Вмешательство федерального центра в конфликт ингушской оппозиции с местными властями ведет к смещению первоначально присущих ему акцентов, считает член правления общества «Мемориал», лауреат премии «За свободу мысли» имени Андрея Сахарова Олег Орлов.
По его мнению, преследование протестующих носит сугубо политический характер, а дело против них грубо фабрикуется.
Напомним, что по «ингушскому делу» арестовано и находится под следствием свыше трех десятков человек.
О возможном превращении конфликта в непредсказуемое, с точки зрения своих последствий, противостояние Олег Орлов рассказал в эксклюзивном интервью Русской службе «Голоса Америки».
Виктор Владимиров: Что, на ваш взгляд, привело к возникновению «ингушского дела»?
Олег Орлов: Я считаю, что групповое политическое преследование лидеров ингушской оппозиции и участников митинга 27 марта этого года, безусловно, возникло в результате вмешательства федерального центра в дела республики. Для меня очевидно, что либо в Кремле, либо на уровне руководства Северо-Кавказского округа было принято решение о невозможности больше терпеть такую территорию свободы, пусть и относительной, внутри России. Вспомним, там регулярно проходили оппозиционные митинги, которые не никто разгонял, там по много дней подряд несогласные с действиями властей могли открыто выражать свое мнение. Наконец, там и республиканская власть, и оппозиция проявляли сдержанность, ни с чьей стороны не было продемонстрировано склонности к насильственным действиям.
В.В.: Но что в том плохого?
О.О.: Это шло в разрез с общероссийской политикой по удушению всяческих свобод, в том числе свободы собраний. Ингушетия стала ярким и заразительным примером того, что вообще-то вполне возможно разрешать оппозиции проводить свои публичные массовые акции, возникающие спонтанно как отклик общества на волнующие его проблемы. И главное – это отнюдь не вело к каким-то тяжелым последствиям для правопорядка, не мешало движению транспорта и граждан и так далее. Это раздражало федеральную власть. Отсюда, как представляется, и возникло решение навести там «порядок» по общероссийским лекалам. Поэтому так грубо и разогнали митинг 27 марта (нынешнего года). Хотя это была абсолютно мирная акция, не представляющая ни для кого угрозы, и никаких правовых оснований для ее разгона не имелось согласно всем международным стандартам права.
В.В.: А что здесь стало детонатором, были ли возможны другие сценарии?
О.О.: После того, как в дело вступила Росгвардия, вперед толпы протестующих вышли люди в почтенном возрасте, уважаемые в республике лидеры общественного мнения, которые хотели предотвратить насилие. А как только силовики начали поступать с митингующими так, как они поступают, например, в Москве, у ингушской молодежи не осталось никакого выхода, кроме как защищать своих пожилых соотечественников. Ситуацию во многом спровоцировало то, что в большинстве своем правоохранители были из числа прикомандированных и ничего не понимали в местном менталитете. В общем, произошли столкновения. Затем только благодаря мудрому поведению лидеров оппозиции удалось предотвратить развитие событий по самому плохому сценарию. Им удалось убедить митингующих добровольно покинуть площадь. Тем не менее, дальше развернулись широкомасштабные для такой небольшой республики репрессии. Они продолжаются вплоть до настоящего времени.
В.В.: Почему восьмой месяц длится расследование, на первый взгляд, не представляющее особой сложности?
О.О.: Это дело не такое простое, как может показаться, особенно с точки зрения тех, кто его фальсифицирует. Им надо попытаться доказать, что все произошедшее было заранее спланировано оппозицией. Видно, что в рамках права это не удается. Отсюда все мыслимые и немыслимые перекосы, вопиющие нарушения процессуальных норм. А объясняется все тем, что дело носит политический характер. Это показательный процесс, в том числе и для всей России, для Северного Кавказа. Легко просматривается, что перед следствием стоит вполне определенная задача – сфальсифицировать общее обвинение в подготовленной заранее оппозицией акции с использованием насилия против полицейских. И под эту задачу подверстывается все остальное. О чистоплотности методов тут говорить не приходится. Так, в отношении одного из обвиняемых следствие при установлении ему меры пресечения утверждало в суде, что он может скрыться за границу, хотя перед этим сами у него изъяли зарубежный паспорт в ходе обыска. И таким подлогам несть числа.
В.В.: Во что все это может вылиться?
О.О.: Действия властей ведут к тому, что внутриреспубликанский конфликт все больше и больше превращается в противостояние значительной части ингушского общества и федерального центра. А для Кавказа это очень опасно. Подобное развитие событий ни чего хорошего не сулит ни для Ингушетии, ни для региона, ни для России в целом.
