Российскую сторону в «Поединке» представляет Федор Лукьянов – главный редактор журнала «Россия в глобальной политике», член президиума Совета по внешней и оборонной политике, американскую сторону – Дональд Дженсен, аналитик Центра трансатлантических отношений в Школе международных исследований имени Пола Нитце при Университете Джонса Хопкинса.
Растерянность сверхдержавы
Обама остановил кровотечение?
Создается ощущение, что по сравнению с аналогичными дебатами четыре, восемь, двенадцать лет назад горизонт американской политики в том, что касается внешнего мира, заметно сузился.
Ни тот, ни другой кандидаты не предлагали общего видения глобальной ситуации. И Барак Обама, и Митт Ромни говорили о наборе конкретных проблем, подавляющее большинство которых сконцентрировано, согласно дебатам, на Ближнем Востоке. С одной стороны, это понятно – там происходят фундаментальные сдвиги, и отношение к ним определяет не просто политику США в конкретном регионе, а общий подход к мировым процессам. И хотя на риторическом уровне оппоненты резко критиковали друг друга, по существу особой разницы не видно. Очевидных рецептов нет. Действующая администрация занимает осторожную позицию, предпочитая реагировать, а не проводить активную линию, республиканские претенденты отвергают это, но ничего альтернативного не предлагают.
Остальной мир как будто и не существует. Китай упоминается в контексте рабочих мест, уходящих из Америки. Это объяснимо, но от страны, являющейся центром международной системы, ждешь большего. Барак Обама с 2008 года говорит о том, что мир изменился, надо налаживать новые отношения с растущими центрами силы и влияния, что американское лидерство необходимо обеспечивать другими способами, что никто не примет одностороннего доминирования и пр. Но непонятно, что из этого следует на практике. Обама действительно гораздо лучше понимает международную реальность XXI века, но первый срок не убедил в том, что он знает, как себя в ней вести.
Ромни отличается только тем, что считает возможным вернуть методы, которые четверть века назад привели Америку к историческому триумфу и превращению в мирового гегемона. Однако пока ему просто нет нужды задумываться о том, как применить методологию эпохи Рональда Рейгана во втором десятилетии XXI века. Поэтому можно делать громкие заявления насчет того, чтобы заклеймить Китай как валютного манипулятора, привлечь президента Ирана к международному трибуналу за геноцид и т.д., –практическая политика все равно скорректирует все эти установки.
Россия занимала очень малое место во внешнеполитической дискуссии, и чем ближе к выборам – тем меньше. Обама привычно перечислял успехи в сокращении вооружений и введении санкций против Ирана. Привлекшие всеобщее внимание слова Ромни о том, что Россия – главный геополитический противник Соединенных Штатов – скорее является популярным среди республиканцев клише, за которым скрывается отсутствие какого-то выраженного отношения.
Позиции по этому вопросу и не нужно – мало кому из избирателей интересно, что кандидаты думают о Москве. Как республиканская администрация, если она появится, будет строить политику на российском направлении, выяснится после выборов, причем далеко не сразу. Повестки дня кроме обычного набора тем, которые три года назад составили каркас перезагрузки, нет, нового прогресса по ним не будет, потенциал уже исчерпан. Так что при любом победителе отношения обречены на то, чтобы складываться с трудом. Просто при Ромни это будет сразу и без попыток диалога, а при Обаме, скорее всего, стороны будут мучительно искать способы возобновить разговор и раздражаться, что ничего не получается.
В целом внешнеполитическая составляющая нынешней президентской кампании оставляет ощущение того, что единственная сверхдержава растеряна и не знает, что делать в бурном мире – не меньше, чем все остальные страны.
Внешняя политика как зеркало внутренней
Состоявшиеся в понедельник дебаты стали, таким образом, не столько обсуждением роли Америки в мире, сколько маневрированием в борьбе за позицию лидера в гонке, предсказать результаты которой за несколько дней до выборов становится все сложнее. Споры вокруг Ирана и Израиля, которые доминировали на этих дебатах, были ориентированы главным образом на избирателей еврейского происхождения из Флориды. А вот споры по поводу Китая касались рабочих мест в Огайо, как справедливо отметил французский эксперт Франсуа Эсбур в New York Times. На протяжении всего третьего раунда губернатор Ромни пытался выглядеть спокойным и собранным – «как и подобает президенту» – чтобы доказать, что его демонизированный образ, который Обама пытается создать на протяжении всей предвыборной кампании, является ложным.
Преподнеся сюрприз многим наблюдателям, Ромни воздержался от критики в отношении реакции администрации Обамы на совершенный в прошлом месяце теракт против посольства США в Бенгази. Хотя он и возлагал вину за некоторые промахи во внешней политике на Обаму, Ромни сделал усилие, чтобы указать, в каких моментах он согласен с президентом – притом, что не преминул в очередной раз высказаться на свою любимую внешнеполитическую тему о необходимости «проецировать лидирующее положение США по всему миру». Обама, между тем, агрессивно защищал политику своей администрации. Практически не поднимались вопросы, не имеющие резонанса для президентских выборов: почти не упоминался европейский экономический кризис, НАТО, нераспространение ядерного оружия, стратегическое переключение внимания США на Азию, или вопросы соблюдения прав человека. Порой кандидаты просто повторяли свою привычную предвыборную риторику. Ромни, к примеру, вновь назвал Россию главным геополитическим противником Соединенных Штатов.
В конечном итоге, согласно большинству опросов, на третьих дебатах Обама выглядел убедительнее своего соперника. Многие сторонники действующего президента обвинили Ромни в том, что в ходе всех дебатов он «искажал правду» или «резко менял мнение», чтобы его взгляды показались независимым избирателям более умеренными. При этом они не упомянули о том, что Обаму тоже можно обвинить в адаптации своих позиций к аудитории. Кроме того, поставив под сомнение искренность центристской направленности Ромни, сторонники Обамы, возможно, на деле выказали свое удивление тем, насколько выступление бывшего губернатора Массачусетса противоречило его карикатурному образу, который в ходе предвыборной кампании они же и создали – и в который, очевидно, поверили.
В любом случае эти обвинения, как и победа Обамы в третьем раунде дебатов, уже не имеют значения. Третьи дебаты смотрело значительно меньшее число американцев, чем первые и вторые. Серьезный ущерб дебаты нанесли перспективам переизбрания Обамы раньше, 3 октября, когда Ромни впервые вдохнул энергию в своих сторонников и показался многим избирателям пригодной на роль президента фигурой, которая при ближайшем рассмотрении не уступает действующему лидеру страны ни в темпераменте, ни в рассудительности.
Сенатор-демократ Джон Керри написал на этой неделе в служебной записке о предвыборной стратегии, что Ромни является «кандидатом с крайними взглядами, которому не хватает рассудительности и дальновидности, столь необходимых в Овальном кабинете». Отбросив гиперболу, стоит отметить, что подход Ромни ко внешней политике действительно вызывает справедливую обеспокоенность – похоже, что его гораздо меньше занимают международные дела, чем внутренние; разногласия в его команде экспертов по внешней политике порой приводили к непоследовательным комментариям. Сомнительно, чтобы доказанная деловая хватка Ромни оказалась действительно полезной при решении таких проблем, как окончание гражданской войны в Сирии или определение подхода к отношениям с Москвой, способного сменить бесперспективную «перезагрузку».
Однако и Обаме, на мой взгляд, не хватает дальновидности во внешней политике. Хотя он осознал существование пределов американской власти, он их ясно не обозначил. (К примеру, американцы по-прежнему не уверены в том, почему США поддержали интервенцию в Ливии в прошлом году, но не интервенцию в Сирии сегодня). По ряду вопросов, как написал Лесли Гелб, политика его администрации представляет собой не более, чем «бессвязный перечень тактик». Учитывая, что у Обамы довольно последовательный взгляд на мир, это отражает настроение либеральных элит, которые оказывают ему решительную поддержку.
Подобный образ мышления поддерживает расовое и этническое многообразие и мультикультурализм в США, и проявляется в пост-расовых, пост-религиозных и толерантных взглядах за рубежом. Такой подход помог администрации Обаме добиться ряда достижений, таких как договор СНВ-3, однако осложнил понимание глубинных глобальных проблем, таких как угроза, исходящая от исламского экстремизма. Насколько данный образ мышления разделяется американскими избирателями, станет ясно после 6 ноября.