Российский президент Владимир Путин вернулся в Москву из поездки в Италию, главным событием которой был визит в Ватикан. Главным же событием визита Путина в Ватикан, судя по отражению его множеством масс-медиа, было опоздание президента России на встречу с Папой Римским на 50 минут, тогда как сама встреча президента и понтифика один на один продолжалась где-то около получаса. Что здесь важнее — опоздание или сама беседа? На этот вопрос Русской службе «Голоса Америки» отвечает Константин Эггерт, независимый обозреватель и эксперт по отношениям Ватикана и Москвы:
«Опоздание на аудиенцию к Папе Римскому — вещь, конечно, чрезвычайная, и происходит крайне редко. Одновременно мы знаем, что для Владимира Путина это, как раз, не редкость, и даже в тех странах, где протокол особенно жесткий в том, что касается глав государств, например, в Великобритании он тоже опаздывал на встречу с королевой Елизаветой II. Однако, во-первых, я думаю, что те, кто готовил этот визит в Апостольской нунциатуре в Москве, предупредили Папу о такой тенденции, во-вторых, это не влечет за собой никаких последствий, дипломатических или моральных. Может быть, если в следующий раз Владимир Владимирович захочет встретиться с Папой, ему могут сказать, что святейший отец этого сделать не сможет. Но переговоры прошли, и инцидент можно считать как минимум не замеченным по обоюдному согласию».
По словам Константина Эггерта, «30 минут разговора с папой один на один — это вполне достаточно, чтобы Владимир Путин успел обсудить с ним важные вещи, такие, как ситуацию на Ближнем Востоке и особенно в Сирии. Здесь взгляд Кремля и взгляд Ватикана, как это бывало и раньше, например, во время войны в Ираке, совпадают». Кроме того, говорит независимый обозреватель, ходят упорные слухи, что Путин может посредничать между Папой Римским и Патриархом Кириллом в деле организации их личной встречи. «Однако я думаю, в этой ситуации Путин мог просто сказать о том, что он и российское государство позитивно рассматривали бы такой факт. Но в целом этот вопрос диктуется прежде всего самими церквями и межцерковными отношениями», – считает эксперт.
Может ли действительно посредничество Владимира Путина привести к прорыву в отношениях Русской Православной и Католической церквей? Какова степень влияния на эти отношения Кремля вообще? На эти вопросы Русской службе Голоса Америки отвечает Сергей Чапнин, ответственный редактор «Журнала Московской Патриархии».
Данила Гальперович: Чего может добиваться Владимир Путин во время переговоров с Папой Римским, хочет ли он как-либо повлиять на степень сближения римского престола и РПЦ?
Сергей Чапнин: Нужно прежде всего понимать, что Путин приезжает к Папе Римскому как к главе государства. Их встреча — именно в этом формате. С другой стороны, есть, скорее всего, некая программа, которую Путин проводит во внешней политике. Она связана с традиционными ценностями, в том виде, в каком их понимает нынешняя российская власть. И эти ценности, несмотря на то, что они носят в значительной степени идеологический характер, тем не менее, основываются на ценностях христианских.
При этом то, что сейчас происходит в публичном пространстве — это еще не христианская политика, христианских политиков сегодня в России нет. А то, что есть — это попытка сконструировать новую российскую идентичность, опираясь на традиционное православие. Собственно христианские традиции в современной России сильно разрушены. Но политика такова, что можно декларировать задачи, и под эти задачи привлекать себе в союзники государства, в которых христианская политика есть. И, безусловно, самым сильным из таких государств является Ватикан. Вот попытка прощупать возможность совместных действий в этом ключе — это задача, вполне органичная и для Путина, и для папы Франциска.
Д.Г. Но разве не трудно будет Папе, который уже проявил себя как очень толерантный человек, который свое Апостольское обращение посвятил аморальности наживы, найти общий язык с Владимиром Путиным, который по мнению многих далек от терпимости к критике и основывает свою власть на нефтегазовом богатстве?
С.Ч.: Здесь стоит различать вопросы терпимости с вопросами христианской морали и нравственности, – это не одно и то же. Все равно невозможно себе представить, каким бы Папа ни был, что Ватикан отступит от норм евангельской нравственности. Другие акценты, другой стиль, большая мягкость во время проповедей — да. Вопрос, скорее, в другом. Путину нужны какие-то убедительные инициативы. Ему нужна яркая игра на международной арене, и, мне трудно представить, что Ватикан как-то сможет ему в этом помочь.
Д.Г.А: если вернуться к отношениям Ватикана и РПЦ, как они развиваются — при помощи Путина или без его помощи?
С.Ч.: Конечно, главными в этих отношениях остаются сами церкви. Есть достаточно заметный — не скажу, что большой, но все же — круг католических организаций, монашеских орденов, которые настроены на сотрудничество с Россией и РПЦ. Сейчас в Москве проходит Библейская синодальная конференция, имеющая общецерковный статус. Ее открывал Патриарх, и на ней присутствовал архиепископ Винченцо Палья, который является председателем Международного католического библейского общества. Есть серьезные рабочие связи между, например, католиками в Северной Италии и православной епархией в Новокузнецке. Однако все эти случаи, все эти примеры того, что ткань связей между двумя церквями становится все более прочной, почти не освещаются медиа. Ну, может быть, это и хорошо — сначала эта ткань укрепится, отношения церквей станут более привычными, а потом... Ну, при этом в самой Русской Православной церкви, видимо, всегда будет большая группа тех, кто настроен против отношений с католиками, поэтому говорить о серьезных прорывах в этой сфере пока не приходится.
«Опоздание на аудиенцию к Папе Римскому — вещь, конечно, чрезвычайная, и происходит крайне редко. Одновременно мы знаем, что для Владимира Путина это, как раз, не редкость, и даже в тех странах, где протокол особенно жесткий в том, что касается глав государств, например, в Великобритании он тоже опаздывал на встречу с королевой Елизаветой II. Однако, во-первых, я думаю, что те, кто готовил этот визит в Апостольской нунциатуре в Москве, предупредили Папу о такой тенденции, во-вторых, это не влечет за собой никаких последствий, дипломатических или моральных. Может быть, если в следующий раз Владимир Владимирович захочет встретиться с Папой, ему могут сказать, что святейший отец этого сделать не сможет. Но переговоры прошли, и инцидент можно считать как минимум не замеченным по обоюдному согласию».
По словам Константина Эггерта, «30 минут разговора с папой один на один — это вполне достаточно, чтобы Владимир Путин успел обсудить с ним важные вещи, такие, как ситуацию на Ближнем Востоке и особенно в Сирии. Здесь взгляд Кремля и взгляд Ватикана, как это бывало и раньше, например, во время войны в Ираке, совпадают». Кроме того, говорит независимый обозреватель, ходят упорные слухи, что Путин может посредничать между Папой Римским и Патриархом Кириллом в деле организации их личной встречи. «Однако я думаю, в этой ситуации Путин мог просто сказать о том, что он и российское государство позитивно рассматривали бы такой факт. Но в целом этот вопрос диктуется прежде всего самими церквями и межцерковными отношениями», – считает эксперт.
Может ли действительно посредничество Владимира Путина привести к прорыву в отношениях Русской Православной и Католической церквей? Какова степень влияния на эти отношения Кремля вообще? На эти вопросы Русской службе Голоса Америки отвечает Сергей Чапнин, ответственный редактор «Журнала Московской Патриархии».
Данила Гальперович: Чего может добиваться Владимир Путин во время переговоров с Папой Римским, хочет ли он как-либо повлиять на степень сближения римского престола и РПЦ?
Сергей Чапнин: Нужно прежде всего понимать, что Путин приезжает к Папе Римскому как к главе государства. Их встреча — именно в этом формате. С другой стороны, есть, скорее всего, некая программа, которую Путин проводит во внешней политике. Она связана с традиционными ценностями, в том виде, в каком их понимает нынешняя российская власть. И эти ценности, несмотря на то, что они носят в значительной степени идеологический характер, тем не менее, основываются на ценностях христианских.
При этом то, что сейчас происходит в публичном пространстве — это еще не христианская политика, христианских политиков сегодня в России нет. А то, что есть — это попытка сконструировать новую российскую идентичность, опираясь на традиционное православие. Собственно христианские традиции в современной России сильно разрушены. Но политика такова, что можно декларировать задачи, и под эти задачи привлекать себе в союзники государства, в которых христианская политика есть. И, безусловно, самым сильным из таких государств является Ватикан. Вот попытка прощупать возможность совместных действий в этом ключе — это задача, вполне органичная и для Путина, и для папы Франциска.
Д.Г. Но разве не трудно будет Папе, который уже проявил себя как очень толерантный человек, который свое Апостольское обращение посвятил аморальности наживы, найти общий язык с Владимиром Путиным, который по мнению многих далек от терпимости к критике и основывает свою власть на нефтегазовом богатстве?
С.Ч.: Здесь стоит различать вопросы терпимости с вопросами христианской морали и нравственности, – это не одно и то же. Все равно невозможно себе представить, каким бы Папа ни был, что Ватикан отступит от норм евангельской нравственности. Другие акценты, другой стиль, большая мягкость во время проповедей — да. Вопрос, скорее, в другом. Путину нужны какие-то убедительные инициативы. Ему нужна яркая игра на международной арене, и, мне трудно представить, что Ватикан как-то сможет ему в этом помочь.
Д.Г.А: если вернуться к отношениям Ватикана и РПЦ, как они развиваются — при помощи Путина или без его помощи?
С.Ч.: Конечно, главными в этих отношениях остаются сами церкви. Есть достаточно заметный — не скажу, что большой, но все же — круг католических организаций, монашеских орденов, которые настроены на сотрудничество с Россией и РПЦ. Сейчас в Москве проходит Библейская синодальная конференция, имеющая общецерковный статус. Ее открывал Патриарх, и на ней присутствовал архиепископ Винченцо Палья, который является председателем Международного католического библейского общества. Есть серьезные рабочие связи между, например, католиками в Северной Италии и православной епархией в Новокузнецке. Однако все эти случаи, все эти примеры того, что ткань связей между двумя церквями становится все более прочной, почти не освещаются медиа. Ну, может быть, это и хорошо — сначала эта ткань укрепится, отношения церквей станут более привычными, а потом... Ну, при этом в самой Русской Православной церкви, видимо, всегда будет большая группа тех, кто настроен против отношений с католиками, поэтому говорить о серьезных прорывах в этой сфере пока не приходится.
