные по значению знаменитым классическим литературным образам Дон Кихота, князя Мышкина, Гамлета или Кола Брюньона.
Обстоятельства неустанно ограничивали возможности полноценного творческого существования. Но скудное количество зрителей не останавливало актрису. Она знала, что её труд необходим людям. А скольким из них удаётся попасть на спектакль – в конце концов не так уж важно. Именно это чувство помогало Жанне самой организовывать гастрольные поездки в Филадельфию и Бостон, Чикаго и Миннеаполис, Коламбус и Лос-Анжелес, Питсбург и Кливленд – что в общем-то не актёрское дело.
Будем надеяться, что все те, кого творчество Жанны Владимирской сумело преобразить, продолжат её тяжкий и прекрасный труд, передавая это духовное наследие многим другим.