ВАШИНГТОН - Сирийский конфликт – а точнее, международный конфликт вокруг Сирии – обретает новые грани. Укрепление российской военно-воздушной базы в Латакии, удары российской авиации по сирийским повстанцам, а на днях – турецкий ракетный удар по российскому военному самолету, нарушившему воздушное пространство Турции (входящей, напомним, в состав НАТО), – что дальше? Куда ведет траектория конфликта, и какими средствами располагает мировое сообщество, чтобы ее изменить?Аналитики, как водится, расходятся во мнениях. Сегодняшний собеседник Русской службы «Голоса Америки» – бывший представитель США в ООН Джон Болтон (John Bolton), в настоящее время – старший научный сотрудник Американского института предпринимательства (American Enterprise Institute).
Алексей Пименов: Владимир Путин охарактеризовал уничтожение российского военного самолета как «удар в спину». Кроме того, он – в том же контексте – обвинил турецкое руководство в сознательной исламизации страны. Что это – спонтанная реакция на инцидент или стратегия?
Джон Болтон: Вот уже несколько недель Турция в тревоге. По существу, все это началось, когда российские самолеты начали использовать базу в Латакии для ударов по сирийской оппозиции. Вторгаясь при этом в воздушное пространство Турции, поскольку оппозиционные формирования располагаются вблизи сирийско-турецкой границы.
Ранее Москва признавала – по крайней мере, признала однажды, что нарушала турецкое воздушное пространство. Правда, подчас эти факты оспариваются. Посмотрим, как события будут развиваться дальше. Но думаю, что в данном случае решение турецкой стороны было связано с тем, что, как она утверждает, российский самолет не реагировал на предупреждения и призывы покинуть воздушное пространство Турции. При этом я не считаю, что случившееся непременно приведет к серьезной эскалации напряженности в турецко-российских отношениях.Скорее всего, Россия будет мстить силам сирийской оппозиции, по-видимому, убившим одного их российских летчиков. Но вероятность того, что может произойти нечто подобное, была очень высока. Разумеется, я не имею в виду именно это происшествие. Но что-то в этом роде – рано или поздно – должно было случится. Это было практически неизбежно. И я думаю, что это – составная часть стратегии Путина на Ближнем Востоке.
А.П.: Турция входит в состав НАТО. Как бы вы охарактеризовали позицию альянса в связи со случившимся?
Д.Б.: В данный момент – как очень спокойную. Североатлантический совет собрался, но никаких действий не предпринял.Впрочем, необходимо еще уточнить многие детали. Однако, на мой взгляд, перед НАТО и Турцией стоит и более общая проблема: не пересмотрит ли Турция некоторые шаги, предпринимаемые в последние годы под влиянием президента Эрдогана?Не забудем и об истории: несколько десятилетий назад, вступая в НАТО, Турция стремилась быть скорее частью Запада, чем Ближнего Востока.
А.П.: Российская база в Латакии оснащается ракетами С-400, обладающими большим радиусом действия, чем С-300. Какие цели Россия преследует в Сирии?
Д.Б.: Это – один из аспектов политики, проводимой Путиным с чрезвычайной настойчивостью. Да, С-400 – это чрезвычайно высокотехнологичная система противовоздушной обороны. Эти ракеты способны глубоко вторгаться в воздушное пространство Турции. И я полагаю, что это (оснащение базы ракетами С-400 А.П.) – прямой ответ на удар по российскому самолету. Его смысл: «Если вы сделаете это еще раз, то вам не спастись от наших зенитных систем». Это и сигнал режиму Асада: ставки в борьбе за него удваиваются. И сигнал участникам венских переговоров по Сирии: Москва и Дамаск (а также Иран) – по-прежнему близкие союзники. И, наконец, это сигнал арабским государствам в регионе: Россия готова к применению силы ради поддержки тех, кого она считает друзьями.
А.П.: Какова сегодня главная цель российской стратегии на Ближнем Востоке?
Д.Б.: Общая цель Владимира Путина – в том, чтобы Россия заменила собой США в качестве главной внешней силы на Ближнем Востоке. Взгляните на то, что творится в Сирии. На поставки российского оружия Египту. На присутствие российских военных советников в египетской армии. Подобное наблюдается впервые после того, как в семидесятых годах прошлого века Анвар Садат изгнал из страны советников из СССР и практически привел Египет в орбиту Запада.А сегодня мы наблюдаем решительный и полный разворот на 180 градусов.
А.П. Как он стал возможен?
Д.Б.: Путин увидел слабость Обамы и, как я полагаю, стремится максимально использовать оставшееся время пребывания Обамы в должности.
А.П.: Как, с вашей точки зрения, должны действовать США в данной ситуации?
Д.Б.: С тех самых пор, когда в семидесятых годах прошлого века Садат изменил курс египетского государства, Соединенные Штаты проводили последовательную политику, не допуская вмешательства Советского Союза, а затем – России, да и других в дела этого региона, то есть в тот сложнейший и запутаннейший комплекс проблем, который являет собой Ближний Восток. В наши дни эта сложность возрастает по мере усиления исламского фундаментализма, угрожающего всем, в том числе и России. А сегодня – после бесславного поражения «арабской весны», при наличии угрозы терроризма, иранской ядерной программы и гонки вооружений в регионе и при всем, что там сегодня происходит, – было бы огромной ошибкой допустить еще и конфликт между великими державами.
Повторяю, Путин увидел слабость Соединенных Штатов. Ответом американской стороны, на мой взгляд, должен стать отход от политики Обамы. Его не произойдет, пока не придет новый президент. Но речь должна идти не просто о переводе отношений на новый уровень. Нам необходимо разработать новую стратегию, возможно, предполагающую создание нового суннитского государства в качестве альтернативы ИГИЛ и разрыв российско-иранской оси. Это имеет огромное значение, с точки зрения интересов США, Израиля, наших арабских друзей, а в конце концов – и для Западной Европы, хотя сегодня европейцы этого и не видят. Происходит очень многое – и, несомненно, будет происходить до конца следующего года. Однако в ноябре 2016 года – в особенности если президентом станет республиканец – в американской политике произойдет решительный поворот.