Как Соединённые Штаты разыскивают пропавших без вести военнослужащих?

«Это самая многогранная организация, в которой я когда-либо служил – просто из-за многочисленных и очень разнообразных навыков различных сотрудников, которые необходимы в такой работе» – говорит Келли МакКег (Kelly McKeague), директор Агентства министерства обороны США по учёту военнопленных и без вести пропавших (Defense POW/MIA Accounting Agency, DPAA).

Агентство образовалось в 2015 году в результате объединения ряда профильных управлений и отделов специальной биологической лаборатории ВВС США (US Air Force's Life Sciences Lab). За плечами руководителя агентства – 34 года карьеры в ВВС США, которую Келли МакКег завершил в звании генерал-майора.

«Все, связанное с нашими полевыми операциями – очень не просто, – рассказывает Келли МакКег. – Мы работали и на субгималайских высотах, и на дне океана в Папуа – Новой Гвинее, мы были на полях былых сражений по всей Европе, мы были и в Тунисе». Сегодня Агентство ведет работы на территории 45 стран мира.

Встреча с руководителем Агентства министерства обороны США по учёту военнопленных и без вести пропавших прошла 23 августа на площадке вашингтонского Центра новой американской безопасности (Center for a New American Security, CNAS). Интерес к проблеме розыска без вести пропавших и попавших в плен военнослужащих вновь пробудила война в Украине.

В отличии от ряда стран, включая и Россию, где поисками захоронений неопознанных военнослужащих занимаются почти исключительно волонтеры, энтузиасты- историки – миссии, направляемые из США, имеют официальный статус. «Мы отправляем команды – будь то следственная группа или команда по эксгумации – обычно немногочисленные: от 8 до 15 – 20 человек, но в зависимости от сложности объекта, мы можем принять на работу до сотни местных жителей, – рассказывает директор агентства. – Продолжительность раскопок может составлять от 45 до 60 дней. Мы находимся на связи с местным посольством США, и я уверен, что каждое посольство ценит контакты между людьми, которые возникают в процессе такой работы, потому что именно это проецирует наши американские ценности в позитивном ключе. Это лучший моральный пример».

«Агентство работает, опираясь на командные и территориальные структуры вооруженных сил, продолжает МакКег. – Очевидно, что мы не можем сделать всю работу в одиночку. Территориальные командования предоставляют нам расширенный список специалистов – будь то техники по обезвреживанию взрывоопасных предметов, медики, лингвисты... Если речь идёт об останках, то экспертиза проводится в наших лабораториях на Гавайях и в Небраске, а финальная медэкспертиза ДНК-идентификации проводится в лабораториях Агентства министерства обороны по здравоохранению (Defense Health Agency)».

«Новые запатентованные технологии, которым нет равных в мире, – позволяют идентифицировать останки на основании крошечных кусочков ткани, – продолжает свой рассказ Келли МакКег. – Во времена Второй мировой войны останки часто обрабатывали формальдегидом, что делало почти невозможным последующую идентификацию по ДНК. Современная технология увеличила вероятность успеха с 5% до 62%».

К традиционной методике опознания по зубам (на основании сохранившихся рентгеновских снимков или слепков стоматолога) сегодня добавились уникальные методики на основе рентгенографии грудной клетки: дело в том, что, как считают учёные, ключица несёт в себе не меньше необходимой уникальной информации, чем челюсть: «Её форма так же уникальна, как отпечаток пальца».

Эта методика позволила идентифицировать большое число останков по старым, военных времен, рентгеновским снимкам, которые делались тогда при проверке на туберкулез. Этот метод сегодня применяется наряду с изотопным анализом, которые позволяет определить местность, из которой погибший был родом – по характерным микроэлементам. Келли МакКег подчеркивает: сочетание новых методик позволяет определить результат с высокой точностью и сделать это быстрее и экономичнее, чем через анализ ДНК.

Дело в том, что идентификация через ДНК требует сравнения ДНК погибшего с ДНК членов его семьи, которую надо физически разыскать. Поэтому если у 89% пропавших без вести во Вьетнаме имеются данные о ДНК их семей, в Корее – 94%, то применительно к пропавшим без вести во Второй мировой войне эта цифра составляет уже всего 20%: у кого-то из павших просто не осталось родственников. Однако даже этот факт не останавливает поиска.

Другое направление развитие – возможности погружения на большую глубину при поиске останков военнослужащих и их личных предметов, жетонов на морском дне. Это особенно актуально для азиатско-тихоокеанского театра. До сих пор стандартом считалась глубина 250 футов (76 метров), но в 2023 году агентство протестировало оборудование и технологию поиска на глубине 800 футов (244 метра) с перспективой увеличения до 1500 (457 метров).

«Мы все ещё ищем, все еще находим американцев, которые, как сказал президент Линкольн, проявили свою последнюю полную меру преданности, – заключает Келли МакКег. – Мы делаем это от имени благодарной нации. Всякий раз, когда мы находим останки американского солдата и возвращаем его домой, Соединенные Штаты выполняют свой моральный долг».