Йезид Сайих, старший научный сотрудник Ближневосточного Центра Фонда Карнеги за международный мир, базирующегося в Бейруте (Yezid Sayigh, Carnegie Middle East Center), размышляет о роли США, России и иных международных игроков в сирийском конфликте и о том, есть ли возможность остановить кровопролитие в Сирии.
Алекс Григорьев: Как вы оцениваете сирийскую стратегию президента Обамы?
Йезид Сайих: У США нет стратегии в отношении Сирии. Это заметно по тому, каким образом Администрация США реагирует на химическую атаку и обсуждает возможность нанесения военного удара. Президент Обама и госсекретарь Керри оказались не в состоянии эффективно координировать процесс. Мы увидели это, например, тогда, когда Обама принял неожиданное решение дать этот вопрос на обсуждение Конгрессу, и потом – когда представитель Керри отклонил предложение о постановке арсеналов сирийского химического оружия под международный контроль, изначально назвав его «не имеющим значения», однако несколькими часами позже Обама открыто поддержал эту идею.
Это демонстрирует, что у Вашингтона нет четкой политики, нет стратегии и нет целей, и что Администрация США пересматривает свои возможности и планы практически ежедневно.
А.Г.: Что бы вы порекомендовали Белому дому?
Й.С.: Для начала, Соединенные Штаты изначально должны были разработать некий дипломатический план действий. Они должны были попытаться достичь компромисса с Россией и Китаем в Совете Безопасности ООН, сформулировав специальные цели и временные рамки для сирийского правительства, обусловив механизмы контроля над объектами, где химическое оружие хранится или, возможно, было использовано. И, возможно, подготовив аналогичные детальные планы по нейтрализации и уничтожению химоружия. Именно об этом говорят сегодня, однако начать делать это следовало намного раньше.
Когда Барак Обама заявил о необходимости военного удара по Сирии, ничего не было сказано о требованиях к режиму Башара Асада: что он должен сделать, чтобы не стать мишенью атаки? Или, если атака проведена, что должен сделать Дамаск, чтобы она не повторилась. Это должны быть конкретные требования и временные рамки: каким образом, и по каким критериям будет оцениваться поведение сирийского режима? Но Администрация США полностью провалилась в этом вопросе, указав лишь, что режим Асада не должен вновь применить химоружие.
Следовало быть более активным, и, если хотите, более разумным. Изначально речь могла идти о создании системы мониторинга в Сирии, проведения инспекций независимыми специалистами, и возможном разоружении – но об этом заговорили только в последнее время.
Если бы это было сделано, то у американской дипломатии появилось бы пространство для маневра, необходимое для того, чтобы убедить Россию. Это могли бы быть совместные усилия, на которые Россия бы согласилась, что позволило бы увеличить давление на сирийский режим. И все это могло пройти через Совет Безопасности ООН.
Я надеюсь, что в итоге удастся достичь чего-то позитивного, однако это произойдет – к сожалению – не по причине разумной и конструктивной политики Администрации США, а, скорее, в результате случайности.
А.Г.: Говорят, что влияние США в регионе уменьшается, а влияние России, наоборот, растет. Как вы оцениваете ситуацию?
Й.С.: Обе оценки несколько преувеличены. Причины, по которым, США в меньшей степени вовлечены в дела региона, формировались на протяжении многих лет, задолго до начала «арабской весны». В частности, речь идет об изменении энергетической карты мира – включая увеличение роли Соединенных Штатов, как производителя энергии, роста заинтересованности США в Азиатско-Тихоокеанском регионе…
С другой стороны, несмотря на постоянные попытки Путина восстановить российскую мощь и влияние на мировой арене, Россия имеет весьма скромное присутствие на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Потому что, государства региона не считают, что Москва готова обеспечить серьезные экономические, технологические или военные инвестиции и иные преимущества, которые бы превзошли то, что предлагают США и Европа. Большинство государств региона, которые ранее сотрудничали с США, будут продолжать делать это. Только такие страны, как Сирия, которые серьезно зависят от поставок российских вооружений, будут ориентироваться на Россию.
На мой взгляд, преувеличением стоит считать мнение, согласно которому этот кризис способен привести к росту авторитета России на Ближнем Востоке. Россия способна максимально выиграть только в том случае, если будет способна добиться обеспечения коллективных усилий в регионе – в ООН и совместно с США. Тогда она будет восприниматься, как успешный и конструктивный игрок.
Попытки России заменить США в роли главного игрока в этом регионе потребуют много времени. Примерно в таком же положении находится Китай, который крайне заинтересован в ближневосточных энергоносителях, но пока не может похвастаться серьезным влиянием.
А.Г.: Насколько серьезна угроза, что сирийский конфликт может затронуть другие государства региона?
Й.С.: Да, эта угроза вполне реальна. И подобное уже происходит, однако, большей частью, в виде вовлечения ливанских партий во внутрисирийские дела: например, «Хезболла» поддерживает правящий режим, а суннитские группы поддерживают оппозицию… Суннитско-шиитское противостояние способно пересечь государственные границы, есть еще и курдский вопрос – курды живут в Сирии и в Турции…
На сегодняшний день, мы видим международное воздействие сирийского кризиса на уровне реакций отдельных сообществ, локальных милиций и негосударственных акторов. На сегодняшний момент это не привело к прямому конфликту государств – сирийских, турецких, израильских, иракских и ливанских правительств и армий. Но это может произойти в перспективе.
А.Г.: Сирийский кризис пытались урегулировать многие внешние игроки. На ваш взгляд, способны ли усилия международного сообщества принести плоды?
Й.С.: К сожалению, мы далеки от политического решения в Сирии. Я не вижу и возможности военного разрешения этого кризиса. Сирийская оппозиция и правящий режим находятся в патовой ситуации – они могут периодически достигать тактических успехов, но не способны переломить ход кампании в свою пользу и одержать победу. И ни одна из сторон не готова к поискам политического компромисса.
То есть, я думаю, что пока мы далеки от мира. Может быть, результаты разрешения проблемы химического оружия позволят постепенно повлиять на политические расчеты участников конфликта. Если, например, Совет Безопасности ООН примет резолюцию – при поддержке и России, и США и их союзников – то гипотетически, можно будет с большей степенью оптимизма говорить о возможном успехе дипломатов и возобновлении переговоров в Женеве.
Может быть, также, угрозы США нанести военный удар заставят некоторых людей, которые поддерживают сирийский режим, задуматься о том, что было бы мудрее попытаться заключить политическую сделку.
Проблема в том, что ни США, ни «Друзья Сирии», ни сирийская оппозиция не имеют на руках серьезных предложений о разделе власти в Сирии и проведении переходного периода: что будет с вооруженными силами, с партией БААС, с меньшинствами, которые либо поддерживают Башара Асада, или, по меньшей мере, не воюют с ним?
Трагедия заключается в том, что мы пока очень далеки от прекращения насилия в Сирии.
Алекс Григорьев: Как вы оцениваете сирийскую стратегию президента Обамы?
Йезид Сайих: У США нет стратегии в отношении Сирии. Это заметно по тому, каким образом Администрация США реагирует на химическую атаку и обсуждает возможность нанесения военного удара. Президент Обама и госсекретарь Керри оказались не в состоянии эффективно координировать процесс. Мы увидели это, например, тогда, когда Обама принял неожиданное решение дать этот вопрос на обсуждение Конгрессу, и потом – когда представитель Керри отклонил предложение о постановке арсеналов сирийского химического оружия под международный контроль, изначально назвав его «не имеющим значения», однако несколькими часами позже Обама открыто поддержал эту идею.
Это демонстрирует, что у Вашингтона нет четкой политики, нет стратегии и нет целей, и что Администрация США пересматривает свои возможности и планы практически ежедневно.
А.Г.: Что бы вы порекомендовали Белому дому?
Й.С.: Для начала, Соединенные Штаты изначально должны были разработать некий дипломатический план действий. Они должны были попытаться достичь компромисса с Россией и Китаем в Совете Безопасности ООН, сформулировав специальные цели и временные рамки для сирийского правительства, обусловив механизмы контроля над объектами, где химическое оружие хранится или, возможно, было использовано. И, возможно, подготовив аналогичные детальные планы по нейтрализации и уничтожению химоружия. Именно об этом говорят сегодня, однако начать делать это следовало намного раньше.
Когда Барак Обама заявил о необходимости военного удара по Сирии, ничего не было сказано о требованиях к режиму Башара Асада: что он должен сделать, чтобы не стать мишенью атаки? Или, если атака проведена, что должен сделать Дамаск, чтобы она не повторилась. Это должны быть конкретные требования и временные рамки: каким образом, и по каким критериям будет оцениваться поведение сирийского режима? Но Администрация США полностью провалилась в этом вопросе, указав лишь, что режим Асада не должен вновь применить химоружие.
Следовало быть более активным, и, если хотите, более разумным. Изначально речь могла идти о создании системы мониторинга в Сирии, проведения инспекций независимыми специалистами, и возможном разоружении – но об этом заговорили только в последнее время.
Если бы это было сделано, то у американской дипломатии появилось бы пространство для маневра, необходимое для того, чтобы убедить Россию. Это могли бы быть совместные усилия, на которые Россия бы согласилась, что позволило бы увеличить давление на сирийский режим. И все это могло пройти через Совет Безопасности ООН.
Я надеюсь, что в итоге удастся достичь чего-то позитивного, однако это произойдет – к сожалению – не по причине разумной и конструктивной политики Администрации США, а, скорее, в результате случайности.
А.Г.: Говорят, что влияние США в регионе уменьшается, а влияние России, наоборот, растет. Как вы оцениваете ситуацию?
Й.С.: Обе оценки несколько преувеличены. Причины, по которым, США в меньшей степени вовлечены в дела региона, формировались на протяжении многих лет, задолго до начала «арабской весны». В частности, речь идет об изменении энергетической карты мира – включая увеличение роли Соединенных Штатов, как производителя энергии, роста заинтересованности США в Азиатско-Тихоокеанском регионе…
С другой стороны, несмотря на постоянные попытки Путина восстановить российскую мощь и влияние на мировой арене, Россия имеет весьма скромное присутствие на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Потому что, государства региона не считают, что Москва готова обеспечить серьезные экономические, технологические или военные инвестиции и иные преимущества, которые бы превзошли то, что предлагают США и Европа. Большинство государств региона, которые ранее сотрудничали с США, будут продолжать делать это. Только такие страны, как Сирия, которые серьезно зависят от поставок российских вооружений, будут ориентироваться на Россию.
На мой взгляд, преувеличением стоит считать мнение, согласно которому этот кризис способен привести к росту авторитета России на Ближнем Востоке. Россия способна максимально выиграть только в том случае, если будет способна добиться обеспечения коллективных усилий в регионе – в ООН и совместно с США. Тогда она будет восприниматься, как успешный и конструктивный игрок.
Попытки России заменить США в роли главного игрока в этом регионе потребуют много времени. Примерно в таком же положении находится Китай, который крайне заинтересован в ближневосточных энергоносителях, но пока не может похвастаться серьезным влиянием.
А.Г.: Насколько серьезна угроза, что сирийский конфликт может затронуть другие государства региона?
Й.С.: Да, эта угроза вполне реальна. И подобное уже происходит, однако, большей частью, в виде вовлечения ливанских партий во внутрисирийские дела: например, «Хезболла» поддерживает правящий режим, а суннитские группы поддерживают оппозицию… Суннитско-шиитское противостояние способно пересечь государственные границы, есть еще и курдский вопрос – курды живут в Сирии и в Турции…
На сегодняшний день, мы видим международное воздействие сирийского кризиса на уровне реакций отдельных сообществ, локальных милиций и негосударственных акторов. На сегодняшний момент это не привело к прямому конфликту государств – сирийских, турецких, израильских, иракских и ливанских правительств и армий. Но это может произойти в перспективе.
А.Г.: Сирийский кризис пытались урегулировать многие внешние игроки. На ваш взгляд, способны ли усилия международного сообщества принести плоды?
Й.С.: К сожалению, мы далеки от политического решения в Сирии. Я не вижу и возможности военного разрешения этого кризиса. Сирийская оппозиция и правящий режим находятся в патовой ситуации – они могут периодически достигать тактических успехов, но не способны переломить ход кампании в свою пользу и одержать победу. И ни одна из сторон не готова к поискам политического компромисса.
То есть, я думаю, что пока мы далеки от мира. Может быть, результаты разрешения проблемы химического оружия позволят постепенно повлиять на политические расчеты участников конфликта. Если, например, Совет Безопасности ООН примет резолюцию – при поддержке и России, и США и их союзников – то гипотетически, можно будет с большей степенью оптимизма говорить о возможном успехе дипломатов и возобновлении переговоров в Женеве.
Может быть, также, угрозы США нанести военный удар заставят некоторых людей, которые поддерживают сирийский режим, задуматься о том, что было бы мудрее попытаться заключить политическую сделку.
Проблема в том, что ни США, ни «Друзья Сирии», ни сирийская оппозиция не имеют на руках серьезных предложений о разделе власти в Сирии и проведении переходного периода: что будет с вооруженными силами, с партией БААС, с меньшинствами, которые либо поддерживают Башара Асада, или, по меньшей мере, не воюют с ним?
Трагедия заключается в том, что мы пока очень далеки от прекращения насилия в Сирии.
