ВАШИНГТОН —
«В ближайшем будущем я не ожидаю никаких изменений во внешней политике Венесуэлы, – сказал корреспонденту Русской службы "Голоса Америки" директор Центра политико-военного анализа при вашингтонском Институте Хадсона Ричард Вайц, – разве что Мадуро не сумеет победить на выборах».
«Прагматик Мадуро, возможно, будет не столь враждебен по отношению к США, – считает профессор политологии из Университета Джорджа Мейсона Марк Катц. – На страницах Wall Street уже можно встретить рассуждения о том, что он, возможно, попытается наладить сотрудничество с западными нефтяными компаниями, чтобы остановить упадок венесуэльской нефтяной промышленности, еще вчера находившейся под контролем Чавеса».
«Впрочем, – оговаривается Катц, – еще предстоит выяснить, действительно ли Мадуро – прагматик».
Прагматизм, однако, – понятие многогранное. «Чавес был полезен для Путина – как обладатель нефтяных денег, – констатирует Катц, – и одновременно – как человек устойчивых антиамериканских убеждений. К тому же ему было по карману российское оружие, и он охотно давал российским газовым фирмам возможность вкладывать деньги».
Характерно и то, как простится с ушедшим из жизни союзником официальная Москва. «Принято такое решение, – заявил президента РФ Дмитрий Песков, сообщивший, что среди представляющих Россию на похоронах Чавеса – глава "Ростехнологий" Сергей Чемезов и глава "Роснефти" Игорь Сечин. – Игорь Иванович Сечин, – пояснил Песков, – был наиболее активно вовлечен в процесс двустороннего сотрудничества, архитектором которого был Чавес…. Мы надеемся…. что руководство Венесуэлы сохранит конструктивную повестку наших отношений».
Итак, взаимосвязь между «повесткой» и характером «руководства» – вот о чем идет речь. «Мы надеемся на конституционный переход власти, т.е. на скорейшее проведение выборов, – сказал корреспонденту Русской службы "Голоса Америки" бывший замгоссекретаря США Роджер Норьега, – с тем, чтобы и у оппозиции была возможность принять участие в избирательной кампании».
«Однако, – подчеркнул он, – нет гарантии, что события будут развиваться именно по такому сценарию. Николас Мадуро рассчитывает попросту унаследовать президентский пост».
«Впрочем, – продолжает Норьега, – пока неясно, насколько успешно он сумеет отстоять позицию сторонников Чавеса. Немаловажно и другое: трудно будет относиться к нему с уважением как к демократически избранному президенту – поскольку он уже сегодня пренебрегает демократическими процедурами. Так или иначе, если режим Чавеса сохранится – под руководством Мадуро или кого бы то ни было другого, то сохранятся и нынешние отношения с Россией. Если же страна получит демократически избранного президента, стремящегося к восстановлению экономики, и не к дальнейшим закупкам российского оружия, то можно ожидать изменений и во внешней политике».
Кто же представляет демократические силы? «Это очень широкий спектр, – подчеркивает дипломат, – от социал-демократов до консерваторов. Есть там и сравнительно новые лица, например, Энрике Каприлес Радонски – губернатор одного из крупнейших штатов Венесуэлы. Кстати, очень успешный губернатор – сумевший добиться переизбрания. Это демократ, убежденный сторонник социальных программ, завоевавший популярность чавесовского электората в своем штате. И, возможно, способный объединить оппозицию».
За кем же большинство населения? Роджер Норьега не склонен спешить с выводами: «Венесуэльское общество переживает глубочайший раскол, – констатирует он. – Оппозиция считает, что представляет большинство населения. Но что при этом существует и меньшинство – чрезвычайно бедное, зависящее от подачек Чавеса и рассматривавшее его как защитника своих интересов».
Здесь-то и возникает старый вопрос – о соотношении политических верований и реальности. «Чавес, – убежден Марк Катц, – типичный латиноамериканский левак традиционного толка, и его взгляды были не только антиамериканскими, но и антикапиталистическими (в этом его отличие от многих других, выступавших против капитализма лишь на словах)».
«Оценить антикапитализм Чавеса, – считает профессор МГУ Юрий Семенов, – можно лишь ответив на вопрос: о каком капитализме в данном случае идет речь?»
О каком же? «О том, – поясняет историк, – о котором уже давно говорили латиноамериканские экономисты Рауль Пребиш и Теотонио Душ Сантуш, – о периферийном. Еще в колониальные времена привнесенном в страны третьего мира и принципиально отличающемся от капитализма развитых западных стран».
«При периферийном капитализме, – продолжает Семенов, – в обществе насчитывается в среднем семьдесят-восемьдесят процентов бедняков, десять-двенадцать – составляет средний класс и три-четыре процента – сверхбогачи-олигархи. Свободного рынка, в отличие от западных стран, здесь нет: рынок полностью монополизирован. Отсутствует и конкуренция. Есть у периферийного капитализма и другая особенность: это – тупиковый вариант развития, качественные изменения в его рамках невозможны. Кстати, и сегодняшняя Россия – типичная страна периферийного капитализма…»
«Прагматик Мадуро, возможно, будет не столь враждебен по отношению к США, – считает профессор политологии из Университета Джорджа Мейсона Марк Катц. – На страницах Wall Street уже можно встретить рассуждения о том, что он, возможно, попытается наладить сотрудничество с западными нефтяными компаниями, чтобы остановить упадок венесуэльской нефтяной промышленности, еще вчера находившейся под контролем Чавеса».
«Впрочем, – оговаривается Катц, – еще предстоит выяснить, действительно ли Мадуро – прагматик».
Чавес был полезен для Путина – как обладатель нефтяных денег, и одновременно – как человек устойчивых антиамериканских убеждений. К тому же ему было по карману российское оружие, и он охотно давал российским газовым фирмам возможность вкладывать деньгиМарк Катц, профессор политологии Университета Джорджа Мейсона
Характерно и то, как простится с ушедшим из жизни союзником официальная Москва. «Принято такое решение, – заявил президента РФ Дмитрий Песков, сообщивший, что среди представляющих Россию на похоронах Чавеса – глава "Ростехнологий" Сергей Чемезов и глава "Роснефти" Игорь Сечин. – Игорь Иванович Сечин, – пояснил Песков, – был наиболее активно вовлечен в процесс двустороннего сотрудничества, архитектором которого был Чавес…. Мы надеемся…. что руководство Венесуэлы сохранит конструктивную повестку наших отношений».
Итак, взаимосвязь между «повесткой» и характером «руководства» – вот о чем идет речь. «Мы надеемся на конституционный переход власти, т.е. на скорейшее проведение выборов, – сказал корреспонденту Русской службы "Голоса Америки" бывший замгоссекретаря США Роджер Норьега, – с тем, чтобы и у оппозиции была возможность принять участие в избирательной кампании».
«Однако, – подчеркнул он, – нет гарантии, что события будут развиваться именно по такому сценарию. Николас Мадуро рассчитывает попросту унаследовать президентский пост».
«Впрочем, – продолжает Норьега, – пока неясно, насколько успешно он сумеет отстоять позицию сторонников Чавеса. Немаловажно и другое: трудно будет относиться к нему с уважением как к демократически избранному президенту – поскольку он уже сегодня пренебрегает демократическими процедурами. Так или иначе, если режим Чавеса сохранится – под руководством Мадуро или кого бы то ни было другого, то сохранятся и нынешние отношения с Россией. Если же страна получит демократически избранного президента, стремящегося к восстановлению экономики, и не к дальнейшим закупкам российского оружия, то можно ожидать изменений и во внешней политике».
Кто же представляет демократические силы? «Это очень широкий спектр, – подчеркивает дипломат, – от социал-демократов до консерваторов. Есть там и сравнительно новые лица, например, Энрике Каприлес Радонски – губернатор одного из крупнейших штатов Венесуэлы. Кстати, очень успешный губернатор – сумевший добиться переизбрания. Это демократ, убежденный сторонник социальных программ, завоевавший популярность чавесовского электората в своем штате. И, возможно, способный объединить оппозицию».
За кем же большинство населения? Роджер Норьега не склонен спешить с выводами: «Венесуэльское общество переживает глубочайший раскол, – констатирует он. – Оппозиция считает, что представляет большинство населения. Но что при этом существует и меньшинство – чрезвычайно бедное, зависящее от подачек Чавеса и рассматривавшее его как защитника своих интересов».
Здесь-то и возникает старый вопрос – о соотношении политических верований и реальности. «Чавес, – убежден Марк Катц, – типичный латиноамериканский левак традиционного толка, и его взгляды были не только антиамериканскими, но и антикапиталистическими (в этом его отличие от многих других, выступавших против капитализма лишь на словах)».
«Оценить антикапитализм Чавеса, – считает профессор МГУ Юрий Семенов, – можно лишь ответив на вопрос: о каком капитализме в данном случае идет речь?»
О каком же? «О том, – поясняет историк, – о котором уже давно говорили латиноамериканские экономисты Рауль Пребиш и Теотонио Душ Сантуш, – о периферийном. Еще в колониальные времена привнесенном в страны третьего мира и принципиально отличающемся от капитализма развитых западных стран».
«При периферийном капитализме, – продолжает Семенов, – в обществе насчитывается в среднем семьдесят-восемьдесят процентов бедняков, десять-двенадцать – составляет средний класс и три-четыре процента – сверхбогачи-олигархи. Свободного рынка, в отличие от западных стран, здесь нет: рынок полностью монополизирован. Отсутствует и конкуренция. Есть у периферийного капитализма и другая особенность: это – тупиковый вариант развития, качественные изменения в его рамках невозможны. Кстати, и сегодняшняя Россия – типичная страна периферийного капитализма…»
