МОСКВА. Совет Федерации 9 июля поддержал поправки к закону «О рекламе», запрещающие показ рекламы на платных телеканалах. Закон вызвал критику многих участников медиа-рынка в России и международных организаций. Представитель ОБСЕ по вопросам свободы СМИ Дунья Миятович накануне выступила с заявлением, призывающим президента России Владимира Путина не подписывать данный законопроект, что, в свою очередь, вызвало раздраженную реакцию защитников этой инициативы в России. Дунья Миятович прокомментировала ситуацию в интервью Русской службе «Голоса Америки».
Данила Гальперович: Те, кто в России поддерживает закон о запрете трансляции рекламы на платных телеканалах и уже отреагировал на ваш недавний призыв к Владимиру Путину не подписывать этот документ, говорят, что он не имеет никакого отношения к политике или свободе медиа, что это – чистая экономика. Что вы об этом думаете?
Дунья Миятович: Я с этим полностью не согласна. Легко сказать, что этот закон – только экономический, однако такая экономическая мера может иметь абсолютно возмутительный эффект для плюрализма масс-медиа в России и для коммерческого вещания. Мне пока не известны комментарии, о которых вы говорите, но, как минимум, необходимо хоть какое-то чувство здравого смысла, когда кто-то комментирует мое заявление.
Этот закон может совершенно точно иметь и негативные экономические последствия для вещателей, они не смогут продолжать свою работу – ведь они получают прибыль от трансляции рекламы, и это нормально, так это работает во всем мире. Мое заявление было сделано в строгом соответствии с мандатом представителя ОБСЕ по вопросам свободы медиа, что и было в этом заявлении отражено. Я не знаю никакой другой страны, в которой возникли бы хотя бы подобные мысли о таком шаге в отношении коммерческих вещателей, во всяком случае, ни одной страны, которая называла бы себя демократической.
Д.Г.: Как ОБСЕ может на это повлиять? Мы знаем, что многие решения в этой организации принимаются консенсусом, что не позволяет часто выступить против каких-либо негативных вещей.
Д.М.: ОБСЕ — международная организация, в которой я занимаю пост представителя по свободе медиа. Я действую, как я уже сказала, в соответствии с моим мандатом. Я не могу никак вмешиваться в процесс принятия решений национальными парламентами. Но что я могу сделать – это заявить о каких-то вещах громко и на ранней стадии, сказав, что определенные решения или шаги законодательной власти в какой-либо стране плохо отражаются на свободе прессы и свободе слова вообще в этом государстве.
ОБСЕ так и делает, но, в конце концов, это решение любой страны-члена ОБСЕ – иметь или не иметь определенные законы. При этом, законы эти должны соответствовать международным стандартам, и причина, по которой я решила не молчать в данном случае – это очевидность того, что такие идеи и шаги окажут очень негативный эффект на коммерческое вещание в Российской Федерации, а также на плюрализм медиа, по поводу которого существуют обязательства в рамках ОБСЕ.
Д.Г.: Многие наблюдатели уже назвали закон, о котором мы говорим, «законом против «Дождя» – независимой телекомпании, по поводу которой вы также высказывались.
Д.М.: Да, я делала некоторое время назад заявление именно по поводу телеканала «Дождь» после того, как их из своих пакетов исключили основные кабельные операторы России. Я еще раз хочу заявить, что то решение кабельных операторов, с моей точки зрения – крайне политическое и является очень неблагоприятным вмешательством в работу телеканала «Дождь». Я слежу за событиями, происходящими со всеми телеканалами во всех странах ОБСЕ. Этот закон затронет не только телеканал «Дождь», но и многие другие телеканалы в России.
Д.Г.: Я уверен, что вы уже знаете о том, что и Совет Федерации России сегодня, 9 июня, одобрил законопроект, о котором мы говорим. Если говорить об изменении атмосферы для работы медиа в России за последние годы, какие у вас есть наблюдения и выводы по этому поводу?
Д.М.: Да, я знаю о решении Совета Федерации. Первый признак того, что все развивается в не слишком позитивном направлении относительно свободы медиа в России, заключался в возвращении уголовного наказания за клевету. Знаковым решением Государственной Думы еще в 2011 году была декриминализация этой статьи, а потом уголовное наказание ввели снова, и я тогда сделала специальное заявление по этому поводу, выразив свое сожаление и призвав Государственную Думу не совершать такого шага. Это, пожалуй, был первый закон, который, на мой взгляд, был очень проблематичным в смысле свободы медиа и свободы слова вообще.
После этого, к сожалению, было еще множество решений и законов, подавляющих свободу слова и критические высказывания, множество проблем, которые я поднимала в общении с представителями Российской Федерации, включая и проблемы лицензирования, например.
Дополнительная проблема – это вопрос о безопасности журналистов, заключения их в тюрьму, обвинений против них в клевете. Самой же важной проблемой, по-моему, является безнаказанность тех, кто совершает насилие в отношении журналистов. Сегодня ровно 10 лет, как был убит Пол Хлебников, и мы до сих пор не знаем ничего о том, кто совершил это ужасающее убийство.
Несколько позитивных шагов было сделано, например, в отношении расследования убийства Анны Политковской, но эти шаги нельзя назвать достаточными – мы так и не знаем, кто спланировал это убийство. Так что предстоит пройти еще очень долгий путь, чтобы сказать о каких-то позитивных изменениях. Происходящее в последнее время в сфере свободы медиа в России никак нельзя назвать чем-то позитивным