ВАШИНГТОН —
Мифотворчество – неизменный спутник любого политического конфликта, и сирийский конфликт еще раз подтвердил эту нестареющую истину. Мифы создаются по разные стороны баррикад, но – с равным вдохновением. «Что Запад намеренно игнорирует в любой дискуссии, касающейся Сирии, – сетует Джон Роблес в статье, опубликованной 7 января на сайте Voice of Russia (Media-bias, Syria and Russia – an Arab spin), – так это тот факт, что Сирия – суверенное государство. А как бы лидер того или иного государства ни был антипатичен другому государству, и как бы желательно ни было его отстранение от власти, по меньшей мере, «незаконно» – за неимением более подходящего термина» – стремиться к его (лидера – А.П.) насильственному смещению извне». С этим незаконным стремлением журналист связывает и недостаточно, по его мнению, внимательное прочтение западным истеблишментом последнего выступления Башара Асада, и характерное (по его же мнению) для западных СМИ «поношение» (vilification) России.
Наставляя Запад, журналист не оставляет без внимания и Восток. Подвергая критике недавно опубликованную на сайте Al-Arabia News статью Абдул Вахаба Бадрахана, обвиняющего Вашингтон уже не в нарушении сирийского суверенитета, но в недостаточной поддержке повстанцев, а заодно в сговоре с Москвой.
Верная традиции знакомить читателя с максимальным разнообразием мнений и подходов, Русская служба «Голоса Америки» решила и на этот раз обратиться за комментарием к специалисту. «Теоретически, – сказал московский политолог-арабист Владимир Ахмедов, – Сирия действительно является суверенным государством. И менять там режим незаконно. Президент Сирии законно избран, и сирийцы должны сами решать свою судьбу». «Однако, – продолжил Ахмедов, – при этом не учитывается одна простая вещь».
«Асад первым допустил в страну иностранных военных»
Алексей Пименов: Что же упускается из виду?
Владимир Ахмедов: Сирийский кризис (продолжающийся без малого два года) вот уже год как приобрел международный характер. И произошло это в основном благодаря тактике, которую избрал сирийский режим во главе с Башаром Асадом. Сам сирийский президент – еще до того, как начала оказываться помощь вооруженным повстанцам, – допустил на свою территорию иностранных военных.
А.П.: А оппозиция?
В.А.: Вплоть до августа 2011 года выступления оппозиции носили мирный характер. И только в сентябре, когда образовалась Сирийская свободная армия, столкновения оппозиции и власти начали приобретать характер вооруженной борьбы, сегодня достигшей пика, поскольку бои ведутся уже в центральных районах Дамаска. Ракеты повстанцев падают в нескольких километрах от президентского дворца.
А.П.: Итак, проблема приобрела международный характер…
В.А.: Да. Среди прочего – в силу геостратегического положения Сирии. На эту страну завязаны интересы как крупных региональных государств (в частности, Турции и Ирана), так и других – Соединенных Штатов, стран Евросоюза и России. И вот уже год сирийская проблема решается по большей части на международных площадках. И говорить, что сирийский режим сегодня полностью обеспечивает суверенитет своей страны, к сожалению, не приходится.
А.П.: Да, но как сложилась эта ситуация?
В.А.: Тому, что проблема приобрела международный характер, способствовал сам сирийский режим.
А.П.: А именно?
В.А.: Прежде всего: появилось огромное количество беженцев за пределами Сирии. Сегодня их количество исчисляется десятками, если не сотнями тысяч. И находятся они прежде всего в Турции, в Ливане, в Иордании, частично в Ираке.
А.П.: Но беженцы могут появиться в ходе любого вооруженного конфликта…
В.А.: Режим Башара Асада сам во многом опирался на поддержку внешних сил. Прежде всего – России, Ирана и Китая. И в последнем своем выступлении сирийский президент открыто выразил этим трем странам благодарность за поддержку. Одновременно осудив позицию Запада, Турции и некоторых арабских государств. Изначальная посылка сирийского руководства состояла в том, что за выступлениями оппозиции скрывается внешний заговор…
А.П.: А на практике…
В.А.: Повторяю, Асад сам – до того, как начала оказываться помощь вооруженным повстанцам, – допустил на свою территорию иностранных военных. На территории Сирии находились российские военные. Кроме того, в Сирии были и есть иранские военные подразделения – это доказанный факт. И они сражались с повстанцами… Иран до сих пор оказывает большую финансовую и техническую помощь Дамаску. А также помощь оружием. Именно иранские ракеты дальнего радиуса действия используют сегодня сирийские войска, обстреливая города, находящиеся под контролем повстанцев. Да и отряды «Хезболлы» тоже участвуют в военных операциях. И, повторяю, все это происходило еще до того, как со стороны ряда арабских государств (Саудовской Аравии и Катара), а также некоторых западных стран, повстанцам начала оказываться активная поддержка. А зафиксированных фактов, подтверждающих, что в Сирии воюют подразделения, скажем, Соединенных Штатов и Великобритании, нет. Были случаи инфильтрации спецподразделений (при поиске химических вооружений) – и все.
А.П.: А на стороне повстанцев?
В.А.: Около трети или четверти – добровольцы, приехавшие из других арабских стран, из Афганистана… Говорят и об «Аль-Кайде». Это – есть. Этого нельзя отрицать. Но это произошло потом… А когда президент Сирии пользуется поддержкой третьих сил (скажем, Ирана и ливанской «Хезболлы»), то говорить о полном суверенитете трудно. Глава государства – гарант суверенитета, и обязан его сохранять. Но реально этого не произошло – в результате его же действий.
Вашингтон, Москва, Дамаск
А.П.: Обратимся теперь к позиции США. Абдул Вахаб Бадрахан упрекает Вашингтон в сговоре с Москвой…
В.А.: Это неверно – хотя бы потому, что сегодня в США меняется команда. Во главе ЦРУ, минобороны, Госдепартамента – новые люди. Практически готова новая команда, которая будет заниматься Ближним Востоком и, в частности, Сирией. Но договоренности, я думаю, существовали. Они были достигнуты в ходе диалога Путина и Обамы в Лос-Кабосе. Главным результатом которого стало решение о неиспользовании при разрешении сирийского кризиса военных методов – как это было в отношении Ливии. И это дало возможность провести конференцию в июне (Женева-1). Позиции России и США по сирийскому вопросу в тот момент очень сблизились. Единственное расхождение было связано с вопросом о самом Башаре Асаде: должен ли он уйти в отставку или стать частью процесса политического урегулирования?
А.П.: И это расхождение…
В.А.: Дело в том, что почти сразу же – в июле – произошли события, обозначившие совершенно новую фазу в развитии сирийского восстания. Я имею в виду взрывы, штурм Дамаска, когда были убиты многие приближенные из числа военных, да и родственники сирийского президента. И когда стало ясно, что происходит перелом… После июля 2012 года ситуация стала резко меняться. Не в пользу сирийского режима. Северо-запад страны оказался фактически в руках повстанцев.
А.П.: Как на это реагировал Запад?
В.А.: США, выполняя достигнутые договоренности, не оказывали массированной поддержки повстанцам, как это в свое время происходило в Ливии. Ни с точки зрения вооружений, и в вопросе о бесполетной зоне. Хотя условия были созданы. И тормозили своих союзников.
А.П.: И что же теперь?
В.А.: Политически в сирийский конфликт все уже давно вмешались – в том числе ООН. И все боятся военного вмешательства. Да и сами сирийские повстанцы его не хотят. Надеясь на то, что Башара Асада удастся устранить политическими средствами. Правда, как мы видим, пока он никуда уходить не собирается.
А.П.: Как вы оцениваете реакцию международного сообщества на его последнее выступление?
В.А.: Как неясную. И вот иллюстрация. Виктория Нуланд, с одной стороны, оценила его негативно, а с другой – США по-прежнему придерживаются линии на выполнение договоренностей с Россией на политическое урегулирование. Идти на вооруженное вмешательство никто не хочет. Не забудем, кстати, что говорят о новом министре обороны как о человеке, считающем, что Соединенным Штатам необходимо налаживать конструктивный диалог с Ираном. Правда, мы знаем, что эта позиция вызывает вопросы в Конгрессе. Не следует забывать и опасений израильской элиты, что в результате смещения Асада к власти могут прийти радикальные исламисты. Наконец, не забудем и о том, что именно Соединенные Штаты первыми объявили террористической организацией один из серьезных повстанческих боевых отрядов – Джабхат-ан-нусра (Фронт сторонников пророка Мухаммада).
А.П.: Что из этого следует?
В.А.: И Москва, и Вашингтон опасаются прихода к власти радикальных исламистов. Который по значению немедленно вышел бы за рамки Сирии и сказался бы, например, на ситуации в Египте. А в радикализации Египта США, разумеется, не заинтересованы. Да и Ирак уже закипел.
А.П.: А что Россия?
В.А.: Если так пойдет дальше, то рано или поздно все это может отразиться и на интересах России в Центральной Азии и Закавказье. А может быть, и на территории самой России. Ведь это все суннитские движения, а девяносто процентов российских мусульман – сунниты. В общем, картина сложная и многомерная. Мой вывод: никакого заговора Москвы и Вашингтона нет. Но диалог по Сирии – есть. И очень хорошо, что есть.
Наставляя Запад, журналист не оставляет без внимания и Восток. Подвергая критике недавно опубликованную на сайте Al-Arabia News статью Абдул Вахаба Бадрахана, обвиняющего Вашингтон уже не в нарушении сирийского суверенитета, но в недостаточной поддержке повстанцев, а заодно в сговоре с Москвой.
Верная традиции знакомить читателя с максимальным разнообразием мнений и подходов, Русская служба «Голоса Америки» решила и на этот раз обратиться за комментарием к специалисту. «Теоретически, – сказал московский политолог-арабист Владимир Ахмедов, – Сирия действительно является суверенным государством. И менять там режим незаконно. Президент Сирии законно избран, и сирийцы должны сами решать свою судьбу». «Однако, – продолжил Ахмедов, – при этом не учитывается одна простая вещь».
«Асад первым допустил в страну иностранных военных»
Алексей Пименов: Что же упускается из виду?
Владимир Ахмедов: Сирийский кризис (продолжающийся без малого два года) вот уже год как приобрел международный характер. И произошло это в основном благодаря тактике, которую избрал сирийский режим во главе с Башаром Асадом. Сам сирийский президент – еще до того, как начала оказываться помощь вооруженным повстанцам, – допустил на свою территорию иностранных военных.
А.П.: А оппозиция?
В.А.: Вплоть до августа 2011 года выступления оппозиции носили мирный характер. И только в сентябре, когда образовалась Сирийская свободная армия, столкновения оппозиции и власти начали приобретать характер вооруженной борьбы, сегодня достигшей пика, поскольку бои ведутся уже в центральных районах Дамаска. Ракеты повстанцев падают в нескольких километрах от президентского дворца.
А.П.: Итак, проблема приобрела международный характер…
В.А.: Да. Среди прочего – в силу геостратегического положения Сирии. На эту страну завязаны интересы как крупных региональных государств (в частности, Турции и Ирана), так и других – Соединенных Штатов, стран Евросоюза и России. И вот уже год сирийская проблема решается по большей части на международных площадках. И говорить, что сирийский режим сегодня полностью обеспечивает суверенитет своей страны, к сожалению, не приходится.
А.П.: Да, но как сложилась эта ситуация?
В.А.: Тому, что проблема приобрела международный характер, способствовал сам сирийский режим.
А.П.: А именно?
В.А.: Прежде всего: появилось огромное количество беженцев за пределами Сирии. Сегодня их количество исчисляется десятками, если не сотнями тысяч. И находятся они прежде всего в Турции, в Ливане, в Иордании, частично в Ираке.
А.П.: Но беженцы могут появиться в ходе любого вооруженного конфликта…
Режим Башара Асада сам во многом опирался на поддержку внешних сил. Прежде всего – России, Ирана и Китая. И в последнем своем выступлении сирийский президент открыто выразил этим трем странам благодарность за поддержку. Одновременно осудив позицию Запада, Турции и некоторых арабских государств. Изначальная посылка сирийского руководства состояла в том, что за выступлениями оппозиции скрывается внешний заговорВладимир Ахмедов, политолог-арабист
А.П.: А на практике…
В.А.: Повторяю, Асад сам – до того, как начала оказываться помощь вооруженным повстанцам, – допустил на свою территорию иностранных военных. На территории Сирии находились российские военные. Кроме того, в Сирии были и есть иранские военные подразделения – это доказанный факт. И они сражались с повстанцами… Иран до сих пор оказывает большую финансовую и техническую помощь Дамаску. А также помощь оружием. Именно иранские ракеты дальнего радиуса действия используют сегодня сирийские войска, обстреливая города, находящиеся под контролем повстанцев. Да и отряды «Хезболлы» тоже участвуют в военных операциях. И, повторяю, все это происходило еще до того, как со стороны ряда арабских государств (Саудовской Аравии и Катара), а также некоторых западных стран, повстанцам начала оказываться активная поддержка. А зафиксированных фактов, подтверждающих, что в Сирии воюют подразделения, скажем, Соединенных Штатов и Великобритании, нет. Были случаи инфильтрации спецподразделений (при поиске химических вооружений) – и все.
А.П.: А на стороне повстанцев?
В.А.: Около трети или четверти – добровольцы, приехавшие из других арабских стран, из Афганистана… Говорят и об «Аль-Кайде». Это – есть. Этого нельзя отрицать. Но это произошло потом… А когда президент Сирии пользуется поддержкой третьих сил (скажем, Ирана и ливанской «Хезболлы»), то говорить о полном суверенитете трудно. Глава государства – гарант суверенитета, и обязан его сохранять. Но реально этого не произошло – в результате его же действий.
Вашингтон, Москва, Дамаск
А.П.: Обратимся теперь к позиции США. Абдул Вахаб Бадрахан упрекает Вашингтон в сговоре с Москвой…
В.А.: Это неверно – хотя бы потому, что сегодня в США меняется команда. Во главе ЦРУ, минобороны, Госдепартамента – новые люди. Практически готова новая команда, которая будет заниматься Ближним Востоком и, в частности, Сирией. Но договоренности, я думаю, существовали. Они были достигнуты в ходе диалога Путина и Обамы в Лос-Кабосе. Главным результатом которого стало решение о неиспользовании при разрешении сирийского кризиса военных методов – как это было в отношении Ливии. И это дало возможность провести конференцию в июне (Женева-1). Позиции России и США по сирийскому вопросу в тот момент очень сблизились. Единственное расхождение было связано с вопросом о самом Башаре Асаде: должен ли он уйти в отставку или стать частью процесса политического урегулирования?
А.П.: И это расхождение…
В.А.: Дело в том, что почти сразу же – в июле – произошли события, обозначившие совершенно новую фазу в развитии сирийского восстания. Я имею в виду взрывы, штурм Дамаска, когда были убиты многие приближенные из числа военных, да и родственники сирийского президента. И когда стало ясно, что происходит перелом… После июля 2012 года ситуация стала резко меняться. Не в пользу сирийского режима. Северо-запад страны оказался фактически в руках повстанцев.
А.П.: Как на это реагировал Запад?
В.А.: США, выполняя достигнутые договоренности, не оказывали массированной поддержки повстанцам, как это в свое время происходило в Ливии. Ни с точки зрения вооружений, и в вопросе о бесполетной зоне. Хотя условия были созданы. И тормозили своих союзников.
А.П.: И что же теперь?
В.А.: Политически в сирийский конфликт все уже давно вмешались – в том числе ООН. И все боятся военного вмешательства. Да и сами сирийские повстанцы его не хотят. Надеясь на то, что Башара Асада удастся устранить политическими средствами. Правда, как мы видим, пока он никуда уходить не собирается.
А.П.: Как вы оцениваете реакцию международного сообщества на его последнее выступление?
В.А.: Как неясную. И вот иллюстрация. Виктория Нуланд, с одной стороны, оценила его негативно, а с другой – США по-прежнему придерживаются линии на выполнение договоренностей с Россией на политическое урегулирование. Идти на вооруженное вмешательство никто не хочет. Не забудем, кстати, что говорят о новом министре обороны как о человеке, считающем, что Соединенным Штатам необходимо налаживать конструктивный диалог с Ираном. Правда, мы знаем, что эта позиция вызывает вопросы в Конгрессе. Не следует забывать и опасений израильской элиты, что в результате смещения Асада к власти могут прийти радикальные исламисты. Наконец, не забудем и о том, что именно Соединенные Штаты первыми объявили террористической организацией один из серьезных повстанческих боевых отрядов – Джабхат-ан-нусра (Фронт сторонников пророка Мухаммада).
А.П.: Что из этого следует?
В.А.: И Москва, и Вашингтон опасаются прихода к власти радикальных исламистов. Который по значению немедленно вышел бы за рамки Сирии и сказался бы, например, на ситуации в Египте. А в радикализации Египта США, разумеется, не заинтересованы. Да и Ирак уже закипел.
А.П.: А что Россия?
В.А.: Если так пойдет дальше, то рано или поздно все это может отразиться и на интересах России в Центральной Азии и Закавказье. А может быть, и на территории самой России. Ведь это все суннитские движения, а девяносто процентов российских мусульман – сунниты. В общем, картина сложная и многомерная. Мой вывод: никакого заговора Москвы и Вашингтона нет. Но диалог по Сирии – есть. И очень хорошо, что есть.
