В преддверии зимней Олимпиады в Сочи российские и американские медиа публикуют статьи о возможном сотрудничестве Вашингтона и Москвы в области безопасности для предотвращения терактов в зоне проведения Олимпийских игр. Однако есть ли основания для такого сотрудничества? Насколько страны могут преодолеть спад в отношениях, продолжающийся уже больше двух лет? Об этом в интервью Русской службе Голоса Америки рассуждает Эндрю Вейс, вице-президент Вашингтонского центра Карнеги по исследованиям и бывший советник Билла Клинтона по России.
Данила Гальперович: Скажите, насколько, по-вашему, в США обеспокоились безопасностью на предстоящей Олимпиаде? И возросла ли возможность сотрудничества спецслужб именно в связи с Олимпиадой?
Эндрю Вейс: Я думаю, что обеспокоенности Соединенных Штатов по поводу безопасности в Сочи уже достаточно давние. Они основаны на близости этого города к региону Северного Кавказа, где постоянный уровень насилия уже сохраняется в течение 15-20 лет, а также на многих неясностях, связанных со стратегией российских властей по обеспечению безопасности Игр. Уровень сотрудничества в сфере безопасности на играх в Сочи существенно отличается от того, какой был у спецслужб Соединенных Штатов во время последних летних Олимпийских игр в Лондоне, и он также несколько ниже, чем даже на играх 2008 года в Пекине. Это никого не удивило, учитывая то недоверие, которое есть между спецслужбами США и России, и это означает, что люди поедут на Игры с гораздо большей неопределенностью, нежели им бы хотелось. В то же время, никто не подвергает сомнению способность России установить очень мощную и крайне затратную защиту вокруг самих Олимпийских игр. Она — эта защита – будет очень гнетущей и, я бы сказал, грубой, в отличие от подобных мероприятий в западных странах, но это совсем не обязательно будет свидетельствовать о какой-то панике или неуверенности, или об отсутствии желания российской стороны сделать игры безопасными. И в районе Сочи есть много других объектов, безопасность которых повысится с принятием повышенных мер безопасности и в результате большого внимания к этим вопросам.
Д.Г.: Вы говорите о взаимном недоверии спецслужб России и США — это из-за Сноудена?
Э.В.: Недоверие между спецслужбами России и США не возникло просто из-за Сноудена, оно имеет историю в несколько десятилетий.
Д.Г.: Но нет ли потребности в увеличении контактов хотя бы для того, чтобы американские правоохранители могли лучше понять угрозы, исходящие с Северного Кавказа?
Э.В.: Нет сомнений в том, что российские правоохранительные органы обладают гораздо большими знаниями об угрозах безопасности, исходящих с Северного Кавказа, чем их иностранные коллеги. Мы также видим отдельные примеры того, как выходцы с Северного Кавказа создают угрозу безопасности вне российской территории — например, как это было в Бостоне, и как это происходит сейчас в Сирии. Но распространение влияния северокавказских джихадистов на другие страны и территории, в общем, ограничено. Поэтому возможность для западных специалистов по безопасности помочь российским спецслужбам в Сочи, в основном, заключается в том, чтобы сотрудничать по поводу угроз, которые исходят не с российской территории, а извне.
Д.Г.: Как вообще в США воспринимается эта Олимпиада, которую Владимир Путин опекает лично настолько плотно, что она представляется его собственным проектом?
Э.В.: Сам Путин надеялся, что Игры могли бы послужить для улучшения имиджа России в международном масштабе, вызвали бы, как он сказал в интервью на прошлой неделе, прилив патриотизма у самих российских граждан. Но все оказалось гораздо сложнее. В Сочи, как в своеобразном микрокосмосе, отразилась масса проблем, с которыми Россия сталкивается на международной арене. С одной стороны, это проблема терроризма, с которой сталкивается отнюдь не одна Россия, с другой, это проблема того, куда сейчас Россия идет в смысле своей внутренней политики, проблема, касающаяся толерантности, способности власти побороть коррупцию, а также жесткости действий чиновников.
Д.Г.: Президент США Барак Обама назначил членов американской делегации на Игры, и все расценили ее состав как явную демонстрацию того, что Вашингтон не согласен с Москвой как минимум в вопросах отношения к ЛГБТ. Эта демонстрация — она может ухудшить отношения России и США?
Э.В.: Я думаю, не секрет, что сейчас российско-американские отношения находятся в «глубокой заморозке». Поэтому я не ожидаю, что игры в Сочи изменят атмосферу в них, причем в любом направлении. Администрация Обамы, очевидно, приняла решение сократить общение с Россией на высоком уровне по всем поводам, кроме отдельных «горячих точек» типа Сирии или Ирана. Мы видим, что в делегации США на играх нет кого-либо из высокопоставленных политиков, что вообще персоны высокого ранга сейчас не ездят из Штатов в Россию и наоборот, и это уже устоявшийся нынешний формат общения двух стран.
Я думаю, достаточно ясно, почему наши отношения застопорились. В США накопилось достаточно много обид относительно того, например, как Россия ответила на прошлогоднее предложение США, прозвучавшее весной, о начале «новой фазы» российско-американских контактов, когда предложения Вашингтона, например, о дальнейшем сокращении ядерных арсеналов, уперлись в глухую стену. Потом Сноуден был принят в Москве, и американская администрация отнеслась к этому шагу России очень негативно, она буквально восприняла это как пощечину. И то, что Обама решил больше не искать возможности вовлечь Путина в диалог, подвигнуть его на сотрудничество, говорит само за себя.
Д.Г.: Если все настолько плохо, может, скоро повернется к лучшему? Ведь даже между Советским Союзом и США — идеологическими противниками — наступала «разрядка». Можно ли ждать «разрядки» сейчас?
Э.В.: Я думаю, что такая «разрядка» вряд ли произойдет во время, пока Барак Обама остается президентом. Во всяком случае, со стороны США сейчас нет желания инвестировать серьезный политический капитал в то, чтобы улучшить отношения с Россией, да и у российской стороны, по-моему, есть ощущение, что какие-либо перемены произойдут лишь после того, как в Белом Доме появится следующий президент. Как я уже сказал, по «горячим точкам» сотрудничество возможно, но кажется очень маловероятным, чтобы кто-то сейчас выступил с неким посылом, снимающим обиду и недоверие в российско-американских отношениях.
Данила Гальперович: Скажите, насколько, по-вашему, в США обеспокоились безопасностью на предстоящей Олимпиаде? И возросла ли возможность сотрудничества спецслужб именно в связи с Олимпиадой?
Эндрю Вейс: Я думаю, что обеспокоенности Соединенных Штатов по поводу безопасности в Сочи уже достаточно давние. Они основаны на близости этого города к региону Северного Кавказа, где постоянный уровень насилия уже сохраняется в течение 15-20 лет, а также на многих неясностях, связанных со стратегией российских властей по обеспечению безопасности Игр. Уровень сотрудничества в сфере безопасности на играх в Сочи существенно отличается от того, какой был у спецслужб Соединенных Штатов во время последних летних Олимпийских игр в Лондоне, и он также несколько ниже, чем даже на играх 2008 года в Пекине. Это никого не удивило, учитывая то недоверие, которое есть между спецслужбами США и России, и это означает, что люди поедут на Игры с гораздо большей неопределенностью, нежели им бы хотелось. В то же время, никто не подвергает сомнению способность России установить очень мощную и крайне затратную защиту вокруг самих Олимпийских игр. Она — эта защита – будет очень гнетущей и, я бы сказал, грубой, в отличие от подобных мероприятий в западных странах, но это совсем не обязательно будет свидетельствовать о какой-то панике или неуверенности, или об отсутствии желания российской стороны сделать игры безопасными. И в районе Сочи есть много других объектов, безопасность которых повысится с принятием повышенных мер безопасности и в результате большого внимания к этим вопросам.
Д.Г.: Вы говорите о взаимном недоверии спецслужб России и США — это из-за Сноудена?
Э.В.: Недоверие между спецслужбами России и США не возникло просто из-за Сноудена, оно имеет историю в несколько десятилетий.
Д.Г.: Но нет ли потребности в увеличении контактов хотя бы для того, чтобы американские правоохранители могли лучше понять угрозы, исходящие с Северного Кавказа?
Э.В.: Нет сомнений в том, что российские правоохранительные органы обладают гораздо большими знаниями об угрозах безопасности, исходящих с Северного Кавказа, чем их иностранные коллеги. Мы также видим отдельные примеры того, как выходцы с Северного Кавказа создают угрозу безопасности вне российской территории — например, как это было в Бостоне, и как это происходит сейчас в Сирии. Но распространение влияния северокавказских джихадистов на другие страны и территории, в общем, ограничено. Поэтому возможность для западных специалистов по безопасности помочь российским спецслужбам в Сочи, в основном, заключается в том, чтобы сотрудничать по поводу угроз, которые исходят не с российской территории, а извне.
Д.Г.: Как вообще в США воспринимается эта Олимпиада, которую Владимир Путин опекает лично настолько плотно, что она представляется его собственным проектом?
Э.В.: Сам Путин надеялся, что Игры могли бы послужить для улучшения имиджа России в международном масштабе, вызвали бы, как он сказал в интервью на прошлой неделе, прилив патриотизма у самих российских граждан. Но все оказалось гораздо сложнее. В Сочи, как в своеобразном микрокосмосе, отразилась масса проблем, с которыми Россия сталкивается на международной арене. С одной стороны, это проблема терроризма, с которой сталкивается отнюдь не одна Россия, с другой, это проблема того, куда сейчас Россия идет в смысле своей внутренней политики, проблема, касающаяся толерантности, способности власти побороть коррупцию, а также жесткости действий чиновников.
Д.Г.: Президент США Барак Обама назначил членов американской делегации на Игры, и все расценили ее состав как явную демонстрацию того, что Вашингтон не согласен с Москвой как минимум в вопросах отношения к ЛГБТ. Эта демонстрация — она может ухудшить отношения России и США?
Э.В.: Я думаю, не секрет, что сейчас российско-американские отношения находятся в «глубокой заморозке». Поэтому я не ожидаю, что игры в Сочи изменят атмосферу в них, причем в любом направлении. Администрация Обамы, очевидно, приняла решение сократить общение с Россией на высоком уровне по всем поводам, кроме отдельных «горячих точек» типа Сирии или Ирана. Мы видим, что в делегации США на играх нет кого-либо из высокопоставленных политиков, что вообще персоны высокого ранга сейчас не ездят из Штатов в Россию и наоборот, и это уже устоявшийся нынешний формат общения двух стран.
Я думаю, достаточно ясно, почему наши отношения застопорились. В США накопилось достаточно много обид относительно того, например, как Россия ответила на прошлогоднее предложение США, прозвучавшее весной, о начале «новой фазы» российско-американских контактов, когда предложения Вашингтона, например, о дальнейшем сокращении ядерных арсеналов, уперлись в глухую стену. Потом Сноуден был принят в Москве, и американская администрация отнеслась к этому шагу России очень негативно, она буквально восприняла это как пощечину. И то, что Обама решил больше не искать возможности вовлечь Путина в диалог, подвигнуть его на сотрудничество, говорит само за себя.
Д.Г.: Если все настолько плохо, может, скоро повернется к лучшему? Ведь даже между Советским Союзом и США — идеологическими противниками — наступала «разрядка». Можно ли ждать «разрядки» сейчас?
Э.В.: Я думаю, что такая «разрядка» вряд ли произойдет во время, пока Барак Обама остается президентом. Во всяком случае, со стороны США сейчас нет желания инвестировать серьезный политический капитал в то, чтобы улучшить отношения с Россией, да и у российской стороны, по-моему, есть ощущение, что какие-либо перемены произойдут лишь после того, как в Белом Доме появится следующий президент. Как я уже сказал, по «горячим точкам» сотрудничество возможно, но кажется очень маловероятным, чтобы кто-то сейчас выступил с неким посылом, снимающим обиду и недоверие в российско-американских отношениях.
