На прошлой неделе в Центре стратегических и международных исследований (Center for Strategic and International Studies) выступили аналитик по исследованиям России в Центре военно-морского анализа (CNA) Сэмюэл Бэндетт (Samuel Bendett) и старший научный сотрудник в Центре военно-морского анализа (CNA) Майкл Кофман (Michael Kofman).
Эксперты обсудили развитие российских беспилотных военных систем. В интервью корреспонденту Русской службы «Голоса Америки» Юлии Алиевой они рассказали о главных тенденциях и прогнозах дальнейшего развития данного вида вооружений в России.
Your browser doesn’t support HTML5
Российские роботизированные вооружения
ЮА: Каковы главные тренды в разработке российских автоматизированных систем в военной отрасли?
Сэмюэл Бэндетт: Россия, я думаю, извлекла очень много уроков из использования беспилотников другими странами – Соединенными Штатами, Израилем и так далее. Сейчас идет очень серьезная тенденция, где эти уроки внедряются в российские вооруженные силы, идет разработка программ по концепции использования разных беспилотных систем, военных роботизированных систем и так далее. То есть сейчас идет своего рода ренессанс в российской военной индустрии по беспилотным военным системам.
Майкл Кофман: Я думаю, все эти системы в российских вооруженных силах стали намного больше и шире использоваться. Конечно, пока это наиболее простые варианты, копии, или, так сказать, имитации тех дронов, которые используются в других странах – в Соединенных Штатах, в Израиле, некоторые варианты они купили в Хорватии. Мы видим более широкое распространение и использование таких систем в вооруженных силах России.
Расскажите, пожалуйста, о том, как развивается ситуация с развитием и внедрением систем на государственном уровне?
СБ: Существует огромное количество частных военных компаний, все эти компании входят в российский военно-индустриальный комплекс. Их очень много, и до последнего времени они производили свои модели, не координируя с правительством. Что сейчас происходит – правительство, наконец, сказало, что нужны определенные модели, модели с определенными характеристиками, которые должны выполнять определенные функции, и, получается, идет концепция выработки того, что здесь называется «policy», что значит – государственной программы по внедрению этих беспилотников, а также по определению стандартов по использованию беспилотных систем.
До 2011 года было много систем, но они не так охотно и не так активно внедрялись в российские вооруженные силы. Я думаю, конфликт в Украине и в Сирии изменил это кардинально, особенно в Сирии. Там, например, Россия использовала больше беспилотников, чем пилотируемых систем – самолетов и вертолетов. Идет кардинальная переоценка важности беспилотных систем в военных действиях, особенно, когда эти действия помогают беречь жизни солдат и помогают в военной миссии в определенном регионе.
На каком месте по развитию автоматизированных военных систем стоит Россия по сравнению с другими странами?
СБ: Россия официально говорит, что она отстает по беспилотникам от других стран, от США, от Израиля, от западных стран, но этот разрыв сокращается с каждым годом, и, наверное, скоро, может быть и не так скоро, может быть лет через 5-10, может исчезнуть. Россия также не гонится за Америкой в выработке очень дорогих беспилотных систем. То есть Global Hawk, Reaper, Predator – они пока ей и не нужны. В конфликтах, в которых воюет Россия, нужны маленькие беспилотные системы небольшого действия, и они очень активно и очень успешно использовались.
Как вы думаете, как Россия будет развивать данные системы в будущем?
СБ: Я думаю, если российское правительство, министерство обороны действительно сможет создать определенные стандарты и взять продукцию и внедрение беспилотников под свой контроль, как они хотят это сделать, то российские вооруженные силы будут значительно усилены этими новыми технологиями, и это позволит им воевать по совсем другим принципам, гораздо более успешно применялись вдали от своих границ, как они уже показали в Сирии.
МК: Как мы видим, эта технология очень быстро развивается не только в России, но и во многих других странах. Первое, что они увидели – это как Соединенные Штаты их использовали на поле боя последние 15 лет. Сейчас все изобретают свои системы, производят другие варианты, которые более приспособлены для использования их вооруженными силами, как, например, Китай, Иран, Израиль, Россия.
Я думаю, конечно, что то, как Россия первоначально будет использовать эти системы, связано с тем, как ее армия работает. Понятно, что это очень большая армия сухопутных войск с большим количеством артиллерии и так далее, то есть системы в основном используются для того, чтобы найти противника, обнаружить его, и использовать против него тот арсенал, который уже есть в российской армии.
Видите ли вы пути для сотрудничества в этой сфере с Соединеными Штатами?
СБ: В Сирии, например, американские и российские вооруженные силы должны были постоянно вести контакт, чтобы их самолеты не сталкивались, не воевали друг с другом и чтобы они не поражали определенные цели. Я думаю, переговоры такого же рода должны проводиться и для военных беспилотных систем, чтобы не было грубых ошибок.
Россия и Америка могли избежать большинство грубых ошибок в своих воздушных атаках по разным наземным целям. В создании очень продвинутых беспилотных и военных роботизированных систем тоже есть угроза, особенно, если идет речь об искусственном интеллекте, поэтому, если обе страны выйдут на одинаковый уровень, то возможен очень серьезный политический и технический диалог об их правильном использовании и применении.
МК: Понятно, что из-за санкций и из-за конфронтации в отношениях между Россией и Америкой сотрудничества и кооперации в этой сфере, конечно, не будет, но это не исключает сотрудничество России с другими странами, в том числе с теми, которые не устанавливали санкции против России, и с такими как Китай и Иран, которые, честно говоря, уже дальше продвинулись в этой сфере технологий, чем сама Россия.
Я думаю, что сотрудничество с Америкой я, скорее всего, исключаю. Но у России есть много вариантов на международном рынке. Нужно понимать, что большинство технологий, которые сейчас используются в этих автоматических системах – это не какая-то суперсекретная военная технология, а, в основном, коммерческая технология, к которой есть доступ на общем рынке.