Эпидемия коронавируса стала серьезным испытанием для США и американцев. О том, каковы могут быть экономические последствия кризиса, «Голосу Америки» рассказала Меган Грин, профессор Гарвардского университета (Megan Green, Harvard Kennedy School).
Николай Павлов: Как влияет пандемия на экономику США?
Меган Грин: Эпидемия оказала беспрецедентное воздействие на экономику США. Посмотрите на количество людей, обратившихся за пособием по безработице за последние две недели. Мы никогда не видели ничего подобного.
Сейчас мы понимаем, что для того, чтобы сдержать вирус, нам потребуется время, и поэтому нам, возможно, придется прибегнуть к глубокой заморозке нашей экономики на более длительный срок, чем ожидалось. И даже когда мы начнем размораживать экономику, нет гарантии того, что все вернется к привычному состоянию. Мы видим, что различные государства делают для своего населения и малого бизнеса: ответы на кризис совершенно разные. CША выпускают тонны долговых обязательств, чтобы обеспечить налоговую и монетарную поддержку рынков, стараются направить деньги людям и мелким предпринимателям, которые остро нуждаются в них, пытаются поддержать потерявших работу, увеличивая пособия по безработице. У европейцев совершенно другой подход: государства – а не компании-работодатели – выплачивают зарплаты, чтобы сохранить рабочие места, вместо того, чтобы увольнять людей или отправлять их в неоплачиваемые отпуска. Мы увидим, какой из этих подходов сработает лучше.
Н.П.: Как долго может продлиться этот кризис?
М.Г.: Многое зависит от эпидемиологии, а не от экономики. Мы знаем, что многое зависит от способности проводить тесты населения на коронавирус каждые две недели, чтобы была уверенность в том, что люди не болеют COVID-19. Экономист Пол Ромер недавно предположил, что, если мы будем проводить тестирование людей каждые две недели, то можно будет изолировать тех, кто болен, а остальные смогут вернуться к обычному образу жизни. Но проблема в том, что для этого в США еженедельно необходимо проводить 150 млн тестов – ныне мы едва можем протестировать миллион человек. Я думаю, что это был бы лучший подход, а также наиболее дешевый. Эти затраты гораздо меньше убытков, которые терпят частные предприниматели в результате закрытия экономики. А при отсутствии тестов проблемы будут у всех.
Н.П.: Каким образом может идти процесс выхода из кризиса?
М.Г.: Думаю, что у нас будет постепенное и нелинейное восстановление экономики. Не все компании сумеют пережить этот кризис. Нам понадобится использовать больше фискальных стимулов для поддержания здоровых компаний, чтобы они могли пережить период заморозки экономики. Но это также означает, что какие-то сферы бизнеса никогда не вернутся к докризисному состоянию. Экономисты на протяжении десятилетий предрекали смерть торговых центров, этого не произошло, но может произойти сейчас. Многие крупные магазины просто больше не откроются. Авиакомпании несут серьезные убытки, потому что никто больше не путешествует. Я думаю, что некоторые из них обанкротятся. Честно говоря, это совершенно нормально для бизнеса. Нефтяная отрасль находится в тяжелом состоянии. Все началось с разногласий о добыче нефти между Россией и Саудовской Аравией, и саудиты решили из-за этого затопить нефтью рынок. Но неожиданно возникли проблемы с потреблением, потому что никто никуда не ездит и не летает. Нефть оказалась не нужна. Это значит, что нефть идет в хранилища, но у нас хранилища почти заполнены. Мы видели, что цена на майские фючерсные контракты упала ниже нуля. Мы такого никогда не видели. Это будет продолжаться, пока спрос будет оставаться на таком же уровне, как сейчас, и пока нам не удастся справиться с эпидемией. Многие энергетические компании прекратят существование — у некоторых имелись проблемы при цене нефти в 50 долларов за баррель. Государству следует очень осмотрительно выделять помощь компаниям. Предоставлять ее здоровым бизнесам и не давать тем, кто испытывал проблемы еще до кризиса, чтобы не создавать компании-зомби: это неэффективно и будет препятствовать росту экономики.
Н.П.: Как вы оцениваете требования немедленно отменить карантинный режим?
М.Г.: Вопрос в том, действительно ли люди готовы принять, что то, к чему они призывают, приведет к более высокому уровню смертности. Возможно, что мы могли бы преодолеть этот кризис намного быстрее, если бы мы открыли нашу экономику, но мы заплатили бы за это невероятными человеческими жертвами.
Н.П.: После начала кризиса США значительно сократили приток легальных иммигрантов. Что вы думаете об этом решении?
М. Г.: Я не думаю, что подобное политическое решение имеет какой-либо смысл с экономической точки зрения. Данные однозначно свидетельствуют, что иммиграция способствует росту экономики в США и большинстве других развитых стран. Не факт, что иммигранты претендуют на рабочие места, которые интересуют американцев. Часто они выполняют работу, которую американцы делать не хотят. Кроме того, иммигранты в подавляющем большинстве вносят вклад в систему социальной защиты, потому что у них меньше возможностей ею пользоваться, чем у американцев или граждан других развитых стран. Кроме того, прирост населения стимулирует экономический рост. С точки зрения эпидемиологии, это также не имеет смысла, потому что вирус уже находится здесь и был здесь дольше, чем многие официальные лица готовы признать.
Н.П.: Как экономика может измениться после кризиса?
М.Г.: Одним из долгосрочных последствий этого кризиса станет то, что правительства приобретут большее влияние во многих экономиках. Это будет фундаментальный структурный сдвиг. В такой стране, как США, где система социальной защиты населения была и так ослаблена, даже хорошо, что мы задумались о том, как поддержать наиболее уязвимых членов нашего общества. Социальное неравенство значительно возросло в индустриально развитых странах и, особенно, в США. Эта проблема, вероятно, усугубится в результате кризиса. Но, по крайней мере, наши политики начали задумываться о том, что мы могли бы с этим сделать. В этом смысле, кризис может иметь положительный эффект.
