Впередсмотрящие Русской Америки

С 6 по 9 августа российский телеканал «Культура» предоставляет эфир редким гостям. Документальный сериал «Русская Америка», в который включены четыре фильма, расскажет о деятелях русской культуры, живущих в США. Герои цикла – два художника, Илья Кабаков и Гриша Брускин, и два культуролога, Соломон Волков и Александр Генис.

Режиссер сериала Нина Зарецкая, филолог по образованию, живет и работает в Москве и Нью-Йорке. Она продюсер, тележурналист, основатель и директор арт-медиа-центра «TV Галерея», основанного ею в 1991 году. Выпустила более ста телевизионных программ, документальных фильмов и видеопрограмм по современному искусству. Участвовала в выставочных проектах и фестивалях в США, России, Испании, Германии, Хорватии, Канаде и других странах.

С Ниной Зарецкой побеседовал корреспондент «Голоса Америки» Олег Сулькин.

Олег Сулькин: В вашем телецикле четыре портрета. Очень достойные, замечательные люди. Но неужели вы считаете, что культура Русской Америки исчерпывается этими безусловно яркими персонами?

Нина Зарецкая: Нужно сразу объясниться. Я подала заявку на канал «Культура» на двадцать фильмов. Двадцать представителей культурной элиты, причем не только из Нью-Йорка. Мне сначала сократили число серий до шестнадцати, потом до восьми, а в итоге пока ограничились четырьмя, но сохранили эпическое название – Русская Америка.

О.С.: Как-то обидно за Неизвестного, Барышникова, Алешковского. Называю имена навскидку, есть и еще, конечно.

Н.З.: О Неизвестном я делала несколько фильмов. И Барышников фигурировал в заявке. Название цикла, согласна, очень обобщающее, обязывающее. Не хочу вдаваться в детали переговоров с «Культурой», но вот результат – четыре фильма. Мне, право, неловко, но я надеюсь, что на меня никто не обидится, ведь это не мое решение. И я надеюсь продолжить цикл.

О.С.: Почему в газетном анонсе сказано, что время выхода в эфир удобно телезрителям Америки?

Н.З.: Это сказано с юмором, потому что в США телеканал «Культура» не транслируется. Фильмы поставлены в сетке показов на глубокую ночь, уж не знаю, почему.

О.С.: Гордитесь, вас приравняли к эротике.

Н.З.: Мои фильмы, вероятно, считают слишком элитарными для прайм-тайма. На мой взгляд, это не так. Обычному зрителю они, полагаю, тоже интересны.

О.С.: Как вы выбрали именно этих героев? И как бы вы определили жанр: фильм-портрет, фильм-беседа, фильм-панегирик?

Н.З.: Не панегирик, это точно, я никогда не делаю панегирики. Это фильмы-исследования. Мои представления о конкретном человеке и, одновременно, сам этот человек, его портрет, ну как в живописи.

О.С.: Чем-то отличаются интеллектуалы Русской Америки от своих коллег в России?

Н.З.: Очень хорошо сказал по этому поводу Бродский, заметивший, что мы сидим здесь, в Америке, на вершине холма и видим оба его склона. Эти люди питаются и русской, и американской культурой, и отдают себя и русской, и американской культуре. Видение их более объемно, интернационально. Кстати, это высказывание Бродского цитирует один из моих героев, культуролог Соломон Волков.

О.С.: Вы считаете это свойство позитивным, а вот литературный критик Наталья Иванова укоряет Соломона Волкова за странности стиля, который она иронически называет «смесью русского с международным». Вообще, в России традиционно, еще со времен Герцена, с определенным скепсисом относятся к тем, кто «видит оба склона». Вы этот аспект затрагиваете?

Н.З.: К сожалению, нет. Хронометраж фильмов этого бы не позволил. 26 минут – очень мало для того, чтобы углубляться в разные боковые ответвления темы. И потом я к «холму» отношусь положительно. Все эти люди не только не потеряли от жизни в Америке, но и приобрели. Да, эмиграция может быть тяжелейшей травмой, но творческий человек очень часто находит конструктивный выход. Я не уверена, что Бродский при всей его гениальности получил бы Нобелевскую премию, если бы остался в России и не стал бы писать по-английски.

О.С.: Что для вас самое привлекательное в ваших героях? Начнем с художников.

Н.З.: Кабаков – удивительный, глубокий и разносторонний художник, который сумел воплотить образ советской эпохи в своих, как он их называет, тотальных инсталляциях. Прежде всего, он мыслитель, и это наиболее ценно. Верно, соц-арт уже не столь востребован, как раньше. Но Кабаков не буквальный соц-артист, он тонкий концептуальный мастер, философ. Ретроспектива Ильи и его жены и соавтора Эмилии, проходившая в Москве в 2008 году, стала одним из самых громких событий в российской художественной жизни за последнее десятилетие. При этом сам Кабаков не считает, что живет на Западе, бытовая сторона жизни его мало интересует, он говорит, что живет в музейных институциях, от проекта к проекту.

О.С.: Имя другого вашего персонажа, Гриши Брускина, получило известность в 1988 году, когда на аукционе Sotheby’s в Москве его работы, впервые для русского андерграунда, были проданы за рекордную по тем временам сумму. Чем, кроме того, что он чемпион Sotheby’s, вам интересен Брускин?

Н.З.: Он тоже художник-мыслитель, всегда занимался двумя излюбленными темами – иудаикой и коммунистическим мифом. Один из самых известных нонконформистов, более 20 лет он живет и работает в США, но также в России и Италии, где у него мастерские. Гриша стал и писателем, выпустил уже четыре книги. Это у него хорошо получается.

О.С.: Два ваших других героя – литераторы, пишут об искусстве и не только. О чем вы говорили с Соломоном Волковым и Александром Генисом?

Н.З.: Соломона, как и других, я знаю давно, и, собственно, с него начала работу над сериалом. Мы сделали с ним десяток съемок, это очень много для 26-минутного фильма. Говорили обо всем. Он один из знатоков русской культуры, автор фундаментальных книг. Но сам больше всего любит говорить о тех гениях, с которыми ему посчастливилось общаться, – о Шостаковиче, Баланчине и Бродском. Благодаря этому появились его книги о них. Полжизни Соломон прожил в России, полжизни в Америке. По образованию музыкант и музыковед. Хотя он не очень охотно выступает на публике, его часто можно услышать в программе Александра Гениса на радио «Свобода». Ему не нравится, когда его называют культурологом. И он предложил называть его «объясняющим господином». Так я и назвала фильм о нем.

О.С.: А название фильма о Генисе, «Странник», – его придумка или ваша?

Н.З.: Названия даю я сама. Скажем, для фильма о Брускине я использовала название одной из его книг, «Прошедшее время несовершенного вида». Название для фильма о Кабакове, «Аварийный выход», – название одной из его инсталляций. «Странник» – одна из книг Александра Гениса. Он любит искусство, литературу, философию, историю, но больше всего на свете, наверное, любит путешествовать и во время путешествий познавать культуры и кухни разных народов. Александр постоянно в дороге, не сидит на месте. У него живое, увлекательное перо, он прирожденный эссеист, один из лидеров этого жанра.

О.С.: Для большого числа людей фамилия Генис сопрягается с другой фамилией – Вайль. С Петром Вайлем, увы, рано ушедшим, они много лет работали и как журналисты, и как писатели-публицисты.

Н.З.: Это большая и серьезная тема. Генис, конечно, упоминает Вайля, когда говорит о Довлатове и «Новом Американце». Но опять же из-за ограниченного формата мы только вскользь затронули их дружбу и творческий альянс.