Документальная лента «Рабин – своими словами» (Rabin in his Own Words) отличается от множества других лент о крупных политических деятелях тем, что его сопровождает голос только одного человека – главного героя, премьер-министра Израиля Ицхака Рабина (Yitzhak Rabin), лауреата Нобелевской премии мира.
Фильм, снятый израильским режиссером Эрезом Лауфером (Erez Laufer), в пятницу, 6 мая, выходит на экраны США, сначала в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе и Южной Флориде, а затем – в других городах страны.
Родители Рабина родом из Российской империи. Ицхак Рабин родился в 1922 году в Иерусалиме. Избрал военную карьеру, дослужился до начальника генерального штаба армии обороны Израиля.
Работал послом Израиля в США, министром труда, а в 1974 году стал премьер-министром страны, но в 1977 году подал в отставку. Был министром обороны. В 1992 году был вновь избран премьер-министром. 4 ноября 1995 года убит в Тель-Авиве религиозным фанатиком.
В эти дни фильм «Рабин – своими словами» демонстрируется в Торонто, на проходящем там международном кинофестивале Hot Docs.
Режиссер Эрез Лауфер по телефону из Торонто ответил на вопросы корреспондента Русской службы «Голоса Америки».
Олег Сулькин: Об Ицхаке Рабине снято несколько фильмов. Чем было вызвано желание сделать свою картину о нем?
Эрез Лауфер: Я устал от фильмов, которые на все лады анализируют его, восхищаются им или его ненавидят. Я так формулирую послание: вы можете убить человека, но его голос невозможно заглушить. Мне захотелось, чтобы сам Ицхак Рабин рассказал о своей жизни, борьбе, взглядах. Мне говорили, что ничего не получится. Будто бы Рабин говорил слишком медленно, и использование записей его голоса сделает фильм монотонным. Но, во-первых, когда он был моложе, он говорил достаточно быстро. Во-вторых, звуковая дорожка фильма состоит не только из его голоса; мы использовали разные звуки, скажем, шумы улицы, так сказать, звуки как инструменты единого оркестра, оркестра истории.
О.С.: Дистанция в 20 лет после трагической гибели Рабина очень внушительна. Помогала ли она вам?
Э.Л.: Как бы я хотел, чтобы все проблемы, которые заботили Рабина и израильтян в то время, стали сегодня неактуальными... Чтобы я мог сказать: да, мы живем в другом мире. Но, увы, волнующие нас проблемы остались и сегодня в повестке дня. Мы показываем в фильме острый конфликт Рабина, когда он был премьером в первый срок в 70-е годы, и еврейских поселенцев на «территориях» и тех, кто эту политику поддерживал. Его уже тогда обвиняли в предательстве национальных интересов, особенно когда он пошел на соглашения с Арафатом и Египтом. Послушайте, что Рабин говорил тогда, - все как будто сказано сегодня. Он и сегодня взывал бы к миру.
О.С.: Шокирующе звучит сделанное Рабином сравнение поселенцев с раковой опухолью.
Э.Л.: Да, это так, но разве я имел право цензурировать его подлинные высказывания? Сегодня тема «территорий» продолжает кровоточить. Но вот что интересно. Я учился в сельскохозяйственной школе «Кадури» в северной части Израиля, той же самой, которую закончил Рабин. Когда преподаватель объяснял нам проблему «территорий», он говорил, что есть три подхода к ней. Первый, когда они считаются «оккупированными», второй, когда их считают «удерживаемыми», и третий, когда их считают «освобожденными». Сегодня фактически только последний вариант приемлем для большинства израильского истеблишмента. О «территориях», как об оккупированных землях, говорил тогда, в 70-е, премьер-министр Рабин, и сегодня это кажется немыслимым. Рабин разделял ястребов-хардлайнеров на два типа. Одни руководствуются соображениями национальной безопасности Израиля. Вторые апеллируют к религиозным, историческим аргументам, доказывая приоритет евреев в праве на спорные земли. И водораздел между ними очень заметен.
О.С.: Возникали ли сложности в работе над фильмом?
Э.Л.: Главная сложность – как поддерживать напряжение в монофильме, где в основе нарратива – голос одного человека. Очень сложно было отбирать исторические и биографические материалы. От многого пришлось отказаться из-за невозможности объять необъятное. Мы шли по узловым моментам становления Рабина как политика, как личности. Хотелось показать человека, не обходя его противоречия и сложности, сохранить присущий ему юмор. Довольно легко мы получили доступ к семейным любительским пленкам 8 мм и письмам Рабина к матери, жене, другим родственникам. Они хранятся в Центре Ицхака Рабина в Тель-Авиве. Сложнее было разобраться с хранимыми в нескольких архивах аудизаписями его различных выступлений и интервью. Всего около 800 часов записей пришлось прослушать и выбрать самое интересное. В целом самое сложное в нашем фильме – монтаж. Режиссер в таких проектах не столь уж важен.
О.С.: Не могу с этим согласиться. Режиссеру оставаться незаметным, когда все разворачивается на экране как бы без него, помимо него. Это, на мой взгляд, высший профессионализм.
Э.Л.: Спасибо.
О.С.: Практически одновременно с вашим вышел на экраны мира фильм режиссера Амоса Гитаи «Рабин, последний день» (Rabin, The Last Day). В нем в смешанной документально-игровой стилистике воскрешается судебный процесс над убийцей Рабина Игалем Амиром. Вы усматриваете какой-либо символизм в этой одновременности? Как вы оцениваете фильм Гитаи?
Э.Л.: Особого символизма не вижу. Двадцатилетие ухода Рабина неизбежно всколыхнуло интерес к нему. Что касается фильмов моих коллег, то я их предпочитаю не комментировать.
О.С.: Эрец, вы помните день убийства Рабина?
Э.Л.: Конечно. Я находился на площади в Тель-Авиве, где он выступал на митинге в поддержку мирного процесса, договоренностей в Осло. Параллельно вблизи шла демонстрация правых, требовавших остановить этот процесс, где Рабина осыпали проклятиями. Я жил в одном квартале от площади и ушел с нее минут за десять до роковых выстрелов. И вскоре узнал об этой трагедии, полный смысл которой дошел до меня не сразу, потребовалось время. Конечно, я не мог себе тогда представить, что через двадцать лет сделаю фильм об этом человеке.