Российскую сторону в «Поединке» представляет Федор Лукьянов – главный редактор журнала «Россия в глобальной политике», член президиума Совета по внешней и оборонной политике, американскую сторону – Дональд Дженсен, аналитик Центра трансатлантических отношений в Школе международных исследований имени Пола Нитце при Университете Джонса Хопкинса.
«Встречи на полях»
Россия переходит в дипломатическое наступление
Россия переходит в дипломатическое наступление
И действительно, с момента создания Совета НАТО-Россия, Москва демонстрировала двойственное отношение к альянсу, который когда-то являлся символом западного сопротивления Советскому Союзу. С одной стороны, Кремль, похоже, искренне верит в то, что сотрудничество с НАТО отвечает его интересам. В последние месяцы президент Путин поддержал открытие транзитной базы НАТО на российской земле с целью облегчить вывод войск из Афганистана – несмотря на критику со стороны коммунистов и националистов, по мнению которых НАТО стремится «колонизировать» Россию. С другой стороны, как написала недавно профессор Джорджтаунского университета Аджела Стент, Россия по-прежнему обижена на то, что США так и не приняли всерьез ее точку зрения о необходимости пересмотреть структуры евро-атлантической безопасности после войны в Грузии. Кремль также не поддержал американские усилия последних лет по улучшению сотрудничества альянса и Москвы в Совете НАТО-Россия. Но самое главное – Россия не планирует присоединяться к альянсу. «Великие державы не присоединяются к коалициям. Они создают коалиции», – заявил бывший постпред России при НАТО Дмитрий Рогозин.
Преследование амбиций великой державы стоит за интенсивной дипломатической активностью России на этой неделе. Цели Москвы включают в себя укрепление международных институтов для предотвращения того, что она считает дестабилизирующим вмешательство извне в дела режимов (неважно, насколько авторитарных) и продвижения «многополярности» (это кодовое слово для ограничения глобального влияния США) за счет избирательного укрепления международных институтов. Несмотря на широко распространенные в западной прессе в последние несколько дней рассуждения о том, что Кремль решил, наконец, действовать активно для облегчения смены власти в Сирии, Россия по-прежнему выступает против реализации в этой стране «ливийского сценария» – смены власти при поддержке Запада. (Россия заявляет о нейтралитете в гражданской войне, которая уже унесла более 40 тысяч жизней, но при этом поддерживает осажденный режим Асада, своего давнего клиента, деньгами, оружием и наложением вето на резолюции ООН против сирийского режима). По данным прессы, два российских боевых корабля в среду пришвартовались в сирийском порту Тартус, что еще раз подчеркнуло дистанцию между Россией и Западом в этом кризисе. В Брюсселе российский министр иностранных дел Сергей Лавров объявил, что заявления Запада о возможности применения Асадом химического оружия преувеличены. Россия также раскритиковала принятое на этой неделе решение министров иностранных дел стран НАТО о развертывании в Турции противоракетных комплексов Patriot. Анкара сделала соответствующий запрос в ноябре, опасаясь подвергнуться сирийскому ракетному удару, возможно – с использованием химического оружия, однако Москва обеспокоена тем, что этот шаг может быть прелюдией для вмешательства НАТО в сирийский конфликт.
Использовав в своих целях переговоры в Брюсселе и Стамбуле, который Путин посетил на этой неделе для восстановления ослабленных связей с Турцией, Россия продолжает дипломатическое наступление в Дублине, где 6 и 7 декабря проходит конференция на уровне министров иностранных дел Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе. Ожидается, что участие в ней примут делегации более 70 стран и международных организаций. Выступая в университете Дублина с обращением на тему прав человека, которые являются для ОБСЕ одной из центральных проблем, госсекретарь Клинтон уже предостерегла против угрозы «ресоветизации» Восточной Европы и некоторых стран Евразии.
Россия, в свою очередь, уже давно критически настроена в отношении усилий ОБСЕ по мониторингу на выборах и предпочла бы, чтобы эта организация концентрировала свои усилия на вопросах безопасности. 5 декабря на саммите СНГ в Ашхабаде Владимир Путин заявил, что ОБСЕ следует прекратить служить интересам «избранной» группы стран. Российский президент выразил надежду на то, что Украина, которая примет переходное председательство в ОБСЕ в 2013 году, согласится с ним.
Встречи в формате Россия – НАТО по инерции привлекают внимание, но все больше напоминают ритуальные мероприятия. Даже настоящей перепалки не получается: всё и так понятно. Во-первых, что по-настоящему содержательный разговор в области безопасности если и начнется, то между Россией и США, а не в рамках альянса. Пока не начинается. Во-вторых, за исключением Афганистана остальные темы повестки дня острого и жгучего интереса не представляют. Вялотекущая полемика вокруг привычных тем, связанных с европейской безопасностью, не имеет отношения к реальным проблемам мирового развития, это долгая инерция. В-третьих, НАТО переживает не лучшие времена, а самая острая из обсуждаемых ныне коллизий, сирийская, решается отнюдь не в рамках этой организации, хотя отдельные страны-члены задействованы вовсю. Наконец, в Москве вообще с большим скепсисом смотрят на институты, сохранившиеся со времени холодной войны. НАТО, конечно, не ОБСЕ, на которую всерьез уже почти не смотрят, но и прежнего пиетета не вызывает. Со времени российско-грузинской войны расширение альянса на постсоветское пространство не рассматривается, так что Москва вполне вправе считать, что одержала важную политическую победу.
Афганистан, конечно, остается центральным вопросом, и, как минимум, до конца 2014 года это сохранится. Считается, что здесь интересы России и НАТО безусловно, совпадают. Связь, конечно, существует – обе стороны каждая по своим причинам заинтересованы в стабильности там. Однако для альянса главное – сохранение управляемой ситуации на ближайшие два года, чтобы обеспечить уход основных сил западного контингента. Дальнейшее европейских союзников просто не интересует, а США, конечно, не возражали бы против того, чтобы оставить в Афганистане значимое присутствие, но смирятся с тем, если этого не удастся сделать.
Россию же, напротив, волнует долгосрочная ситуация, и, как ни странно, Москве было бы в ряде отношений выгоднее, чтобы альянс задержался там подольше. Ни с какими наркотиками в Афганистане западная коалиция бороться, конечно, не будет (иначе атаки на нее удесятерятся), но даже и без этого натовские силы обеспечивают хрупкий баланс. Получается, что взаимодействие носит ситуативный характер и уж точно не станет основой долговременного сотрудничества.
Современная НАТО для России не является ни коварной угрозой, ни вожделенным партнером. По статусу это сейчас нечто вроде Совета Европы, работа с которым важна для общего восприятия России на Западе (что имеет определенную ценность и стоит потраченных денег и усилий), но принципиальным образом ничего не меняет. Нормальные отношения с НАТО из той же категории. Не меньше, но и не больше.
Вообще, отношения с НАТО, сколько бы ни говорили о трансатлантических расхождениях, по-прежнему равнозначны отношениям России и Америки. Европа либо согласна с США, либо ее несогласие выводит альянс из разговора и продолжается он с американцами напрямую. Тогда зачем тратить время на второстепенную натовскую бюрократию и ее фронтмена Андерса Фога Расмуссена? Сама американская администрация не вполне понимает, как ей использовать альянс в условиях, когда все будущие опасности и вызовы концентрируются вне зоны его традиционной ответственности, а к расширению зоны никто не готов. Ливия вроде бы наметила некоторые новые контуры, когда американское «лидерство из-за кулис» сочетается с соло европейцев, хотя бы некоторых. Но уже Сирия показала, что реальной готовности к такой модели нет, рисковать всерьез, не только деньгами, Европа не готова, да и в финансовом плане лишнего давно нет. Так что вопрос о миссии снова стоит остро.
Встречи Россия – НАТО, конечно, хороши, как минимум, тем, что они дают возможность обмена мнениями на полях – неформального и чуть более официального. Собственно, в этом польза почти любых современных саммитов. Другой ожидать не стоит.