Его часто сравнивают с Давидом Ойстрахом, Исааком Стерном, Яшей Хейфецом. В Италии, в Милане, его прозвали «Русским Паганини». Еще в юности он выиграл, кажется, все скрипичные конкурсы мирового уровня. Сейчас в его календаре около 120 выступлений в год на самых престижных сценах. Он один из самых высокооплачиваемых скрипачей планеты. Человек мира – Вадим Репин.
В Вашингтоне Репин выступил с Национальным симфоническим оркестром в главном зале американской столицы – Центре имени Джона Кеннеди. После концерта Вадим дал интервью «Голосу Америки».
Мы расположились в гримерке скрипача. На стенах фото знаменитых музыкантов: Пласидо Доминго, Лучано Паваротти, Мстислав Ростропович. Времени для интервью у нас в обрез. Завтра Репин улетает в Европу, сегодня – у него еще одна важная деловая встреча. «О чем будем говорить?» – начинает беседу сам Вадим.
«Сначала – о славе, – отвечаю я. – «Я знаю, что такое слава. Она – ошейник из цветов», – написал поэт Евгений Евтушенко. Как вы относитесь к славе?
Вадим Репин: Слава славе – рознь. Быть знаменитым благодаря своему делу – это замечательная вещь. Каждый артист, наверное, желает этого.
Сергей Москалев: Слава не тяготит?
В.Р.: Такая слава, как у меня – она меня больше радует, зовет к новым подвигам, нежели тяготит.
С.М.: Самый большой триумф в вашей творческой жизни, – что вспоминается?
В.Р.: Триумф? Опять же, смотря, что называть триумфом. Для меня триумф, например, это и очень удачный концерт с партнерами, которых я люблю. Скажем, запись с Мартой Аргерих «Крейцеровой сонаты» – это равнозначно счастью. Или концерт Бетховена с Венской филармонией – для меня это триумф. Любой концерт с Гергиевым, с моими друзьями – большими артистами. Делать музыку для меня счастье.
С.М.: А самое большое творческое разочарование?
В.Р.: О разочарованиях говорить всегда сложно, да и зачем? Разочарования бывают, но они тоже – источник новой энергии.
С.М.: Несколько слов о цикле этих концертов в Вашингтоне, в Центре имени Кеннеди?
В.Р.: Это сезонные выступления в Вашингтоне с Национальным симфоническим оркестром, и я рад, что приехал – давно не был. Концерты проходят в рамках объявленного Кеннеди-центром фестиваля «В фокусе Россия». Но сольный концерт я играл здесь на праздновании 50-летия Вашингтонской оперы. Программу тогда делал Пласидо Доминго – большой галла-концерт. Я был единственным инструменталистом. Исполняли «Кармен». И в этот приезд было приятно помузицировать с Национальным симфоническим оркестром, за дирижерским пультом был Александр Ведерников.
С.М.: Как вам американская публика?
В.Р.: Как любая публика. Если удается вначале установить контакт – замечательно. Сегодня мне было приятно, я чувствовал ответное внимание, зал как бы шел со мной, в глазах был интерес, а не желание, так сказать, развлечься. Поэтому от раза к разу – бывает по- разному. Но сегодня я доволен.
С.М.: А где выступать сложнее всего?
В.Р.: Там, где больше всего любят – там и сложнее всего. Дома. Приезжаешь, и ты, заранее, уверен в успехе. Но это стоит больших нервов, ведь нужно не просто оправдывать доверие, сыграть хорошо, но и, как бы, «переиграть» себя, выйти на другой уровень.
С.М.: Кем считаете себя в музыке, романтиком или интеллектуалом?
В.Р.: Мне бы хотелось надеяться, что у меня идеальная комбинация обоих качеств. Безусловно, без знаний очень трудно делать концепцию, так же, как и без чувств, очень трудно захватить слушателя, заворожить его.
С.М.: Вы уже много лет живете вне России, но, тем не менее, бываете там с концертами…
В.Р.: Сейчас все чаще и чаще. Должен признаться, теперь я провожу в Москве больше времени, чем где бы то ни было.
С.М.: Почему?
В.Р.: У меня тоска по России. Понимаете, я никогда не жил ни в Москве, ни в Петербурге. Я вырос в Новосибирске, и в 17 лет сразу сиганул в Европу. Мое музыкальное становление прошло в Европе: фестивали, общение с коллегами. Но сейчас у меня тот период, когда мне жутко хочется вкусить именно ту традицию, из которой я вырос.
С.М.: То есть, в юности, при отъезде, никакой ностальгии не было, а сейчас?
В.Р.: Да, мне хочется больше времени проводить на Родине.
С.М.: Но, а желание вернуться?
В.Р.: Я – человек мира. Знаете, живя в Женеве, из дома я уехал 15 августа. Сегодня 8 ноября – а я с тем же чемоданом. Где я живу? Можно сказать, в самолете, в гостинице. А в плане переезда… да, документально можно зафиксировать, где находится резиденция, но…
С.М.: Но, с паспортом у вас какая-то необычная история?
В.Р.: Мне королева Бельгии на мой «сry» – есть такое английское выражение – на мою мольбу, на мой крик о помощи подарила гражданство, потому что жить мне было совершенно невозможно, особенно в начале 90-х, когда еще не было никаких «шенгенов». Ведь в те времена, буквально, каждое пересечение границы любой страны было связано с двумя визитами в посольство: заполнить документы, сделать новые фотографии, бежать на репетиции, а на следующий день, перед репетицией, накануне вылета, не забыть забрать паспорт. Из-за гастролей, страны я менял, как белка…
Мне очень повезло, что у Бельгии и России нет конфликта по вопросу двойного гражданства. Я никогда не иммигрировал, и всегда чувствую себя дома.
С.М.: На какой скрипке вы играете?
В.Р.: Скрипка Гварнери – замечательный инструмент, это продолжение моих рук …. И путешествуем мы вместе, и уже дружим.
С.М.: Вадим, какие самые главные ваши проекты в 2010 году?
В.Р.: Самый значимый проект – это премьера нового концерта с Лондонским симфоническим оркестром. Произведение пишет для меня Джеймс Макмиллан – замечательный и уже очень известный в мире композитор. Премьера в марте, в Лондоне, дирижировать будет Гергиев. Мы немножко повозим эту программу по миру – это одно из главных событий для меня в будущем году. Ну а потом – концерты в Азии, концерты в Америке с Рикардо Мути: Чикаго, Нью-Йорк, Монреаль.
С.М.: Успехов вам, Вадим.
