Адам Пертман, исполнительный директор исследовательского Института усыновлений имени Ивана Доналдсона (Adam Pertman is Executive Director of the Evan B. Donaldson Adoption Institute), говорит, что реакция России на ситуацию с российскими сиротами, усыновленными американцами, неординарна.
Алекс Григорьев: Вы слышали о том, чтобы какое-то государство запретило усыновления гражданам США своих граждан, как это сделала Россия?
Адам Пертман: Ни одно государство мира, кроме России, не запрещало усыновлений гражданами другого конкретного государства. Есть страны, которые запретили международные усыновления, однако они запретили эту практику в целом.
А.Г.: Следственный комитет России выпустил заявление, в котором говорится, что он «будет добиваться участия российских следователей в расследовании обстоятельств преступления, проводимого на территории США». Как бы вы это прокомментировали?
А.П.: Интересно, разрешила ли бы Россия приехать в Москву американским следователям для изучения обстоятельств какого-либо дела? Я не хочу сказать, что плохо, когда к расследованию подключаются иностранные правоохранители – ребенок умер, необходимо провести доскональное расследование, и, если необходимо, наказать виновных. Но о такой практике в подобных делах я никогда прежде не слышал.
А.Г.: Как вы оцениваете последние события в области американо-российских усыновлений?
А.П.: Даже одна смерть ребенка – это недопустимо много. Да, к глубокому сожалению, подобные преступления совершаются – но это из ряда вон выходящие случаи, если сравнивать их число с общим числом международных усыновлений.
Процентная доля преступлений, совершенных приемными родителями, заметно меньше, чем доля преступлений, совершенных биологическими родителями. Однако сообщений о том, что российские дети умирают в американских приемных семьях, намного больше, чем сообщений об уходе из жизни российских детей в иных странах и при иных обстоятельствах.
В США умирают и дети, усыновленные американцами в других странах, но я никогда не замечал, чтобы те государства реагировали подобным образом. Обычно они выражают надежду на то, что обстоятельства смерти ребенка будут расследованы должным образом и, что если будут определены виновные, то преступники будут привлечены к ответственности.
Однако я никогда не слышал, чтобы какие-то государства – кроме России – декларировали, что проблемой является сам институт международных усыновлений. Проблема лежит не в сфере международных усыновлений, проблема – в некоторых людях, которые усыновляют детей, и, соответственно, в процедурах их проверки.
Американо-российское соглашение по усыновлениям было призвано повысить качество этих процедур, чтобы минимизировать риски для детей. Но Россия вышла из этого соглашения.
Алекс Григорьев: Вы слышали о том, чтобы какое-то государство запретило усыновления гражданам США своих граждан, как это сделала Россия?
Адам Пертман: Ни одно государство мира, кроме России, не запрещало усыновлений гражданами другого конкретного государства. Есть страны, которые запретили международные усыновления, однако они запретили эту практику в целом.
А.Г.: Следственный комитет России выпустил заявление, в котором говорится, что он «будет добиваться участия российских следователей в расследовании обстоятельств преступления, проводимого на территории США». Как бы вы это прокомментировали?
А.П.: Интересно, разрешила ли бы Россия приехать в Москву американским следователям для изучения обстоятельств какого-либо дела? Я не хочу сказать, что плохо, когда к расследованию подключаются иностранные правоохранители – ребенок умер, необходимо провести доскональное расследование, и, если необходимо, наказать виновных. Но о такой практике в подобных делах я никогда прежде не слышал.
А.Г.: Как вы оцениваете последние события в области американо-российских усыновлений?
А.П.: Даже одна смерть ребенка – это недопустимо много. Да, к глубокому сожалению, подобные преступления совершаются – но это из ряда вон выходящие случаи, если сравнивать их число с общим числом международных усыновлений.
Процентная доля преступлений, совершенных приемными родителями, заметно меньше, чем доля преступлений, совершенных биологическими родителями. Однако сообщений о том, что российские дети умирают в американских приемных семьях, намного больше, чем сообщений об уходе из жизни российских детей в иных странах и при иных обстоятельствах.
В США умирают и дети, усыновленные американцами в других странах, но я никогда не замечал, чтобы те государства реагировали подобным образом. Обычно они выражают надежду на то, что обстоятельства смерти ребенка будут расследованы должным образом и, что если будут определены виновные, то преступники будут привлечены к ответственности.
Однако я никогда не слышал, чтобы какие-то государства – кроме России – декларировали, что проблемой является сам институт международных усыновлений. Проблема лежит не в сфере международных усыновлений, проблема – в некоторых людях, которые усыновляют детей, и, соответственно, в процедурах их проверки.
Американо-российское соглашение по усыновлениям было призвано повысить качество этих процедур, чтобы минимизировать риски для детей. Но Россия вышла из этого соглашения.
