Как и чем ответит Россия на заявление ИГИЛ об ответственности за гибель авиалайнера в Египте? Есть ли потенциал сотрудничества между Вашингтоном и Москвой в регионе? Эти вопросы сегодня обсуждаются в американском экспертном сообществе. При этом аналитики признаются, что пока у них нет ответов на многие вопросы.
Старший аналитик Шведского агентства оборонных исследований Йохан Норберг представил в вашингтонском Центре Вильсона доклад на тему «Военные возможности России». Речь шла о стратегическом потенциале, способностях развертывать силы и средства на колоссальных пространствах – от Дальнего Востока до Восточной Европы. Вместе с тем многих участников дискуссии интересовал конкретный вопрос: каковы возможности и каковы перспективы наращивания российской группировки в Сирии? С таким же вопросом мы обратилась к Йохану Норбергу.
«Мне сложно судить, как гибель российского самолета повлияет на развертывание российских сил в Сирии. Но сегодня вопрос звучит так: останутся ли они в этой стране, будут ли они наращивать там свое присутствие? Пока я могу определенно сказать только одно: Россия рассматривает варианты, чтобы остаться в Сирии на какое-то время», – говорит он.
В свою очередь американский военный аналитик, эксперт Института Кеннана Майкл Кофман считает, что Россия наверняка проведет операцию возмездия против боевиков «Исламского государства», перенацелив свои самолеты на их столицу – Ракку. Но это операция будет ограниченной из-за ограниченности ресурсов, которыми обладает Россия:
«Конечно, она может задействовать и Каспийскую флотилию. Выстрелить 26 крылатых ракет. Это наиболее дорогое удовольствие. Но это все-таки просто показательное действие. А насчет способности воевать и с ИГИЛ, и со Свободной сирийской армией, и аль-Нусрой, такой возможности у России пока нет. Она все еще увеличивает свое присутствие в Сирии, но пока оно очень ограничено».
Столь же неопределенно говорят эксперты о возможности военного сотрудничества Вашингтона и Москвы в сирийском конфликте. Например, Ольга Оликер, директор программы Россия-Евразия в вашингтонском Центре стратегических и международных исследований полагает, что пока камнем преткновения остается политическое будущее Башара Асада.
«С одной стороны у России и США есть некие похожие интересы в Сирии. С одной стороны, ни одному, ни другому не нравится ИГИЛ. Но с другой стороны то, что они хотят получить от участия в этом конфликте, очень различается», – считает Ольга Оликер.
Американские эксперты сходятся во мнении, что такое военное взаимодействие может быть эффективно только в том случае, если будет дан четкий ответ на вопрос: а против кого мы вместе воюем?
«Если у России есть реальный интерес воевать там с ИГИЛ, то есть даже возможность такого сотрудничества. Мы даже нуждаемся в таком сотрудничестве, иначе другого подхода нет, – говорит Майкл Кофман. – А если у России задача – спасти Асада и воевать со Свободной сирийской армией, то у нас в этом особенного интереса нет. Кстати, у нас вообще в этом вопросе интереса нет. В этом основной интерес есть у Саудовской Аравии и у Турции. Мы очень крайне подключены к этому всему делу. Наша главная задача – воевать с ИГИЛ».
