Наркомания: диагноз или преступление?

Анастасии Тепер было 18 лет, когда она поняла, что у нее зависимость от героина. К героину ее приучил ее парень – как сейчас полагает Настя, ему нужен был партнер и нужны были деньги. Они кололись вместе – сначала раз в три дня, потом все чаще и чаще, до семи раз за сутки. Ее руки, рассказывает Настя, были в страшном состоянии.

Так продолжалось месяцев шесть. А потом ее бой-френд уехал из Нью-Йорка, где они жили, на несколько дней и не оставил ей телефонов дилеров, у которых они покупали наркотики. В первый день Настя проснулась в ужасе от того, что ей негде взять дозу. Четыре дня она провалялась в постели в ломках. Тогда она поняла, что у нее – серьезная проблема.

С тех пор прошло более десяти лет. Анастасия уже восемь с половиной лет наркотики не употребляет. Молодая женщина, иммигрант из России, стала активистом движения Vocal New York. Она помогает в Бруклине наркозависимым людям, среди которых есть ее соотечественники из России, обрести медицинскую, социальную и психологическую помощь и поддержку. И попытаться избавиться от зависимости, которая, как признают врачи на Западе, является хроническим заболеванием, от которого невозможно избавиться только при помощи дисциплины и силы воли.

«Когда я принимала наркотики, менялась моя личность и моя психика, – рассказала Анастасия “Голосу Америки”. – Мне все стало безразлично: родители, школа, до себя мне не стало никакого дела. Что было важно – это чтобы пакет с героином был. Весь день уходил на то, как найти деньги и уколоться. Такое психическое состояние, что если ты не найдешь этот пакет сегодня – ты умрешь».

Настя приехала в Бруклин, в Нью-Йорк, из России в 1996 году, в возрасте 13 лет. Иммиграция далась ей и ее семье сложно – по-английски она говорила плохо, все вокруг было чужое, родители все время ругались и обращали на нее мало внимания. В России она серьезно занималась спортом, а здесь как-то совершенно потерялась. Героин возвращал потерянное ощущение покоя.

«Я помню, что когда мое тело привыкло к героину – уколовшись, я чувствовала себя дома, – рассказывает Анастасия. – И очень близко с людьми, с которыми я в тот момент находилась. Как будто они моя семья, и я их очень люблю, и они ничего не могут мне плохого сделать. Это и есть зависимость – иллюзия того, что как бы нашла то, что всю жизнь искала. У меня и передозировки были, и в психушку из-за наркотиков я попадала».

Лечение, котрое было предоставлено Анастасии в США, было комплексным. Она ходила в больницы, проходила детокс, получала психологическую помощь от социального работника, которому могла позвонить в любое время суток. Анастасия «подшилась» – ей прописали шестимесячную дозу лекарства налтрексон, который блокирует действие опиатов на организм. Если больной начинает принимать наркотики, принимая при этом налтрексон, он очень плохо себя чувствует, и это отвращает его от героина.

Наркомания как медицинская проблема

В России наркомания считается в основном психическим заболеванием, а в США ее лечат как заболевание медицинское, то есть при помощи химических препаратов или даже других наркотиков. Заместительная терапия – когда наркоману вместо героина дают другой препарат опиатной группы – метадон или бупренорфин. Это стабилизирует его состояние и выводит из криминальной среды. Заместительная терапия в России запрещена законом.

«У нас пока нет лекарств, которые вылечивают от наркомании, – сказала в интервью “Голосу Америки” Нора Волков, директор Национального института по проблемам злоупотребления лекарственными средствам в США. – Наркотики производят кардинальные, долгосрочные изменения в организме человека, их воздействие продолжается многие годы, даже после того, как человек перестает их принимать. В этом причина, почему многие наркоманы, даже которые лечатся и не принимают опиаты на протяжении нескольких лет, могут опять начать их принимать. Вот почему мы называем наркозависимость “хронической болезнью”».

Сергей Дворяк, врач-нарколог, директор Института исследований политики общественного здоровья в Украине, недавно прошел интернатуру в Национальном институте по проблемам злоупотребления лекарственными средствам в США. Он критически относится к реабилитационным центрам в России, где с наркоманами ведут в основном психологическую работу.

«Люди, приходящие в Украине заместительную терапию (в Украине она разрешена. – В.К.), часто употребляют героин 10-15 лет, у них 2-3 отсидки в тюрьмах, у них ВИЧ, туберкулез, они распространяют эти заболевания, – рассказал доктор Дворяк “Голосу Америки”. – И для них все эти реабилитационные комплексы абсолютно бесполезны. Они приходят в эти центры, но там не удерживаются. Потому что, говоря коротко, это медицинская проблема, а реабилитиационные центры решают в основном психологические проблемы».

Корреcпондент «Голоса Америки» попыталась найти описание термина «заместительная терапия» в русскоязычной Википедии, но обнаружила, что эта страница из Википедии удалена.

В России на данный момент все агонисты опиоидных рецепторов – в том числе метадон и бупренорфин – внесены в списки наркотических средств и психотропных веществ, их оборот запрещен или сильно ограничен. Культивирование, изготовление, приобретение, хранение, перевозка и сбыт таких веществ и медицинских препаратов караются на основании статей 228-233 Уголовного кодекса Российской Федерации лишением свободы сроком до пятнадцати лет.

Однако западные врачи считают, что метадон не только стабилизирует состояние наркомана – он спасает общество от распространения ВИЧ-инфекции.

«Сегодня в России и в Украине именно потребление опиатов, инъекционных наркотиков является тем мотором, который толкает эпидемию ВИЧ/СПИДа вперед, – предостерегает Сергей Дворяк. – И в России, и в Центральной Азии ВИЧ продолжает набирать обороты, в то время, как во всем мире он обороты сбавляет».

Диагноз или преступление?

Алексей Курманаевский употребляет наркотики с 1994 года. В школе в Казани, где он учился, была такая мода среди подростков, такая субкультура, и наркотики были ее частью – наряду с электронной музыкой. С тех пор, по его собственным словам, он обращался в клиники около 30 раз. Проходил детокс, несколько реабилитаций в год. Врачи фиксировали постепенное ухудшение его здоровья, а Алексей фиксировал ухудшение качества своей жизни: заболел гепатитом С, затем заразился ВИЧ-инфекцией. Потерял возможность учиться. Из-за стресса, связанного с его зависимость, разошлись его родители.

«Я лишен права на управление транспортными средствами, мой диагноз разглашался органами прокуратуры, – рассказал Алексей “Голосу Америки”. – Чтобы получить право на лечение метадоном или бупренорфином, мне пришлось писать жалобы в суд, и теперь я жду решения Европейского суда».

Алексей считает, что заместительная терапия – это только один из элементов подхода к решению проблемы. Он организовал Евразийскую сеть потребителей наркотиков. Он считает, что российское общество должно начать диалог с потребителями наркотиков, должно вывести их из криминальной зоны и сделать наркозависимость диагонозом, а не преступлением.

«Нужны изменения в сторону улучшения качества жизни людей, прекращение стигматизации, принятие обществом этой проблемы не как врага в маске, – сказал Алексей. – Должны произойти измнения в ментальности людей. Российские граждане должны видеть, что они не одни живут, что кто-то рядом нуждается в помощи».

Татьяна Клименко, помощник министра здравоохранения РФ, руководитель отделения межведомственного взаимодействия по профилактике психических расстройств Московского НИИ психиатрии, с общественной деятельностью Алексея Курманаевского давно знакома.

«Есть два пациента, которых все время приводят в пример, когда дело касается заместительной терапии, – сказала Татьяна Клименко “Голосу Америки”. – Это Алексей, как представитель сообщества наших пациентов, и еще одна есть дама, Теплицкая. Может, у Алексея есть возможность поехать в соседнюю Украину и пройти курс заместительной терапии там. В нашей стране пока этого нет. Пока нет. Мы сейчас все делаем для того, чтобы организовать национальную систему медико-социальной реабилитации наркозависимых. И когда мы ее сделаем, мы обязательно введем заместительную терапию. Но только тогда, не раньше. Нельзя сначала покупать пуговицы, а потом шить костюм».

Помощник министра здравоохранения добавила: «Хотя вот я вижу, что, судя по такой активной жизни, какую ведет Алексей, наверное, все же не приходится говорить, что без метадона он не может справиться с зависимостью. Он абсолютно сохранный человек, очень критично относящийся к своей ситуации, к своему здоровью. Поэтому наверное то, что он не может справиться – это все-таки игра».

Реабилитация для головы и тела

Александра Волгина, исполнительный директор некоммерческого партнерства «Е.В.А», помогающего женщинам, живущим с ВИЧ, с тревогой говорит о том, что в России нет ни одного реабилитационного центра для женщин-наркоманов с маленькими детьми. Поэтому таким женщинам часто приходится отказываться от своих детей. Александра проходила стажировку в центрах для наркозависимых матерей с детьми в Дании и Норвегии. По ее словам, там работают «с головой, с душой человека», именно со всеми аспектами заболевания, имя которому – зависимость.

«Я там разговариваю с одной девушкой, с пациенткой, и вдруг понимаю – она “вмазанная”, употребившая, – рассказала Александра “Голосу Америки”. – А у меня российский мозг. У меня реабилитация противопоставляется заместительной терапии. Я от врачей полчаса ответа добивалась, они не понимали, о чем я с ними разговариваю. Она на ЗМТ (заместительной терапии). А что она в реабилитации делает на ЗМТ? Это же отдельная вещь. А они мне – как это отдельная? Да не готов человек перестать пить этот сироп (метадон). Перестанет позже. Корни заболевания не в этом – надо работать с семейными моделями. Она пьет свой метадон. Будет готова – перестанет. Для меня это было огромным открытием».

По мнению Александры, наркомания – это био-социо-духовное заболевание. Александра, которая в прошлом сама употребляла наркотики и является ВИЧ-положительной, признает, что люди, употрбеляющие наркотики, «не такие милые, белые и пушистые в цветочках граждане». И отношение к ним общества в чем-то оправдано. Потому что наркоманы идут и на преступления.

«Сейчас пока в России люди, которые смотрят на наркоманию, как на заболевание – в меньшинстве», – добавляет Александра.

Излечение

От Анастасии Тепер исходит положительная энергия. Она дружелюбна, открыта, коммуникабельна. Трудно себе представить, что 10 лет назад она воровала из нью-йоркских аптек зубные щетки и продавала их на улице – чтобы на вырученные деньги купить героин.

«Я уже восемь с половиной лет “чистая”, – говорит Анастасия. – Я каждое утро встаю и радуюсь всему в жизни – кофе, утреннему душу, новым людям. Я уже не думаю, как раньше, что не доживу до 25 лет – мне уже скоро будет 30. Я могу теперь почувствовать, что я дома в Америке».

Анастасия считает, что ей помогло именно комплексное лечение.

«Нужно использовать все ресурсы, когда ты лечишься – должны помогать семья, церковь, община, но должна быть и медицинская поддержка, лекарства, препараты, – считает бывшая наркозависимая. – Если этого нет – очень маленький процент того, что ты вылечишься. Героин – очень сложный наркотик».