Члены кабинета министров России во вторник, выступая в Совете Федерации с обзором того, как выглядит сейчас российская экономика, и что ее ждет в ближайшем будущем, были откровенны: прогнозы неутешительные. И трудности бюджетно-финансовой системы могут прийтись на годы, в которые Россия должна выбирать новый состав Государственной Думы (2016) и нового президента страны (2018).
Министр финансов Антон Силуанов заявил, что дефицит бюджета следующего года будет финансироваться из Резервного фонда, что в скором времени может этот фонд полностью исчерпать. Заместитель министра экономического развития Алексей Ведев, в свою очередь, озвучил «консервативный сценарий», согласно которому, в ближайшие годы может произойти «повторный шок для российской экономики» при установлении цен на нефть в районе 40 долларов за баррель – сокращение реальных доходов людей, снижение инвестиций и ВВП.
Вместе с тем, российская власть в течение последнего года говорила, что, как низкие цены на нефть, так и западные санкции из-за вмешательства России в дела Украины создают для экономики страны не только трудности, но и «окно возможностей»: сможет стартовать развитие импортозамещения, все более нужным станет удаление бюрократических барьеров, заработают экономические механизмы внутри Евразийского Союза, и так далее.
Как экономика России пришла к нынешнему состоянию, явилось оно результатом процессов последних полутора лет или предыдущих десятилетий? Об этом Русская служба «Голоса Америки» спросила у одного из самых уважаемых российских экономистов и общественных деятелей, президента Фонда «Либеральная Миссия» и бывшего министра правительства России Евгения Ясина.
Данила Гальперович: Евгений Григорьевич, можно как-то проследить развитие российской экономики от времени, когда рынок только начинался, до сегодняшних дней, чтобы поискать причины нынешнего кризиса?
Евгений Ясин: Российская экономика, которая начала реформы в 1991 году, может быть, даже раньше, если считать то, что было сделано еще правительством Рыжкова в СССР, именно в то время, в самом начале 90-х, прошла трансформационный кризис. После этого, реализовав только некое ядро реформ, которые определили поворот к рыночной экономике, в 2003 году она перешла в значительной степени на поддержку со стороны растущих нефтяных цен. А таких реформ, которые еще были нужны для решения создания новой экономики и нового общества – их не было. Можно это было сделать, потому что была очень благоприятная конъюнктура и рост цен на нефть. Процесс продолжался до 2008 года, что, конечно, не является секретом. А дальше те позитивные моменты, которые позволяли Российской Федерации выстроить некую промежуточную модель развития экономики (государственно-дружественный капитализм, который обладал свойством показывать неплохие экономические результаты, но только при благоприятных условиях, первое из которых – это повышение цен на нефть и газа) закончились. И потом, когда начался кризис, имевший глобальный характер, Россия оказалась не вооруженной для того, чтобы продолжать и завершать рыночные реформы.
Д.Г.: Как Вы полагаете, есть ли в России сейчас потенциал для такого продолжения реформ?
Е.Я.: Сейчас надо перейти к этому. Я в этом глубоко убежден. Вопрос не в том, когда вы вступите на дно и сможете, оттолкнувшись от него, двигаться вверх. Вопрос принципиально заключается в том – есть ли силы в стране, которые способны поднимать экономику? Пока эти силы, конечно, есть, потому что есть предпринимательство, но они живут в обстановке недоверия к государству и к той элите, которая в настоящее время находится у власти. Это можно понять, потому что в течение продолжительного времени, в 2000-х годах, представители этой элиты старались накопить сами определенное состояние, используя то особое положение, которое для них было создано. И надо сказать, что это реальное противоречие между бюрократией и предпринимательством сохраняется. Сохраняется и недоверие предпринимательства к имеющемуся режиму. Бизнес, конечно, не проявляет своих чувств откровенно, если не считать того обстоятельства, что в 2014 году вывезли 150 миллиардов долларов капитала, в этом году я еще не знаю – сколько будет, тоже, наверное, немало. Но эта обстановка недоверия и ощущение, что для тех реформ, которые нужно делать, нынешнее руководство пока еще не готово – эта обстановка заставляет бизнес быть осторожным.
Д.Г.: Если бизнесу приходится вести себя осторожно, то на чем же он зарабатывает?
Е.Я.: Если он осторожный, он придерживается «бразильского» варианта развития. Под «бразильским» я имею в виду не нынешнюю ситуацию в Бразилии, а вариант, когда в Бразилии каждые два года генералов сменяли гражданские деятели, потом им на смену опять приходили генералы. Бразильский бизнес тогда, в начале 80-х годов, придерживался такого правила – минимум инвестиций, только в краткосрочные проекты без каких бы то ни было серьезных проектов, но в расчете на довольно высокую инфляцию. А сама по себе высокая инфляция не давала возможности развития. Мы примерно сейчас наблюдаем ту же самую картину. Потому что когда мы говорим «сейчас же инфляция не такая высокая» – это она для нас не высокая. Да, в 90-е годы сотнями процентов измерялась инфляция, сейчас это 12% или 11%, но это – очень высокая инфляция, которая не позволяет применять достаточно низкие процентные ставки для поддержки частных инвестиций. Это все делает невозможным.
Д.Г.: Можно ли сказать, что в ближайшее время может что-то поменяться, и российская власть решит как-то укрепить доверие бизнеса к себе?
Е.Я.: Будет ли поворот в сторону повышения доверия со стороны бизнеса, и со стороны всего общества к государству, будут ли шаги к тем реформам, которые нужны для того, чтобы рыночная экономика в России укрепилась и стала реально на ноги? Для этого нужны вещи, которые, в общем, по-моему, не вызывают сомнения, хотя они лежат, в основном, за пределами непосредственно экономики. А именно, нам нужно, прежде всего, верховенство закона, потому что ситуация, когда вместо закона начальство может командовать, навязывать свою волю бизнесу – она не устраивает бизнес и не может его принудить действовать в интересах страны. Во-вторых, это политическая конкуренция, которая совершенно необходима для того, чтобы обеспечить верховенство права. Потому что нужно определенное давление со стороны общества, со стороны даже не предпринимательства, а политических партий, которые поддерживают либеральное и демократическое развитие, чтобы не было злоупотребления занимаемыми бюрократическими постами. Я, конечно, мог бы добавить еще длинный список, но я не хочу это делать. А вот сейчас надо было бы это делать, но, по-моему, руководство страны еще пока не готово к тому, чтобы осуществлять эти шаги. Ну, что ж, придется ждать.
